Двойная Луна - 1. "Как кошка с собакой"

Вообще-то, «ищейки» и «следаки» в задержаниях принимали участие редко. Но тут операция оказалась настолько массовой, что деваться было просто некуда: лисы раздробили партию синта на сотни мелких, но каждая все равно тянула на внушительный срок. Брать нужно было всех и сразу. Работать — в разных точках города. — Возьмете на себя склады на Риверпойнт, — сообщила Кристина. Лейф оскалился, но не возразил. Местечко было тухлое, и им с Реджи предстояло вынюхать лис в целом лабиринте складских помещений, подвалов и проездов. Вынюхать в истинном виде и уйти из-под ног бойцов вовремя. — Ничего, справимся быстро, — бодро сказал Реджи. — Надеюсь, старый Вольф вправил мозги щенку, и там не будет тачек из его автомастерских, — проворчал напарник. Капитан Деккер, видимо, вычитала в их субботнем недоотчете то, что было нужно, или просто уже хорошо изучила методы работы детектива Граннока, так что вместо слежки за Штефаном они вынюхивали самого Нин Суна. С крысой все обстояло сложнее, но и удача им благоволила так, что впору бояться: после шквала везения мог прилететь такой откат, что мама не горюй. Потому Лейф и скалился, и ставил шерсть дыбом на загривке. Реджи перебирал лапами, поскребывая когтями и ворча. Им пришлось разделиться, но чутье давало знать, где напарник, перед внутренним взором словно поворачивали карту с маячком. Люди завидовали этой фишке оборотней. Знали б они, каким образом достигается подобная гармония! Реджи тихо фыркнул. Кто-то, несомненно, знал, кто-то старался не обращать внимания на то, что двойки «ищеек» и «следаков» очень часто ведут себя как очень близкие друг другу существа. Постоянные прикосновения, взгляды, похлопывания. Реджи, когда им читали этот курс в академии, сперва недоумевал и возмущался. А теперь ничего, привык. Он снова принюхался и перебежал за угол склада. Метка на внутренней карте сдвинулась: Лейф явно шел по следу, уже не рыская. Слишком целенаправленным было движение. Реджи обернулся, тихонько рявкнул, ему махнули рукой, мол, ясно, веди. Выследить наркоту было легче легкого, да и лисы имели свой запах, который ничем не заглушался. Сейчас тут пахло еще и крысами. Реджи морщил нос и сдерживал желание зарычать. Но выдавать их местонахождение было пока что нельзя. Приходилось терпеть и рычать мысленно. К искомому складу они с Лейфом вышли почти одновременно, залегли в стороне, чтоб не путаться под ногами бойцов. Те неслышно рассредоточились, окружая здание. Реджи внимательно наблюдал, не выскочит ли кто неучтенный. Прихлопнуть лапой крысу. Или взять на клык лису. Он знал — Лейф сейчас тоже очень внимательно ждет, следит, слушает. Ночь взорвалась криками, грохотом выбитых дверей и окон, хлопками выстрелов. Реджи подобрался. Приближалась крыса. Он чуял запах страха и ярости. Он видел, как метнулся в его сторону Лейф. Алабай вылетел молчаливой оскаленной молнией откуда-то сзади, когда Реджи достал мечущегося крысюка когтями, жалея, что они тупые. Над ухом просвистело что-то, опалив самый кончик раковины, а пес покатился по земле, вгрызаясь в горло человека в черном костюме и с закрытым шапочкой-маской лицом. Выстрел прозвучал очень близко, Реджи всем нутром, не только слухом, ощутил болезненный взвизг напарника, но клыков тот не разжал, наоборот, стиснул крепче, выдавливая чужую жизнь. Ягуар присоединился, вгрызся в бок, свирепо рыча. Сожрать крысу! Ярость схватки, страх за раненого напарника — человеческий разум отступил на время, отдав управление животным инстинктам. На очень короткое время — Реджи только ощутил в пасти кровь, брезгливо сплюнул клочья ткани и ткнулся носом в окровавленный бок пса. — Как ты? Лейф? Алабай лег, позволяя ему зализать рану, растянул черные губы в улыбке: — Заживет, как на собаке. Ягуар облизывал ему рану, тыкался носом в шерсть и фыркал. Пуля прошла навылет, задев ребро по касательной. Значит, в самом деле заживет после двух-трех полных оборотов и усиленной кормежки. Реджи не удержался, укусил его за лапу. Лейф взвизгнул: — Эй, за что? — За то, что заставил волноваться, — ягуар плюхнулся рядом и зарыл морду в бок