***
Серебристо-голубой свет, преодолевая ночную мглу, прокладывал тропу в высокие и холодные горы, покрытые вечными ледниками. Это была самая неприступная и самая опасная точка на северной земле, куда боялись заглядывать даже самые зловещие твари здешних мест. Поговаривают, что когда-то в этих горах зарождалась тьма, принёсшая с собой мрак и хаос. Но это были всего лишь сказки, в которые верили малообразованные люди. Странники же нисколько не убоялись древних легенд, устроив в одной из мрачных пещер временное убежище. Худая фигура стояла у самого входа, опираясь боком на овальные стены. Секущиеся мышиные волосы изредка покачивались на порывах холодного ветерка, а глаза, пылающие голубым огнём, смотрели далеко в сторону горизонта, выслеживая возможную погоню. Из поясной сумки торчали какие-то травы и исписанные страницы дневника, появившегося у странника совсем недавно. Волшебница была одета в кожаные доспехи серого цвета, плотно прилегающими к телу и спасающими от мелких ножевых ранений — это лишь походная форма, не имеющая ничего общего с боевыми доспехами сильного мага. — Тебя будут искать. — позади донёсся грубый мужской голос, на который Норда даже не обернулась. — Я знаю. Тебя это беспокоит? — спросила она, продолжая вглядываться вдаль. — Не только это. Обладатель голоса поравнялся с волшебницей. Это был высокий маг с мощными, как у великих драконов, крыльями, которые сейчас лежали на его плечах наподобие плаща. Лицо скрывала маска серебряного цвета, которую он никогда и ни перед кем не снимал. Густые чёрные волосы он всегда перевязывал на затылке лентой, убирая непослушные пряди в длинный хвост. Вместе они учились в академии высших магов, что располагалась в одном из королевств коалиции. С ними когда-то обучался и Шарон. — Что же ещё? — полюбопытствовала Норда, скося в его сторону бесцветные глаза. — Стоит ли он этого? — Я разве тебе не всё равно? — вопросом на вопрос ответила девушка. Тиицор отчаянно вздохнул. — Шарон сам избрал свой путь. Он знал, что его убьют, и согласился с этим. — он говорил так, будто в этом не было ничего особенно, и такое равнодушное поведение сильно бесило и без того нервную Норду. — Он не соглашался с этим. — отрезала волшебница, оттолкнувшись от стены. — За него всё решили дурацкие законы Эганоса, которые не должны существовать. — Король хочет лишь восстановить свою страну. Ты знаешь, что война сильно сократила численность людей. — Это не повод вводить запреты на межрасовые отношения. — уверенно произнесла Норда, поймав на себе ничего не выражающий взгляд мага. — А тем более убивать из-за этого. — Ты совсем не слышишь голоса разума. Чистокровность требует жертв, Норда. Если бы не запрет, народ Эганоса навсегда бы затерялся среди других наций. — Тиицор всегда был рассудительным магом. За всю свою жизнь, что она его знала, Норда лишь один раз увидела в нём огонь чувств, который до сих не хочет гаснуть. — Пусть так. Им уже всё равно не сделать так, как было раньше. — Откуда такая уверенность? — под маской вскинулись угольные брови. — А ты сам не видишь? — волшебница указала рукой на ребёнка, ещё не очнувшегося от многочасового сна. — Люди бегут. Бегут, потому что хотят любить, но их находят, убивают и выставляют их трупы на главной площади столицы, чтобы другие знали, что ждёт неверных в случае неподчинения. А это никого не учит. — И ты считаешь это неправильным? — Я не считаю это неправильным. — Норда сделала шаг вперёд, встав вплотную к высокому магу, одарила его презренным взглядом. — Я считаю это бесчеловечным. Думаешь, я не права? Хорошо. — Норда вновь отошла от него, подняв руки и демонстративно показывая, что мешаться она не будет. — Забирай мальчика. Забирай, чего стоишь? Передай его во дворец. Пусть над ним тоже поглумятся. Тиицор бросил взгляд в сторону мальчика, мирно сопящего рядом с горящим костром. На его коричневых волосах играл свет от пламени, смуглая кожа на щеках стала местом танца светлых веснушек, вздёрнутый носик дышал в маленькие кулачки, совсем озябшие от долгого пребывания в холодной местности. Ресницы изредка вздрагивали во сне, будто на них ложились острые снежинки, посылающие по всему телу волны мелкой дрожи. Маленькое создание, навеки оставшееся сиротой. Маг молча отвёл взгляд в сторону. — Не считай меня бессердечной скотиной. Я не такой. — А какой же? Тебя смерть друга не трогает, о чём тут говорить? — бледные руки волшебницы опустились. — Не забывайся. — черноволосый маг покачал головой. — Я здесь не ради него. — Ну да, конечно… — волшебница брезгливо фыркнула. — Ты лишь сделал мне одолжение. Ах, к чёрту! Лучше помоги согреть мальчика. — Норда направилась вглубь пещеры, но, поняв, что Тиицор не пошёл следом, она резко обернулась. — Теперь это твоё бремя. Не моё. — равнодушно произнёс он, повернувшись к ней в пол-оборота. — Ты спятил? — она говорила по-прежнему тихо, хотя ей стоило повысить тон. — Ты бросишь нас с ним? — Я уже сказал: это твоё бремя. — Ты обещал помочь мне!