А она его любила

      Вначале это было какой-то детской привязанностью. Приятной, нежной и мягкой. Она, вспоминая былые дни, смеялась от каждого каламбура, то и дело смотря восхищенными глазами на героя. Нет, божество.       Её внимание было приковано только к нему. Игрушки, видео-игры, общение с ровесниками - все это было совершенно неважным и теряло смысл. Ведь Фриск, что только-только вышла наружу, поведя за собой целый народ, бежала с самого раннего утра к самому ленивому монстру во всем мире.       Она тихо стучалась в дверь соседнего дома. Санс, конечно же, спал, а Фриск была готова ждать его на протяжении нескольких часов. После этого дверь скрипела и на пороге появлялся он - ребенок, который, сверкая глазенками-звездочками, от всего сердца желал приятного дня и протягивал руку. Там уже таилась подушка-пердушка.        Санс всегда-всегда отвечал на этот ритуал, протягивая руку и говоря те слова, от которых у Фриск шли ходуном мурашки по спине: "Давно не виделись, малая". Девушка же знала, что это самое "давно" было вчера.        Уже тогда она знала, что любила. Не как любят в её возрасте, а по-настоящему. И тогда это казалось простым, ей было достаточно игр и похвалы. Настолько чистыми были помыслы ребенка.       Та частенько прибегала к Сансу с вопросами в духе "А когда я вырасту, мы сыграем свадьбу?". Тот отшучивался, трепал костяшками непослушные волосы и растягивался на диване.       Фриск была уверена, что это было неким "да", которое понимали только они двое.       Дни, месяцы, годы летели в нежных и наивных чувствах, все больше погружаясь в свои впечатления. С каждым днем, взирая на возлюбленного с большей нежностью и пониманием "он мой".       Это было разрушено в возрасте тринадцати лет, когда она увидела, как он может смотреть. Раньше Фриски не замечала этого по разным причинам. Хотя бы по той, что, видимо, не понимала значение любви до конца.       Оказывается, её Санс мог смотреть вот так. Задыхаясь, пожирая и восхищаясь. Замечая только одну. Она знала этот взгляд, ведь много раз видела его в зеркале. И, если девушка смотрела так на него, он смотрел на другую.       И тогда, начитавшись подростковых книжек в розовой обложке, она могла бы простить его, если бы тот смотрел так на какую-нибудь вертихвостку, ведь такую Санс быстро забудет. Такая ему была не нужна.       Однако он смотрел на ту, что стала ей матерью.        Санс часто отводил взгляд, соглашался на все просьбы Тори. Пренебрегая своей ленью, был готов хоть день напролет работать ради королевы монсторв.       Особенно ясно это стало в тот период, когда женщина решила устроить ремонт в доме, прося братьев-скелетов о помощи. Таская коробки и клея обои, Фриск не раз видела, как скелет засматривается на легкую походку и вечно нежную улыбку её мамы.       Фриски не хотела ненавидеть маму-козочку, но и любить как прежде не могла. В иной раз, когда скелет подходил к ней и спрашивал, как поживает Ториель, она сверлила того глазами полными детской обиды и ревности.       Когда он был рядом, девушка не могла видеть в ней маму. Лишь соперницу, притом ту, на которую скелет смотрел с такой влюбленностью и возвышенностью.       Без сомнения человек проигрывал в этой схватке из раза в раз.       Её Санс, оказывается, все это время вовсе не принадлежал ей. Он принадлежал другой, причем полностью. Его мысли, жесты, слова были посвящены только Ториель.       Она ненавидела и его, и её. Обоих за предательство. За то, что все это время надежды были разбиты в прах.       Девушка стала вечно огрызаться с матерью, частенько сбегала из дому прямиком к братьям. Ведь не могла даже посмотреть в эти глаза. Понимание, насколько та сильно проигрывает, загоняло в глубокую депрессию, подгоняемую отчаянием.       А после ей сказали, что якобы Санс и Ториель теперь находятся в отношениях. Вот так просто вылили на голову и будто сказали "разбирайся и страдай". В тот день пришлось выдавить улыбку самую жалкую и скомканную. А после пробормотав "А дядя Санс теперь будет жить с нами?".       Это был первый раз, когда она назвала его "дядей", будто отстраняя, стараясь показать и им, и самой себе, что для нее это только в радость или вообще ничего не значит. А эта парочка лишь счастливо улыбнулась и смущено отвела взгляд, ей богу как дети.       А ведь ребенком была она, и у неё так нещадно забрали самое дорогое. То, что она оберегала ото всех, то, к чему стремилась и для кого жила.       