Наедине

Часто, когда Нино остается наедине с Лидером, холодная гримерка сразу становится теплее, наполняясь звуками касающихся гитары маленьких пальцев и равномерного шуршания грифеля по бумаге. Они могут сидеть там часами, не боясь, что их кто-то потревожит или отвлечет. Можно назвать это абсолютной гармонией, или же успокаивающей атмосферой, но дуэту Омия СК все равно. Такие посиделки уже давно перестали быть просто потребностью, они перешли в разряд «необходимость». Редкими апрельскими вечерами, из общей гримерки со знакомой табличкой «Himitsu no Arashi-chan» на двери, можно услышать два голоса, таких непохожих, но таких гармоничных. Когда Сакурай не спешит на очередные съемки новостей, а Казу необычно добр и ленив, можно даже почувствовать запах саке, словно приглашающий проходящих мимо заглянуть внутрь. И тогда болтовня из «как же я сегодня устал», может перейти в «я планирую заняться этим в выходные», и даже в «было бы неплохо сделать это на концерте» и «как здорово, что мы столько лет вместе». Если вы увидите, как Ниномия подсаживается рядом к Айбе, то тут же можно обнаружить рамен или якисобу. Привычка обедать вместе с ним появилась у Казунари еще с джуниорского периода. Это стало почти так же необходимо, как улыбки фанатов во время концертов или касание Сатоши на каждой съемке. Айба, к слову, был благодарен ему за это – это был единственный для них способ общаться во внерабочее время. Тишина, так любимая Нино, была неприятна Масаки, поэтому тот с радостью заполнял ее во время обеда привычной болтовней или жалобами на сценарий. Сегодня в знакомой гримерке было непривычно пусто и тяжело. Было настолько холодно, что, казалось, если открыть окно, уличный ливень заполонит все свободное пространство, и легче от этого не станет. Мацумото сидел в углу комнаты, цепляясь оледеневшими пальцами за складки брендового пиджака в бессильной попытке хоть что-то понять из книги. В голове, как и в комнате, было так же душно: мысли спутывались между собой, и мозг вовсе отказывался думать в направлении «Психология современного общества или попытка понять себя», о чем он читал последние пятнадцать минут. Захлопнуть бесполезную книгу не было сил, так же как и подняться со стула и выйти в коридор покурить, словно заполнявшее комнату безмолвие отнимало возможность движения. Единственные два звука, говорившие о существовании мира и присутствии здесь человека, были равномерный стук капель о стекло и не менее равномерный звук нажимающихся кнопок. «Заткнись. Пожалуйста, заткнись». Повторяя эти слова снова и снова, МацуДжун не был уверен, к кому он обращается: к своим мыслям или к Ниномии. Макушка последнего же настойчиво маячила перед глазами вот уже несколько минут, никак не реагируя на зажмуривание глаз или другие бесполезные вещи вроде этого. Надо сказать, все, что касалось Казунари и его вещей, всегда было бесполезным. Но Мацумото старался не думать о таких дурацких вещах, как «удача» и «это все его странная аура». Мир был бы легче без этого. Мир был бы легче без таких людей в принципе. — Ты собираешься идти домой? Ну вот. Опять. «Конечно, собираюсь, черт возьми. Я уже несколько минут назад мог бы стоять в пробке по пути домой. Я уже несколько дней как могу приезжать домой раньше». — Еще одно интервью вечером? «Конечно, интервью. Такое же интервью, как и у тебя». — А ты почему еще здесь? Хриплый, непривычно язвительный для него голос. По такому случаю можно было бы даже оторваться от Марио или повернуть голову в его сторону. — Ммм. Я жду О-чана. У него реклама снимается в соседнем павильоне. Он в этом месяце загруженный, знаешь ли. За что Джун любил Нино, так это за то, что настоящий Ниномия Казунари отличался от Ниномии-айдола. У него был тот же голос и та же привычка поддевать людей, только вот манера в стиле «считай, что это был не устный ответ, а смска» проявлялась больше, чем обычно. Мацумото раздражало, что этот настоящий Нино не говорил с ним на философские темы, как он любил делать во время интервью. Раздражало, что он не обедал вместе с ним. Раздражало, что они не могли просто пойти и выпить в пятницу вечером. Но больше всего он ненавидел это мерзкое молчание, действующее на нервы совершенно не в том ключе, как хотелось бы. Но все же, он любил это. Иначе бы все было слишком просто. — Опять она? — Что? Ты о чем? Мацумото растерялся. — Она – та, кого ты ждешь. — Что? Подожди… — Да нет, все в порядке, просто не думал, что ты будешь настолько явно это делать… «Что? Девушка? Ниномия, ты что, спятил?» — С чего бы тебе этим интересоваться? — Да так, ничего, просто ты неделю уже так сидишь. Весь день на иголках и остаешься допоздна. Нервный смех, больно режущий по ушам и словно заряжающий атмосферу еще тысячей маленьких осколков. Кажется, способность двигаться возвращалась. «Это правда смешно. Ты же знаешь. Даже я уже понял настолько, что бы признаться себе в этом.» — Ладно, я пойду. Привет Оно-куну. — Ммм. До завтра. Выспись, у нас съемка с семи утра до десяти вечера. — Да, я знаю. До завтра. А ведь он так хотел обойтись без алкоголя завтра. Сегодня уже никак.