Дуэт "Скалы против Ветра"

Ричард Окделл распахнул глаза и обнаружил, что очутился в очень странном месте. «Сцена», — понял юноша. — «А что я делаю на сцене?» Он действительно находился на сцене, возвышаясь над целой толпой непонятно во что одетых людей. А в руках у него была гитара. «Разрубленный Змей! Я же не умею играть!» — ужаснулся Дикон. — Что вы застыли, Ричард? — донеслось откуда-то сбоку. Дик обернулся и недоуменно уставился на стоящего рядом Алву, тоже сжимающего гитару. Первый маршал Талига склонил голову в легком поклоне и ослепительно улыбнулся какой-то эрэа в первом ряду. Эрэа вмиг зарделась как королевская гвоздика, что совершенно не сочеталось с ее фиолетовыми волосами. — Ну же, соберитесь, публика ждет. Вы же у нас стихоплет — вам и объявлять. — Благородные эры и эрэа! — услышал Ричард собственный голос, хотя вовсе не собирался ничего говорить и вообще не понимал, что происходит. — Мы представляем вашему вниманию вечно враждующий дуэт «Скалы против Ветра»! Сначала мы с эром Рокэ хотели спеть вам песню о том, как ходили на гору Польвару к бакранам и упали… — Говорите за себя, юноша, — возмутился Алва. — …но я, пока ехал домой с войны, написал новую. — Дик вступительно откашлялся. — «Снежинка». Они с Алвой взялись за инструменты и начали довольно-таки синхронно наигрывать незамысловатый мотивчик. «Ого, я все же умею играть!» — подумал юноша, а потом, сам от себя не ожидая, открыл рот и запел: Над костром пролетает снежинка, Как огромный, седой Адгемар. На виске расчирикалась жилка, Мы вчера перебрали вина, А в Надоре с утра непогода, Тут и летом с погодой беда. К Марианне не ездил полгода, К эру Августу — Алва не дал. Из-под снега нарою ызаргов, Освежую, зажарю и съем. На войне приходилось несладко: У бакранов и это — десерт! «Неправда!» — подумал Дикон. — «Ничего такого я не ел! А вот Алва бы съел и не поморщился…» — юноша с ужасом вспомнил остекленевшие глаза в тарелке эра. Фу… Гадость, да; но какие манеры Вдалеке от Великих Домов? В моей сумке эспера, касера, И Веннена шестнадцать томов. Вы, дворяне, погрязшие в лести, Те, кто не был ни разу в бою, Я от имени всех Людей Чести Вам теперь эту песню пою. Пусть мелодия мчится как птица, Пусть напомнит её перебор, Что кладу я на вашу столицу Вот такой вот Надорский прибор! — начала вдруг сыпаться из его рта хриплая похабщина. Испуганный Дикон попытался сжать губы и остановить поток ругани, но ничего не выходило. — Квальдэто цэра! — процедил себе под нос Алва. — Не ожидал. Кто бы подумал, что вас Мирабелла воспитывала? На Раканов кладу и Олларов, Мне в Надоре никто не указ! И на Алву с его перегаром Я кладу 850 раз, После этой строчки Ворон состроил оскорбленную мину и прекратил играть. Дик понял, что перегнул палку: он и впрямь ни разу за все время службы оруженосцем не учуял исходящего от эра мерзкого запаха перегара. С другой стороны, непосредственно после попойки он маршала тоже еще ни разу не видел, а должен же Алва хоть в чем-то походить не на отродье Леворукого, а на нормального человека! На убогие ваши сужденья, На «навозный» столичный бардак, И отдельно — с большим наслажденьем — Я спою, что Сильвестр — дурак! Не понять вам, придворным кретинам: Мужеложцам, гвардейцам, послам, Красоты справедливого мира, Где живут Повелители Скал, Странное дело, но песня, несмотря на неприличные выражения, даже начинала нравиться! Где не любят слова и ужимки И где Честь и поныне жива; — а Над костром пролетает снежинка, Как огромный седой Адгемар. Под конец Алва все же соизволил помочь юноше и подыграл на последних нотах, а затем как ни в чем не бывало поклонился, слегка рисуясь. От такой наглости Дикон возмущенно задохнулся: — Эр Рокэ, вы почему гитару бросили?! Да как вы только посмели? — Сколько раз повторять, я вам не эр, юноша! И я смею все! — сказал Алва, уже направившийся к выходу. Дик поудобнее перехватил гитарный гриф и бросился следом. — Вы у меня посмеете, вы у меня сейчас тааак посмеете! — Дор Рикардо! Дор Рикардо!

***

— Дор Рикардо, я принес настой горичника. — Ооооо, — разочарованно простонал юноша и разлепил глаза. Он почти что отдубасил кровника — по совместительству своего эра — гитарой! Закатные твари, приснится же такое! «Больше никогда не буду пить с монсеньором», — подумал Дикон. «Больше никогда не буду пытаться учить пьяного Окделла игре на гитаре», — подумал, лежа в своей спальне, Рокэ Алва. «И где это он на Севере ызаргов видел?»