Последующие месяцы проходили в монотонной серости и унынии. Взгляд то и дело смотрел на веревки, таблетки и канцелярские ножи, но после она представляла, как о ней будут страдать. Ни мама, ни лучшие друзья, а он. Санс очень расстроится, ведь будет не с кем общаться по рации до ночи и смотреть ужастики в тайне от мамы. Не будет её, Фриск.       Когда Фриски исполнилось пятнадцать, то она задала вопрос Сансу о том, что нравятся ли ему такие, как Ториель. Он же ответил очередным каламбуром, но согласился.       Способность не сдаваться всегда была сильной стороной.       Решимость и стала главным толчком к смерти Фриск. Она умерла в тот момент. Не как тело, а как личность, оставив лишь свою любовь и оболочку.       Девушка изменилась. Уподобилась той, кого любил скелет. Её стиль одежды, речь, поведение и даже образ жизни полностью уподобился материнскому. Она стремилась копировать все, создавая образ идеала для Санса.       Пока одноклассники ездили в поездки, гуляли после школы, частенько прогуливали, а после, краснея, извинялись, она с тоской смотрела на них, продолжая лживо жить. Отличница, примерная дочь, воспитанная и красивая девушка с длинными волосами. Малышка забрала все это себе, день ото дня подходя к своей цели.       Фриск не засиживалась долго у Монстренка и даже у Папируса. Все чаще они общались через телефон. Ведь хорошие девочки сидят дома и учатся готовить. И только иногда по вечерам, закрываясь в своей комнате, она звала по рации "Члена Королевской Гвардии". Разговаривала с тем, кто давал ей хоть какое-нибудь постороннее общение.       А после, утром, слышала очередную похвалу от Санса и расцветала. Её глаза сверкали, как и много лет назад. Фриск отвечала уже выученным назубок ассортиментом костяных каламбуров и убегала в здание учения.       Во время отношений Санса был один весомый плюс. Она могла обнимать его без зазрения совести. Ведь для него Фриск обнимала отчима, и та была не готова признать, что в такие моменты сердце просто выпрыгивало из груди, разрываясь в конвульсиях.       Выпускной в школе предзнаменовал что-то грандиозное. И это было не празднование с одноклассниками, чьи имена она уже и не помнит. Фриск уговорила скелета, что если та закончит, то они сходят на фильм вдвоем.       И вот, кинокартина началась уже как полчаса назад, а девушка все стоит около здания, продолжая ждать.       Глупое существо надеялось на то, что вот-вот за поворотом появится грузная фигура, сказав "Прости малая. Межпространственные пробки", и в знак извинения они пойдут прогуляются в парке.       Спустя ещё час Фриск нервно наматывала локоны волос на пальцы. Она уже сняла каблуки, а подол нарядного платья был помят из-за постоянного одергивания и скручивания.       Спустя ещё два часа та все ещё не сдалась, нервно оглядываясь на каждого прохожего. От укладки, что так яро делала с раннего утра, осталось ровным счетом ничего, похожее на птичье гнездо. В голову начали закрадываться те воспоминания, на которые ранее она и не обращала внимания.       Санс же не приходил ей на помощь? Что во время побега от Андайн, что во время битвы с Азгором. Он просто смотрел, позволяя ей умирать. Тот скорее всего думал, что ребенок не замечает этого презрения в черных дырах, а ведь и вправду. Не замечала, как дура. Он мог всё, но не сделал ничего. Лишь откалывал новые каламбуры и накормил хот-догами, за которые Фриск сама же и заплатила.       Санс не мог быть плохим. У всего есть причина. Это она, она плохая. Сама предоставляла опасность, а он лишь был более настороженным и недоверчивым. Верно, её скелет настоящий герой, раз со временем смог переступить это.       Спустя три часа, как фильм уже закончился, полил дождь. Фриск же как настоящая дура не бежала под козырек или, что умнее, домой. Она продолжала стоять и ждать чуда, то и дело посматривая на темный экран телефона, видя, как потекли и стрелки, и тушь и как нет ни сообщений, ни пропущенных звонков.       Трясясь от холода и сырости, та скрежетала зубами, переминала уставшими ногами и уже не силилась скрывать слезы. Их скрыл дождь.       Впервые появилась сильная обида. На себя - дуру и на Санса - предателя.       Однако та продолжала стоять, выжимать подол платья и волосы от воды, хлюпая носом.       А после почувствовала нависшую фигуру и пиджак, который не позволял новым каплям коснуться продрогшей хрупкой кожи. - Человек, ты на время смотришь?! Уже девятый час! Боже, ты же вся промокла, как так можно! Я ринулся искать тебя, как только Санс вернулся домой один. Я, конечно, отчитал его, но думал, что ты умная. Зачем же стоять тут столько...       Это был её спаситель. Скелет, но не тот, кого так ждала.       