напарника, греть нежный нос. Лейф лизнул его в ухо, тихо фыркнул: — Я тоже волновался, видя, что ты не замечаешь угрозы сзади. — Я замечал. Но спасибо, что твоя туша меня прикрыла. Штурм закончился. Из склада выводили арестованных, выносили крыс и лис в клетках. Лейф был прав в выкладках: Нин Ли не только сумел подгрести под себя лис, но и своих сородичей снова пытался ввести в высшее преступное сообщество Нижнего Города. — Пойду обнюхаюсь. Может, какую крысу придушу. Напарник кивнул, уложил лохматую башку на лапы. Пока территорию складов не зачистят, оборачиваться не рекомендуется — что он будет делать голышом? Рана несерьезная, но все-таки болезненная, он пережидал, пока можно будет встать и не заполучить снова открывшееся кровотечение. Тем более что Реджи ее зализал, регенерацию подстегнул. Реджи вернулся из склада с жирной полуобморочной крысой в зубах. Вообще, не стоило обольщаться: скорее всего крыс ушло больше всего. Крысиных ходов и брошенных шмоток в здании оказалась масса. Лис взяли всех, людей тоже. — Сожрать? — Реджи придавил добычу лапой. — Отравишься, — спокойно сказал Лейф, обнюхивая крысу. И вдруг взъерошился, оскалил внушительную пасть: — Киса, да ты везунчик. Сдай эту хвостатую тварь сержанту, нам выпишут премию. Это же сам Нин Ли. — Серьезно? — Реджи выпустил когти, потыкал жирное брюшко. Крыса бросила прикидываться дохлой и попыталась сбежать. Лейф щелкнул клыками, каким-то чудом прихватив ее за заднюю лапу. Пропорол, конечно, насквозь, но в тюремном госпитале ветеринар зашьет. Реджи взял добычу обратно в зубы и поволок сдавать начальству, урча. Лейф не ошибся, но об этом они оба узнали уже в участке, когда Реджи, матерясь, бинтовал Лейфу ребра: пуля оказалась с посеребрением, и даже после второго оборота рана не зажила полностью. — В постель. И не вылезай оттуда! — Только если ты будешь под боком, — ухмылялся этот блохастый кобель. — Что сказала Кристина? — Чтоб я готовил дела, — Реджи тяжко вздохнул. — Лорейн пообещал хвост оторвать, если я напортачу в отчетах. — А ты не портачь. — А как я без тебя все это напишу? — взвыл Реджи, кивая на гору папок на своем столе. — Ладно, несчастье, если разведешь Магду на пожрать, за сутки мы со всем разберемся на месте. И будет нам счастье. — Ща всех разведу! — гаркнул Реджи на весь участок. С одной стороны, его кошачья натура требовала закопать Лейфа в подушки и не выпускать эти сутки никуда, кроме как в туалет. Но работа… Отчеты… Он бы справился, конечно, но если напарник будет рядом, это будет в два раза быстрее. Он смотался в буфет, состроил глазки Магде, выпрашивая чего-нибудь посущественнее сандвичей или бургеров. Перед кошачьим обаянием та не устояла, нагрузила поднос первым и вторым. — Вот, я принес тебе миску супа. Пиши отчет!!! Лейф похлопал по стулу рядом: — Садись. Бери бланки, ручку. Пиши, я буду поправлять, если что. Реджи принялся за работу, вздыхая. Время от времени Лейф тыкал в его писанину, советуя изменить формулировку или подсказывая правильные фразы. Но в целом оставался доволен результатом. Реджи — тоже, особенно когда напарник взял себе половину папок и принялся за работу тоже. Про сутки Лейф, конечно, пошутил — они справились к вечеру, как раз к приходу Лорейна со своим напарником. — Все, это ваше, — объявил Реджи. — Да вы герои, — смех у неразлучной пары овчарок был грубоватый и лающий, Реджи мысленно зашипел на них. — Идем, Лейф. Ради напарника Реджи вызвал такси прямо к участку. И намеревался глаз не спускать с псины, пока тот окончательно не поправится. Ну, и переделать за эти три лишних дня к отпуску все домашние дела, чтоб две недели не заморачиваться ничем. Получить паек, убраться, постирать. Постельного надо будет много. И будет чудо, если они не развалят до конца диван. Тот и так уже три года прожил — ветеран! Может, псину снова приковать к батарее? За три дня до двойного полнолуния в мозгу начинали прокручиваться самые горячие фантазии. Пока только намеками, но гормональный фон уже менялся, скоро у него снесет башку окончательно. Лейф, собака страшная, еще лип все время, даром что раненый. Делал вид, что помогает. Нет, в самом деле