Секс-символ

      Фэр испытывала смешанные чувства: облегчение и горечь. Джерри ворвался в её жизнь, как смерч. Неужели столь же внезапно исчезнет? Она и хотела этого, и сказала ему об этом. Да и связываться с ним — себе дороже. Но сейчас даже как-то пусто…       Берни добавил ей головной боли, выудив информацию из базы данных: в Аргентине никаких браков человек по имени Джереми Анселми дель Грасса не заключал. За ним не числилось недвижимости, счетов в банке, сделок, кредитов. Он будто возник из воздуха и в воздухе этом жил. А ещё раньше он носил другое имя — Херман…       На следующий день, воцарившись в кабинете, Фернанда пила кофе — знакомую бурду из буфета, и занималась делами насущными. Снова потянулась к ней вереница тёток, у которых стащили простыни с балкона; мужчин, получивших штрафы за неправильную парковку; мамочек с младенцами, у которых угнали коляски, оставленные у супермаркета.       После обеда ей принесли новую партию распечаток из базы данных. Старое имя Джерри нигде не фигурировало, и фамилию Фэр не знала. Таких Херманов во всей Аргентине — пруд пруди, можно искать годами. Стоило бы поднять списки людей, покинувших страну восемь лет назад, или пробить данные его родителей, указанных в удостоверении личности. Но проще всего сделать запрос в консульство Нидерландов, старое имя должно остаться в их архиве.       Имя же супруги Фернанда выяснила из нынешней распечатки. И испытала шок.       «Марлене Луиса Монтанари Кортасар, — прочитала она, стекленея. — Брак с Джереми Анселми дель Грасса зарегистрирован 9 февраля 2009 года. Dam, 1012 Amsterdam, Нидерланды».       Ничего себе! Значит, эта Марлене, так называемый директор, на самом деле его жена. Каков лжец!       От злости Фэр кулаки сжала. Час от часу не легче. Достал этот тип!       Фернанда попыталась переключиться с Джерри на маньяка и ей это удалось. Она так увлеклась поиском зацепок, что забыла про время, читая и раскладывая по стопочкам дела жертв.       Впервые загадочный маньяк проявил себя в феврале. За полгода он укокошил пятнадцать человек по одной схеме: жертва, обнажённая, истёкшая кровью, плавала в ванной с розами.       Название яда, что использовал убийца, экспертам установить пока не удалось, но они выяснили, что он относится к антикоагулянтам, уничтожающим в организме витамин К. Фэр долго копалась в интернете, читая про антикоагулянты. Чаще всего они содержатся в крысиной отраве. Но, чтобы получить смертельную дозу, нужно яда огромное количество. Даже если слопать брикет таблеток от крыс, максимум — получишь отравление, столь малый процент яда они содержат. Но антикоагулянты есть и в лекарствах и могут назначаться самым обычным врачом. Например, людям, склонным к сердечно-сосудистым заболеваниям и тромбообразованию. И опять же — если превысить дозу, то смерть не будет мгновенной, лишь с течением времени. Значит, и это не подходит. Надо искать другой яд.       Вздохнув, Фернанда переключилась с ядов на дела жертв. Она сто раз их уже перелопачивала, но мало ли — вдруг что-то упустила. Главный вопрос — по какому принципу маньяк их отбирал, так и был неясен. Всего жертв — пятнадцать. Пятнадцать серых папок с человеческими жизнями, сухо изложенными в паре десятков страниц.       Первой жертвой Фантома-убийцы стал пожилой мужчина Орасио Шейденберг. Обычный, ничем непримечательный человек. Рыжий, веснушчатый, немец по отцу. Он работал садовником, много выпивал и не имел ни жены, ни детей.       Фэр отложила папку в сторону. Взяла следующую.       Вторая жертва — Адриана Вархес, симпатичная молодая блондинка. Работала секретарём в крупной строительной компании. Была любовницей сына финансового директора, так и пробивалась в жизни.       