Фриск уже не слышала, что говорил Папирус. Глаза слипались, и та лишь нервно кивала головой. А после почувствовала, как её накрыли чем-то сухим и теплым. Земля исчезла под ногами.       Утром узнала девушка, Папирус принес её на руках всю мокрую и промерзшую.       И вот, когда, казалось бы, обида была настолько сильна, что свои чувства к низкорослому девушка была готова разорвать, случилось то, что вновь кинуло её душу под ноги монстра.       Конечно, Фриски всегда знала, что Ториель продолжала любить Азгора, но его ошибки и её обида просто не давали сделать шаг.       Последовало расставание мамы и Санса.        Когда же скелету стало слишком плохо, тот запил и вообще не выходил из Гриллбис, позабыв и про брата, и про работу.       Пришла она. Его спасение.       В тот момент девушка не отходила от него, забыв про поступление в университет, родителей, а иногда и про сон.       Фриск стала его спасением. Давала то, что ему было необходимо: понимание, поддержку. Приносила ему еду в комнату, не отходила ни на минуту, приговаривая, что это того не стоит.       Он вновь стал её. Ведь именно его малая отправляла и встречала с работы теплым приветствием и ужином.       В погоне быть всегда рядом с тем, кого любит. Она поступила туда, где ей совершенно было чуждо. Физика, химия, стерильные стены - всё это было дикостью, но от чувства, что практически на каждой паре она будет видеться со своим Сансом, сердце трепетало.       Она жаждала теперь больше. Фриск хотела прикосновений, поцелуев. Засыпать и просыпаться рядом с ним или вообще не спать. Хотела быть рядом во всех пониманиях, стать одним целым и душой, и телом.       Фриски вновь рушилась, вот только умереть не могла, теперь она просто развилась в своей роли.       Её целью стало заполучить его на последнем году обучения. Когда уже не будет рамок учителя и ученицы, отчима и падчерицы, взрослого и несовершеннолетней. Он не сможет отказать, ведь все это время именно она была рядом.       К этому дню Фриск готовилась упорно.       И вот, последняя пара, дальше только сдачи и празднование. Вся группа старается быстро разойтись. Остаются только они в светлом стерильном кабинете среди колб, столов и окон. -Хэх, малая, тебе теперь главное не завалить, а то Тори все кости пересчитает. И тебе, и мне, - профессор Санс шутливо машет указательной фалангой и уже было собирается уйти, как Фриск обхватывает его в крепких объятиях.       Девушка знала, что тот не заподозрит в этой детской шалости ничего более. Когда та плакала в слезах или в порыве радости, объятия всегда были неким ритуалом, вот только когда тот по-дружески обнял в ответ, похлопывая по плечу, то произошел резонанс их отношений.       Малышка чувствовала судорогу в душе, но понимала, либо сейчас, либо она так и останется ребенком. Фриск покажет свои чувства, раскроется.       Поднимаясь на носочках, кажется, что вот-вот и та упадет в обморок, готовится к этому шагу с самого детства.       В таких моментах приходит осознание слов и про жар, и про холод, и про бабочек.       Её губы касаются холодных костей, оставляя след помады. Она затаивает дыхание, замирая в позе нежного поцелуя, и уже думает, что тот ответит. Пускай это смотрится глупо, но она целует его. Туда, где у людей находятся губы, туда, куда скорее всего целовала раньше Ториель, а теперь целует она. Она.       Всё обрывается резким толчком. Её грубо отталкивают, как провинившегося котенка. И видит взгляд полный презрения и злобы. В черных дырах уже пропали огоньки, а Санс хватается за череп в неистовой ярости, но голос его все такой же холодный.       Он что-то бормочит, но Фриск слышит лишь отрывки, которые словно нож входит все глубже и глубже в самую душу. Однако последние слова врезаются в память. - А я ведь знал. Знал, малая, что та детская привязанность пойдет дальше, если её не пресечь. Стоило мне послушать Андайн, но нет же. Я, дурак, продолжал надеяться на твоё благоразумие, - Санс нервно ходил из одной стороны в другую, пока Фриск медленно скатилась на пол и теперь смотрела на него снизу, трясясь от каждого шага и слова. - Твой внешний вид, поведение. Посмотри, кем ты стала! А ведь тебе никогда не нравилась физика. Где тот ребенок, которого я помню? Малая, ох, ты больше не Фриск. Посмотри, кем ты стала, мне противно. Иди умойся...       Ей не нужно было говорить дважды, да и вообще лучше ничего не говорить. Та словно под гипнозом, покачиваясь, вышла из кабинета, забыв и сумку, и всю свою жизнь.       Она знала, что на неё смотрят и как, но теперь это не имело смысла. Смысла вообще больше ничего не имело, ведь когда та зашла в уборную, то не узнала себя.       