Я запомню тебя.

Я запомню тебя таким. Я запомню тебя самым лучшим, самым добрым и главное… Самым нужным. Ты навсегда останешься моим самым родным человеком, хотя ты всегда был за многие километры от меня. Я запомню тебя самым сильным, потому что ты однажды пожал руку смерти и прошел мимо. Я запомню тебя в призме наших тайных встреч, когда я дышала через раз, а ты ловил мои выдохи у самых ключиц. Я запомню тебя красивым. Красивым в своей надменности, ироничности и глухой обречённости, когда ты проводил по моей щеке своими тонкими, красивыми пальцами, на прощание целуя мне глаза. Красивым в своей аристократической внешности, четкий профиль которой я так часто впитывала в себя на рассвете. Я хочу запомнить тебя в самом лучшем твоём варианте. Да других и не может быть. Так что я запомню все. Я запомню то, как ты брал чашку с чаем, благодаря меня взглядом и почти незаметной улыбкой. Я запомню, как твои выкрашенные в чёрное ногти контрастировали с белоснежным фарфором. Как ты смотрел куда-то далеко-далеко, за горизонт, пока закат догорал, а я ловила твои движения, пытаясь деталями заставить тебя жить в своей памяти. Я запомню моменты прощания, когда ты накидывал свой плащ Акацки, смотря мне в глаза. Ты подходил медленно, будто опасаясь, что плащ этот отрезвит меня, и вместо объятий ты получишь удар куная в самое сердце. То, что любой удар, направленный на тебя я бы приняла на себя не раздумывая, ты не догадывался. Я запомню запах пороха, который так больно ударял по мне, когда на прощание ты обнимал меня. Он всегда ассоциировался с прощанием. Я запомню твои красивые, голубые глаза и шёлковые, длинные волосы, которые часто переплетались с моими, и кажется это была лучшая метафора, что бы показать, что мы единое целое. Мы одно целое, сотканные из одних звёзд и частиц, что стремятся соединиться опять, опять и опять, пока не останется ни меня ни тебя, а останется только одно мы. Мы останемся. Останемся так или иначе. Мы останемся в шелесте листьев деревьев, где сидели долго и часто, тихим шепотом вторя листве. Мы останемся в пении цикад на пруду, где купались нагие, смеясь нараспев. Мы останемся в криках воронов, которые кружились неизменно над нами, когда мы прощались. Мы останемся везде, где были и где не были, но могли бы побывать, будь у нас ещё одна жизнь, или же эта бы не сделала бы нас теми, кто мы есть. Мы останемся в биении сердца ребенка. Мы останемся вместе на его лице. Ведь он возьмёт от тебя бесконечно красивые глаза и острые, аристократичные скулы. Он возьмёт от меня губы и чуть курносый нос. Он возьмёт от тебя красивые руки, которыми будет вытирать слезы, как когда-то мне их вытирал ты. Он будет обнимать любимых этими руками, как когда-то ты меня ими обнимал. В нем мы будем вместе, сплетясь раз и навсегда. Я запомню все это, потому что однажды мне придется ему рассказать о тебе. Я хочу чтобы он знал тебя во всех деталях, во всех твоих гранях. Что бы он знал тебя так, как знала тебя я. Я буду ждать, Дейдара, что однажды ты откроешь двери нашего дома, где я спрячу себя с сыном от нашего прошлого, и ты обнимешь меня как когда-то обнимал. Я всегда буду держать горячим чайник, что бы по старой привычке налить тебе чай, ловя улыбку благодарности. Я буду ждать твои мягкие шаги и запах пороха. Потому что я не хочу знать, что ты давно уже нашел дом. В сырой земле, как преступник, гонимый всеми нукенин. Я расскажу ему. Я хочу запомнить тебя, чтобы ты вечно жил в моей памяти. Я буду рассказывать о тебе сыну вечером, расчесывая его длинные волосы, что будут точно такого оттенка как твои. Он будет слушать меня молча, сидя на крыльце нашего маленького дома, силясь представить какой ты был. Я постараюсь передать все что помню ему, чтобы он знал, что отец его был живым, настоящим. Я хочу, чтобы он чувствовал твоё присутствие, Дейдара, когда тренируется меткости в метании куная. Чувствовал сильную, надёжную руку на плече, когда страх перед падением сковывает и не даёт удержаться чакре в ногах, раз за разом заставляя падать на землю. Я хочу, чтобы он чувствовал тебя рядом, когда кажется, что сил не хватит. Я расскажу ему, какой ты был сильный и уверенный человек, что он, кровь от крови великого взрывателя, вобрал от тебя самое лучшее. Я расскажу ему как ты хотел свободы. Он будет знать тебя. Я верю, что однажды ты появишься на пороге, отряхивая пыль с одежды, улыбаясь устало, но так светло, как умеешь только ты. Я заплачу конечно, прижимая пальцы к лицу, всхлипывая от щемящей нежности, не веря, что ты здесь. Ребенок поймет. Поймет сразу и подойдя к тебе, уткнется носом тебе в живот, пряча, как настоящий воин, накатившиеся предательские слезы. Маленькой ладошкой робко, но настойчиво возьмёт твою, взрослую и мозолистую ладонь и поведет к полке, где стоит коллекция его глиняных статуэток. Я запомню тебя таким. *** Мужчина долго стоял со свитком, невидящим взглядом смотря на рассвет, что плескался алыми всполохами на горизонте. Холодный осенний ветер рвал одежду, швырял мелкие капли солёной воды в лицо. Он стоял долго, сжимая свиток в своих тонких пальцах, думая о своем. Дейдара был непривычно серьезным, и кажется морщины горечи прорезали его юношеское, красивое лицо. Он думал о той, чья рука написала ему эти слова, которые разрывали и душили его, но которые заставили увидеть что-то иллюзорно-светлое в его жизни. О той, которая ни разу не сказала люблю, но каждая буква была пропитана этим. О той, которая обещает ему жизнь в ее памяти, заочно прощая его возможный уход из жизни раньше нее. О той, которая говорит о том, что у него будет сын. И не это ли главное признание в любви? Дейдара прикладывает свиток к губам, чувствуя запах цветов. Он запомнит. Он запомнит, что Ино, его цветочная принцесса, обещает помнить его. А значит, что-то в этой жизни он сделал правильно.