Фэр отбросила и эту папку.       Сесилия Монтерра — следующая жертва. Учительница в музыкальной школе. Незамужняя, без детей. Одевалась на манер хиппи — в бесформенные длинные юбки, мятые блузы, шлёпанцы и множество бус и браслетов. Ученики её любили.       Армандо Лопес — мужчина тридцати восьми лет. Работал таксистом. Имел жену и двоих детей-близнецов. Тоже ничего из ряда вон выходящего.       А вот Дорис де Гарсини — пятая жертва, оказалась женщиной незаурядной. Яркая брюнетка, имела свой бизнес — магазин игрушек. После того, как развелась с мужем, стала открытой лесбиянкой. Длительное время жила с женщиной по имени Марта Санчес. Но потом Марта вышла замуж за мужчину. Видимо, с горя Дорис продала бизнес и торговала иконами, пока её не убили.       «Арчибальдо Бартоломе Веласкес», — прочитала Фернанда имя на следующей папке. Смешной старичок с седой бородкой. Вдовец. Преподавал астрономию в секундарии — обычной средней школе.       Седьмая жертва, в отличие от предыдущих, была неблагополучной. Рената Коста — женщина, отмотавшая пятнадцать лет в тюрьме. Убила пятимесячную дочь, уронив ей на голову молоток. Отсидев, вышла замуж за беспробудного пьяницу и родила от него мальчика. Через три месяца ребёнок внезапно умер от удушья. Мать клялась, что младенца ночью задушила кошка. Но, судимая за аналогичное преступление, она мигом попала под следствие. Сесть во второй раз не успела — её кокнул маньяк.       Если бы за мысли сажали, Фэр оказалась бы в тюрьме. Она не защищала детоубийц, но в чём-то понимала их. Послеродовая депрессия и неоправданные ожидания вкупе с неустойчивой психикой могут довести до ручки. Общество давит на женщину, внушая: она должна обеспечить мир потомством, в этом главное её предназначение, а также счастье. И именно ему благодаря она состоится как женщина. Когда это втирается с детства, навязывается гендерная роль — ты обязана жить по правилам, иначе ты не женщина и порицаешься людьми. А кому нравится быть изгоем? Вирхиния — типичный представитель этого зомбирования, случай тяжёлый и запущенный. И сколько их в мире таких, грезящих о детях с подросткового возраста? Вот она, вся такая романтичная, выходит замуж в белом платье и фате. Через девять месяцев рожает и тут бац — трудности. Оказывается, ребёнок — не заводной пупсик с бантиком, с которым можно поиграть пару часов, выключить из сети и положить в колыбельку. А муж — в лучшем случае бегает по друзьями или пропадает на работе, а в худшем — свалил к другой, не выдержав бессонных ночей, криков и отсутствия секса. И жизнь раскалывается надвое: до и после родов. У женщины, вынужденной отказаться от привычной жизни и посаженной в четырёх стенах с ребёнком, его воплями, подгузниками и кормёжками, наступает психоз. Форму он принимать может различную — от отказа заботиться о ребёнке и ненависти к нему до выброса его в помойку, убийства или самоубийства. Такая женщина воспринимает ребёнка, как препятствие. Ей хочется вернуться к той жизни, которую она вела до родов. А всё могло быть иначе, если бы телевидение и книги рассказывали не о розовых слонах, а о реальности. Если бы женщина имела выбор: рожать или нет, не страшась быть осмеянной. Тогда на несколько искалеченных судеб в мире стало бы меньше.       Фэр понимала этих женщин. Виновато общество, которое вешает макароны на уши, убеждая в счастье материнства тех, кому оно не нужно. Но, с другой стороны, Фернанда удивлялась, как можно наступать на грабли второй, третий, четвёртый раз. Та самая Рената Коста, убив одного ребёнка, отсидела срок, вышла, родила второго и повторила тоже самое. Глупость! Зачем убивать, когда можно не рожать?       