Перед ней стояла взрослая девушка, на лице которой было столько макияжа, что его просто не было видно. Настолько натурально и точно он был выполнен, что до тошноты. Тело, истощенное диетами так, что теперь выглядело как с обложки дурацких глянцевых журналов. Длинная темная юбка, белая рубашка, поверх которой безрукавка. Одежда до жути неудобная, и не хватало тех оттенков, что раньше так грели душу. Если приподнять юбку, то можно увидеть ноги в пластырях на изящных каблуках. Фриск долго и упорно училась ходить на высокой обуви, вот только пяточки и пальчики утеряли всю нежность, став шероховатыми. Поэтому каждый вечер девушка пользовалась объемным скоплением масок и бальзамов. А ещё волосы. Когда она их стала перекрашивать? Ведь теперь это были прямые белоснежные волосы до талии, которые было вовсе неприятно взъерошивать. А стоило провести по ним рукой, как любой смог бы понять, что они испорчены к чертям химией.       Фриск, словно заведенная, начала ощупывать волосы, кожу, стирать макияж. Девушка хотела заметить хоть что-то знакомое. Несмотря на все махинации, она не видела самого главного - себя. Ей никогда не нравились длинные волосы, но они нравились ему. Девушке никогда не прельщали юбки в пол, Фриск бы предпочла шорты и свитер синего оттенка. Сансу до жути нравились юбки в пол. Она любила одежду, благодаря которой были видны плечи, но Ториель всегда носила сдержанную одежду. Малышке нравилось в детстве кататься в снегу, строить замки из грязи и объедаться бургерами с колой. Вот только воспитанные девочки так не поступали, а мама была очень воспитанной. Фриск ненавидела физику, мечтала сходить хоть раз в клуб и получить двойку. Однако после школы всегда бежала домой, всегда получала хорошие оценки, всегда учила до умопомрачения точные науки и поступила в этот чертов университет.       Осознание. Смотря на свою жизнь, Фриск понимала, насколько ничтожна, с того момента, как ей исполнилось пятнадцать, она перестала жить. Сломала свою жизнь сама и ради кого?.. Ради того, кто до сих пор смотрел с трепетом на другую.       У нее не было ни-че-го. Друзья, хобби, любимые фильмы и еда - каждая мелочь отсутствовала напрочь. Она просто не знала саму себя, была пустышкой, не имея ничего.       Девушка проревела в кабинке ещё как минимум два часа и отправилась домой, с опухшим от слез лицом и с полным пониманием пустоты внутри, которую теперь не прикрывала даже любовь.       Тогда казалось, что всё, жизнь законченна. И жить не нужно. Пока из кровавой ванны жалкую, уродливую и фальшивую её не достал скелет.       Он прижимал к себе липкую, промокшую девчушку, обзывая её всем, чем мог придумать, но все сводилось к "идиотке". Хах, спустя годы так и остался слишком мягким. А ещё он плакал, Фриск впервые увидела, как может лить слезы скелет и по ком? По пустышке... - Фриск, что же ты делаешь?.. А как же Тори, Азгор, Андайн... как же я. Человек, я люблю тебя, люблю. Зачем ты делаешь мне так больно? Почему ты не можешь жить? Если у тебя нет сил жить, я поделюсь своими, только живи. Фриск, живи, пожалуйста.. Я так тебя люблю... - С-сильно? - Сильнее Солнца....       Папирус всегда любил Солнце и, как оказалось, её тоже.       Ториель говорила когда-то о том, что любовь не всегда равномерная. Во взрослой жизни иногда случается такое, что ты не любишь человека, но вам хорошо вместе. Фриск и тогда знала, что маме было хорошо с Сансом, но любила она другого. Девушка понимала, что в погоне за своими чувствами, она погибла, сломалась и попросту перестала существовать.       И теперь она задавалась вопросом, а была ли она счастлива рядом с Сансом? Нет. Любила ли она его? Безумно.       Теперь же перед ней стоит самый добрый, нежный и милый монстр во всем мире. Он будет готов защитить её от всего, будет готов кинуться на помощь и разделить радость. А главное, Папи любит её так чисто и сильно, что прижатой к нему она чувствовала биение души и, казалось, даже видит белое очертание через одежду. Вот же дура, счастье было близко. - Папи, если я буду жить, то ты останешься рядом со мной? - К-конечно, до конца своих дней... - Тогда... согласен ли ты жениться на мне?       И пусть в сказках всё по-другому. Пусть она сейчас ничтожна и пуста. Пусть все двадцать с хвостиком лет были прожиты зря, сейчас она чувствовала себя нужной и важной. Она не принцесса, да и он не принц, но, проснувшись рядом с Папирусом, Фриск улыбнется и скажет : "С добрым утром, дорогой".       А она с ним была счастлива, а он её любил.