… — она вновь подошла к нему, ткнула пальцем в грудь несколько раз, крепко сжав белоснежные зубы. — Я обещал помочь отыскать Шарона, не более того. Своё слово я сдержал. — Этого недостаточно! — воскликнула девушка, всплеснув руками. Она просто не хотела верить в то, что он оставит их. Оставит её после всего, что с ними произошло. — Всё остальное — твоя забота. Если ты думаешь, что спасение ребёнка поможет тебе, то глубоко ошибаешься. Он лишь усугубит твои страдания, Норда, а я не готов на это смотреть. Тиицор подошёл к краю обрыва. Его крылья стали неторопливо расправляться, настраивались на предстоящий полёт. И вот, он уже был готов наклониться вперёд, стремительно упасть вниз, а затем резко взлететь, как в его голову прилетел снежок с колючими льдинками по краям. Маг резко обернулся, чтобы услышать презрительные речи в свою сторону. — Да, ты не скотина, а трус, Тиицор!… Всегда им был, таким же и остался! И после этого ты ещё смеешь утверждать, что был лучше него?! — Да. — после терпеливого молчания обронил он. — Был. Потому что никогда не предавал свою любовь к тебе. После этих слов маг не стал задерживаться: оторвался от земли и уже через секунду взмыл в чёрные небеса. Норда сыпала проклятиями налево и направо, а потом, упав на колени, сильно прижала к губам походную сумку, не выдержала и истошно закричала в неё. После этого она уткнулась в холодную ткань кончиком носа и зажмурилась. Её плечи стали нервно подёргиваться. Сумка впитывала в себя медленно замерзающие капли.***
«Мальчик всё не просыпается. Возможно, я переборщила с чарами. Но это даже к лучшему: пусть он отоспится. У него была тяжёлая ночь. А последующая жизнь будет ещё тяжелее. Тьма мной завладей, я даже не знаю его имени… Сколько времени прошло, когда Шарон начал скрываться? Почему он не просил о помощи? Он что, никогда не замечал меня? От чего нам не дано любить тех, кого мы возжелаем?… От чего стоят границы, которые мы не в силах преодолеть? Кому это нужно? Что за злая шутка судьбы? Я не хочу в это верить. Это всё неправильно. Мы любим тех, кому не нужны, и раним других, кто готов пойти за нами в огонь, и кому мы не в силах помочь. Ну почему, почему мне так больно? Он ведь никогда и ничего ко мне не чувствовал. И не мог чувствовать. Это было большим чудом, что ему разрешили учиться вместе с нами. Другие маги из его земель и мечтать о таком не смели. Я думала, это судьба. Моя судьба. Почему-то я часто представляла себе, как он клялся мне в любви, как восхищённо говорил о том, какая я способная, и как мы оба боялись потерять друг друга из-за любви, которую нам не дозволено испытывать… Годы шли. Он продолжал относиться ко мне как к хорошему другу и магу. Всего лишь. Он всегда вежливо улыбался, но почти никогда не говорил со мной о чувствах или о чём-то ещё. Когда же мы заканчивали обучение, я призналась, что люблю его. А он с такой же вежливой улыбкой ответил мне: «Боюсь, об этом не может быть и речи». Тогда я долго не могла прийти в себя. Чего я ожидала от него? Разумеется, такого же признания. Но умом я понимала, что этого не будет. И от этого было только горестнее. Через несколько лет мы выполняли с ним задание Патромского короля. После этого наша жизнь навсегда переменилась: он влюбился. Влюбился в простого человека. Её звали Макхала. Я не знаю, чем она пленила его. Не знаю, чем она была лучше меня. Не знаю, почему он согласился на ту же опасную любовь с ней, а не со мной. Я была готова пойти на всё то же самое, что и она. Но он выбрал её. Исчез вместе с ней. И их просто не стало. Будто и вовсе не было. И вот, свободные ветра занесли меня в столицу Эгарноса, в сердце ордена «Чистая раса». Я слышала разговор его членов. Слышала и помчалась за помощью. Лучше бы я этого не делала: у меня лишь разнылись старые раны, которые, боюсь, никогда больше не затянуться. Сын Шарона не поможет мне излечиться. Лишь до конца отравит мою истерзанную душу. Но я не могу его бросить. Уже слишком поздно. А Тиицор… Он ушёл. Ушёл, потому что не может видеть этого ребёнка. Он всю жизнь ненавидел Шарона и тщательно скрывал свою неприязнь к нему. Эту ненависть он испытывал и к его сыну. А всё потому, что я всецело отдаю свою сердце роду Вардраров. Им, а не ему. Тиицор любит меня. Но мне не нужна его любовь, как бы грустно и иронично это не звучало. Я просто не люблю его. Кто-то мне говорил, что любовь дарит нам свет и тепло… Враньё. Любовь либо слишком коротка, чтобы почувствовать все её блага, либо слишком ужасна, чтобы смириться с ней. Другой нам просто не дано».