Фернанда взяла следующие папки.       Патрисия Леон — бывалая проститутка из трущоб Ла Бока. Имела ребёнка трёх лет, который жил с её матерью за городом.       Пабло Монтефьори — журналист. Мужчина статный, красивый. Работал криминальным корреспондентом, ему отрубили пальцы.       Вивиана Косме — модель нижнего белья. Изящная девушка, что состояла на учёте у психиатра из-за патологического желания похудеть.       Ладислао Солер — молодой скульптор. Волк-одиночка, порвавший связи с семьёй ради искусства.       Ксимена Медина — женщина-бодибилдер, трижды разведённая, владелица спортклуба, мать двоих детей. Эта жертва, весьма благополучная, тоже изумляла Фэр. Как спортсменка могла позволить маньяку себя убить? Неужели он так силён, что даже бодибилдерша с ним не справилась? Но следов борьбы не было, как и в остальных случаях. Фернанда сделала вывод: либо жертвы хорошо знали маньяка, либо он не создавал внешней угрозы.       Тринадцатая папка была о Мартине Гарсиа — недавней жертве, молодой наркоманки из трущобы Вижья-31. Она рано покинула семью, где, кроме неё, было ещё пятеро детей. Старший брат ушёл из дома; средний сидел в тюрьме за убийство младшего, третий брат сменил пол и тоже канул в лету, а мать и четвёртый брат беспробудно пили. Мартина же с пятнадцати лет жила со взрослым мужчиной, вела асоциальный образ жизни — не работала и воровала, чтобы получить деньги на дозу.       Анибал Руис — не менее интересный персонаж. Он был моряком дальнего плаванья, но, угодив в шторм, потерял ногу. Пришлось уйти на пенсию по инвалидности. Жена его бросила — ушла к другому, забрав с собой двоих детей.       Последней на сегодняшний день жертвой являлась Инес Доурадо — эффектная девушка из престижного района Бельграно. Топ-менеджер крупной фирмы по производству мебели. Именно ей благодаря появились зацепки. Во-первых, маньяк отрезал жертве язык. Во-вторых, эксперты определили: за час до смерти Инес вступала в половую связь с мужчиной. Со слов её матери, девушка недавно рассталась с женихом и на мужчин не смотрела. Нового романа у неё не было. По этой причине комиссар Гальяно решил, что маньяк — мужчина, хотя следов изнасилования эксперты не обнаружили.       Сомнения в том, что любовник и маньяк — один человек у Фэр оставались, но возникла и иная версия: убийца жертву не насиловал, значит, они были знакомы. Биологических следов маньяк не оставил. Бывший жених Инес из списка подозреваемых не исключался, но у него было алиби — в момент убийства он находился на работе, что подтверждали четверо его коллег. За ним уже установили слежку, но пока всё было тихо. Парень трудился спасателем на лодочной станции, ведя обычный образ жизни. По будням — работа, встречи с новой пассией вечерами, на выходных — ночные клубы и игра в бильярд. Скорее всего маньяк не он.       В конце концов, Фернанда решила круг знакомых и родственников каждой жертвы проверить на наличие судимых за аналогичные преступления людей или людей, состоящих на учёте в психиатрических клиниках, асоциальных личностей и прочих странных элементов. Хотя маньяк может быть и неприметным.       Она так засиделась в комиссариате, что дежурные копы насильно погнали её домой. Но Фэр соскучилась по работе и уходить не хотела. И не зря — дома стоял дым коромыслом. А всё из-за Агустины.       Из школы девчонка явилась в слезах, заперлась в комнате и открывать никому не желала. Весь ужин Маргарита перекрикивала телевизор, вопя, что взяла отгул в салоне и завтра поведёт Агус к психологу.       — Пусть её напичкают таблетками! — бесилась она. — Или я её побью! Больше так жить невозможно!       Фэр попыталась внушить сестре, что психологи таблетки не используют, но тщетно. Маргарита кричала: если психолог завтра не вылечит «эту бестолочь», она подаст на него в суд.       Ни тётя Фели, ни Вирхиния на визг не реагировали — они обе были рассеянные. Вирхиния ничего не ела, хотя всегда отличалась аппетитом. А тётя вид имела загадочный. Обгладывая куриную ножку, она что-то мурлыкала себе под нос и не замечала клянчившую еду Барби.       «Неужели эти две опять что-то задумали?» — мелькнула у Фэр мысль.       Перед сном она постучалась в комнату Агустины, но реакция была одна:       — Как вы меня все достали! Отвалите уже! Оставьте меня в покое! — крикнула девчонка из-за двери.       — Прекрати так со мной разговаривать, Агус! — строго ответила Фернанда. — Я твоя тётя и старше тебя. Уважай меня!       Агустина что-то тихо проворчала, но дверь не открыла, и Фэр ушла ни с чем. В полночь она занялась тем, что называется «сладкая месть»: нашла страницу Марлене в фэйсбуке и кинула ей в личные сообщения видео, где Джерри кувыркался с Вирхинией.       — Вот так тебе, мерзавец! Кушай, не подавись!       Потирая ручки от предвкушения ссоры Джерри с его женой, Фэр легла спать.       Секрет вздохов Вирхинии раскрылся утром за завтраком. Ликуя, она поведала домочадцам (всем, кроме Агус, которая к завтраку не вышла), что пять дней назад добилась своего — переспала с Джерри Анселми. Получилось это спонтанно. Она пошла к нему домой в надежде, что он соскучился. Просидела у двери до вечера, а когда Джерри явился, то сам затащил её в квартиру. Отправил в душ и уложил в кровать — она и ахнуть не успела. Но зато успела продырявить презервативы, что лежали в ящике ванной. Правда, ничего не вышло — Джерри воспользовался презервативом из кармана. Именно это Вирхинию и расстраивало.       — Представьте себе, с будущей матерью его детей и в презервативе! А ведь наша свадьба не за горами. Ну ничего, учёные выяснили, что презервативы от беременности не предохраняют, так как содержат поры. Я уже чувствую, что беременна. Я запаслась тестами на месяц вперёд! Я их делаю каждый день. Почему ты ржёшь, кузина? Чего смешного? — обиделась Вирхиния, когда Фернанда разразилась хохотом.       — Вирхиния, ты же гинеколог! Что ты несёшь? Поры в презервативах, тесты, когда и недели ещё не прошло…       — Латекс содержит поры и это научно доказанный факт! — задрала нос Вирхиния. — А тесты я делаю заранее, чтобы не упустить момент радости от двух счастливых полосочек. Я же чувствую, во мне зародилась новая жизнь!       — Но зачем связываться с Джерри Анселми? — скривилась Фэр. — Есть же Амадо, который тебя любит. А Джерри Анселми — опасный, непредсказуемый тип. Он женат и бисексуален.       — А ты откуда знаешь?! — вздыбилась Вирхиния.       Фернанда застопорилась, но быстро нашла ответ:       — Он мне сам говорил.       — Ну, с женой можно и развестись, — вмешалась тётя Фели. — Сейчас это даже модно. Хотя с Фернандитой я согласна, этот Джерри опасен. Амадо гораздо безобидней. Он не станет сажать нас в тюрьму. А кто такой этот бе… би.?       — Тётя, вы от жизни отстали! — съязвила Маргарита.       — Не груби мне! — надулась та. — Я приличная женщина, у меня за всю жизнь был только один мужчина — Осмар, мой муж, царствие ему небесное! — она подняла глаза к потолку. — Я не знаю всех этих тонкостей.       — Бисексуалы любят и мужчин, и женщин. И вашим, и нашим, — пояснила Марго. — И это хуже, чем быть открытым геем. Геи хотя бы к женщинам не лезут. А бисексуалы пудрят мозги какой-нибудь дурочке, она думает: «Классный парень!», а потом он оказывается в кровати с другим парнем и заявляет: «Извини, дорогая, но я люблю вас обоих».       — Какая гадость! — тётя сморщилась, как гриб-сморчок. — Барбара Сантойя, ну-ка закрой уши сейчас же! Эти разговоры не для тебя, а то ночью не заснёшь! И зачем он тебе такой нужен, Мария Вирхиния Сантойя, а? — переключилась она на дочь, угрожающе размахивая вафлей. — Ты в своём уме? Нет-нет, мне не нужен зять-извращенец! Только через мой труп!       — А ещё есть мужчины, которые специально говорят женщинам, что они геи или би, — злорадствовала Маргарита — ей нравились вытянувшиеся лица тёти Фели и Вирхинии. — Чтобы посмотреть на их реакцию или отделаться от женщины, которая надоела. Или чтобы она потеряла бдительность, и тогда её легче склеить.       — И откуда у тебя такие познания, Марго? — удивилась Вирхиния.       Маргарита хмыкнула.       — Телевизор — главный и самый надёжный источник информации. Надо смотреть его чаще и тогда будешь в курсе всех событий в мире. В общем, этот твой красавчик мог и наврать, чтобы тебя отпугнуть.       — Это он зря! Мне плевать на его ориентацию. Главное — моя лялечка, — Вирхиния погладила свой живот.       — А я не согласна, — заспорила Фернанда — ей ни разу не пришло в голову, что Джерри мог наврать про бисексуальность. — Ни один гетеросексуальный мужчина не скажет в открытую, что он гей. Особенно женщине, как бы та ему не надоела. Для них признать себя геем — сродни самоубийству.       — Для гомофобов и сексистов, да, — кивнула Маргарита. — Но ты плохо знаешь мужчин, сестрёнка. Есть такие ушлые, о-о-о! Если они без комплексов и не страдают гомофобией, могут годами притворяться геями и дружить с девушками, чтобы этих девушек лапать и клеить. А она попадётся в сети и ещё будет гордиться, что перевоспитала гея.       — Я же сказала, мне плевать на ориентацию, — повторила Вирхиния. — У него шикарные гены! Он такой красавец, к тому же богат и знаменит. Поэтому он обязан сделать мне ребёночка. Жаль, что тесты пока отрицательные. А если я не залетела? Я ж тогда умру! — истерически схватилась она за голову. — Вдруг это был мой единственный шанс?       — Мария Вирхиния Сантойя, ну что ты городишь? — разозлилась тётя Фели. — Это не единственный мужчина в твоей жизни. Ты обязательно ещё встретишь достойного человека, выйдешь замуж и родишь ребёнка.       — Мама, почему ты ничего не понимаешь? Это же мой последний шанс на беременность! — завопила Вирхиния, комкая в руках салфетку. — А вдруг тесты отрицательные из-за того, что я уже слишком старая для материнства? Мне уже целых двадцать шесть! Это катастрофа! Я в шоке! — и она всхлипнула, закрыв лицо мятой салфеткой. — Как же я несчастна! Мне остаётся только уйти в монастырь!       — Хм… — Маргарита убирала тарелки со стола, — как будто на этом Джерри свет клином сошёлся.       — А у меня сошёлся! — визгнула Вирхиния слезливо.       — А если сошёлся, есть масса способов поймать конкретного мужчину. Ими пользовались женщины во все времена и не так глупо, как ты, — укорила дочь тётя Фели, когда Маргарита утащила грязную посуду в кухню.       — О чём ты, мама? — не поняла Вирхиния.       — Можно подумать, все мужчины прям повально растят родных детей, — тётя встала. — Пойду собираться в зоопарк, сегодня там работы целый воз.       Неизвестно, поняла ли Вирхиния намек тёти, но Фэр поняла и была возмущена. Это уже натуральное мошенничество — навязать мужчине чужого ребёнка.       День прошёл уныло и серо. Фернанде осточертело заниматься мелкими делами — паникующие бабки с бельём её утомили. А дело Фантома висело мёртвым грузом. Фэр ковырялась в делах заключённых и выпущенных из тюрьмы убийц и маньяков, пока не услышала за дверью женские вопли.       — Ну-ка пусти, животное! Я сама пойду! Я, между прочим, тётя инспектора полиции!       — А я подруга тёти инспектора полиции! — верещал второй голос, поглуше.       Фэр вжалась в спинку кресла. Может, там откроется портал, и она провалится в волшебный мир, избежав встречи с этими двумя особами — голоса она узнала.       Распахнув дверь, капрал Гонсалес втолкнул в кабинет тётю Фели и её подружку Канделарию Мендес.       — Проштите, иншпектор, — прошепелявил капрал. — Я жнаю, вы прошили ваш не тревожить, но тут чрежвычайное обштоятельштво. У наш тут жадержанные говорят, будто они ваши родштвенницы.       — Приветик, племяшечка! — возликовала тётя Фели, плюхаясь в кресло. Донья Мендес развалилась на диване в углу.       Фернанде оставалось только прижать руку ко лбу.       — А что случилось, Гонсалес? Почему их задержали? — спросила она, пытаясь не выдать раздражение. Опять эти сумасшедшие на её голову свалились!       — Они шовершили попытку похищения, — объявил Гонсалес.       — Похищения чего?       — Ценной рептилии из жоопарка. Крокодила, — пояснил капрал, улыбаясь и демонстрируя щербины в зубах.       — Никого мы не похищали! — не выдержала донья Канделария. — Это у меня, у меня этот чёртов зоопарк похитил Тото, а я хотела его вернуть. И Фелисидад мне помогала, так как работает в зоопарке.       — Я не работаю в зоопарке! — пропыхтела тётя. — Я там временно отбываю наказание.       — Полицию выжвали шотрудники жоопарка, — продолжил капрал, — когда увидели, как эти две тащат крокодила вмеште с клеткой череж жабор.       — А как вы прикажете ещё его тащить? — надулась тётя, почёсывая тыковку одним пальцем. — Без клетки он бы нас сожрал, ведь ты, Канди Мендес, сваляла дуру и не захватила с собой ни намордник, ни поводок.       — Ну я забыла, — покорно вздохнула донья Канделария.       — И как же вы подняли клетку с крокодилом? Она же тяжёлая! — недоумевала Фэр.       — А клетка на колёсиках, — объяснила тётя. — Мы подкатили её к забору, привязали верёвку и стали подтягивать вверх с обратной стороны.       — Это моя идея! — возгордилась донья Канделария. — Я — гений, правда?       — И что было дальше?       — Ну, мы тянули, тянули и вытянули клетку наверх, а потом она зацепилась за забор и открылась! — пожаловалась тётя Фели.       — А я тебе говорила, Фелисидад Сантойя, что надо замки лучше закрывать! — укорила донья Канделария и погрозила тёте пальцем.       — Я не виновата, что ты не умеешь клетки воровать, Канди Мендес! — не осталась в долгу тётя Фели.       — Ну и? — поторопила Фэр. — Что случилось дальше?       — Тото стал падать.       — Прям на нас!       — Мы бросили верёвку!       — И спрятались в кустах! — завопили женщины, перебивая друг друга.       — И где крокодил теперь?       — А мы откуда знаем?       — Шотрудники жоопарка его ищут и нам тоже поручили ишкать, — сказал Гонсалес.       — Он убёг! — выпалила тётя. — После того, как упал с забора.       — Куда?       — Я его не спрашивала! — огрызнулась тётя Фели. — Молча побежал по тротуару в противоположную от наших кустов сторону. Никогда не видела, как бегают крокодилы.       — Я не знала, что Тото умеет так резво бегать, — подтвердила донья Канделария. — Это гоночный крокодил!       — Спасибо, Гонсалес, можете идти. Оставьте меня с задержанными наедине, я разберусь — вздохнула Фернанда.       Капрал откланялся. Когда за ним закрылась дверь, лицо Фэр приобрело суровое выражение.       — Ну и? Чего вы опять вытворяете?       Женщины потупились.       — Я хотела вернуть моего Тото, — буркнула донья Канделария.       — Не могла же я бросить подругу в беде, — оправдалась тётя.       — Вы друг друга стоите. Ну и что мне с вами делать, а?       — Отпусти нас домой, Фернандита. Мы — женщины мирные, — тётя Фели улыбнулась, кося под святошу.       — Мирные?! Вы выпустили крокодила из зоопарка! — Фэр в негодовании шевелила бровями. — А это опасное животное! Вы совершили правонарушение. Нет, по поводу вас, сеньора Мендес, я уже ничему не удивляюсь, но ты, тётя! Ты же на общественных работах. Я еле-еле уговорила Джерри Анселми сжалиться над вами с Вирхинией. Вам нельзя сейчас ничего нарушать. А ты чего творишь? Да ещё и меня позоришь! Зачем ты всем рассказываешь, что мы родственники?       — Ну так это ж правда.       — Правда, но всему комиссариату об этом знать необязательно. Мне здесь ещё работать.       В итоге Фернанда выписала дамам штраф за нарушение общественного порядка, указав в протоколе: якобы они шумели в зоопарке и из-за этого сбежал крокодил. Она отправила их по домам, пригрозив в следующий раз оставить на ночь в камере.       — Да мне не привыкать! — хмыкнула тётя Фели. Но донья Мендес испугалась — она ни разу в полицию не попадала.       Когда Фэр вернулась домой, там опять стоял шум. Нет, ни из-за тёти — о выходке с крокодилом она никому не рассказала. Это Маргарита гоняла по дому Агустину.       — Ты меня достала! Неблагодарная свинья! Идиотка! Позор на мою голову! Я на тебя лучшие годы угробила! Всё, с меня хватит! Я тебе сейчас настучу так, что ты сидеть не сможешь! — орала она и хлестала дочь мокрым полотенцем.       Агус визжала. Тётя Фели хотела за девчонку вступиться, но Маргарита пригрозила, что и ей достанется, и она заглохла.       — А что происходит? — спросила у неё Фэр.       — Да они от психолога пришли, — объяснила тётя. — Марго говорит, Агустина закатила в кабинете у доктора истерику, обозвала его дурными словами и убежала. А Маргарите пришлось раскошелиться. Клиника частная, с неё стрясли кучу денег. Вот она и решила Агустину наказать.       — Я из тебя весь дух вышибу! Мерзавка! Кретинка! Вся в своего папашу! Всю жизнь вы мне испортили! — Маргарита потащила упирающуюся дочь наверх.       Фэр решила вмешаться. Поднялась следом и влетела в комнату племянницы.       — Марго, прекрати! Зачем ты её бьёшь? — Фернанда оттащила сестру от Агустины — та колотила дочь руками, уронив её на кровать.       — Потому что она скотина неблагодарная!       — Нельзя так обращаться с дочерью! Даже если она плохо себя вела, ты не имеешь права её бить!       — Она меня опозорила на всю клинику! Ещё и денег пришлось отвалить. А толку никакого.       — А я тебе говорила, Марго, нечего ходить по этим психологам. Все они шарлатаны.       — Это очень модный доктор с большим опытом. А эта мерзавка обозвала его козлом и орала, что не будет отвечать на его тупые вопросы. Её давно пора в психушку упрятать!       Агус ревела, свернувшись калачиком на кровати. У неё была разбита губа и поцарапаны руки. Фэр вытолкала сестру в коридор.       Ночью она долго не спала, прислушиваясь, не раздаются ли из спальни племянницы рыдания. Всё было тихо. Но утром тётя Фели обнаружила записку: «Пропадите вы все пропадом!».       Девчонки не было. Она сбежала ночью или рано утром, прихватив рюкзак с вещами. Вирхиния отсыпалась после дежурства и ей было до лампочки, даже если бы у всех отросли щупальца. Маргарита страдала в объятиях тёти Фели, крича, что, когда девчонка найдётся, она её зацелует, а потом убьёт. Или наоборот. А Фэр была зла на Маргариту.       — Если с Агус что-то случится, я тебе руки вырву! — пригрозила она и ушла на работу — начинать поиски племянницы.