помогал, не отнять, но ведь терся же, совал нос в ухо, норовил прихватить губами, а то и зубами за шею или плечо. — Дома сразу же ляжешь спать. — Угу… — Спать! — Я понял, понял. Спать. Баиньки. Дрыхнуть. Давить подушку. Реджи зарычал. Лейф изобразил виноватый вид. — А я еще выкупаться хотел, а бинты мочить нельзя… Реджи закатил глаза: — Да помою я тебя, помою. Во всех видах. И вычешу, а то шерсть уже колтунами. — Я буду хорошим псом и поделюсь косточкой. — Приготовь лучше мяса побольше. Я помогу, если что… ну, отбить там, или еще чего… Лейф жизнерадостно заржал, слегка перекосившись на раненый бок. — Заметано, напарник. Реджи успокоенно вздохнул: если ржет, значит, уже болит меньше. До Двоелуния всяко заживет. И, наверное, нет, никаких наручников. Он хотел то, что Лейф обещал. Завтра сгоняет в секс-шоп, купит смазки литр точно. Чтобы хватило надолго. — И собачьи витамины куплю. Дома было уютно. Реджи покрутился под руками у Лейфа, больше мешая готовить, чем помогая, но это тоже было одной из составляющих уюта. Потом загнал алабая в истинном виде в ванну, долго и тщательно отмывал густющую шерсть от крови и грязи: минус оборота — в животном виде все остается так, как было, кроме повреждений. Потом отмывал ванну и Лейфа уже в человеческом облике. Неугомонная псина снова сунулась ласкаться, допросившись хотя бы отсосать, раз уж ничего больше пока не дают. — Отсоси. А потом спать. Спать хотелось до вывиха челюсти от зевков — сутки на работе, не жук начхал. Лейф и сам зевал, но ртом отработал старательно, со всей душой, иначе не умел. Реджи решил, что спать можно на коврике в ванной. Встрепенулся, когда Лейф взялся его поднимать на руки: — Пусти, скотина, ты рехнулся?! Идем, я тебя еще перевязать должен! — Ты же засыпаешь совсем. — Перевяжу — и завалимся спать. Все, топай, собачий сын. Вопреки усталости, задремал Реджи только после того, как отрубился Лейф. Долго вынюхивал его, отмечая нотку крови в запахе — след ранения, и успокоился, притеревшись всем телом к горячему телу напарника, мысленно скалясь: никто Лейфа не получит, этот кобель будет принадлежать ему безраздельно. Надо с утра метку поставить, чтоб зубы в позвонке отпечатались. До сих пор его метил только Лейф, пора уже ответить симметричненько. Мысль, пришедшую в голову в полусне, Реджи додумал за завтраком. Лейфа он не будил, алабай, ночью перекинувшийся в истинную форму, дрых и не шевельнул и ухом, когда он встал — и пусть дрыхнет, во сне выздоровление идет быстрее, доказано наукой. Реджи сварганил себе омлет с зеленью и овощами, сварил кофе и принялся обсасывать идею со всех сторон. Если ставить метку — значит, трахать псину, и лучше в полу-обороте, чтоб в обеих формах метка осталась. Тут ведь главное не следы от клыков, а что-то иное, меняющееся в организме. Яйцеголовые умники говорят, на загривках оборотней расположены какие-то особые нервные узлы. Что-то ж он такое читал… — Киса, ты проснулся, — на кухню вполз алабай. — Я-то да, а вот ты зачем подорвался? — недовольно зашипел Реджи. Хотелось обдумать все в тишине, но теперь же не выйдет. — Никто не пинает в бок. Заволновался. — Придурок. Омлет будешь? — Буду. Киса, ты приготовил мне еду. Я тебя люблю! Ой… Ну, то есть… Еду люблю. Реджи сделал вид, что ничего не услышал. Они просто напарники, никаких любовей! То есть, он, конечно, тоже обожает Лейфа, восхищается им, как более опытным коллегой, и все такое… — Я хочу поставить тебе метку, — как мог спокойно, сказал он, выложив половину огромного, на весь противень, омлета на тарелку напарника. — Киса? — тот заглотил омлет, не жуя, от неожиданности. — Ты слышал. У тебя полчаса на подумать, — Реджи развернулся и вышел, прыгнул в кроссовки, схватил бумажник и умчался по магазинам. Если Лейф согласится — смазка точно понадобится. По пути туда и обратно Реджи раз двадцать передумал. Метка Лейфа на его загривке ведь была не просто так. Для него это было честью: получить знак того, что он достоин, от старшего коллеги, напарника, от ведущего двойки — не всякий удостаивался. Некоторые работали десятилетиями без подобного, будучи просто напарниками. Другие предпочитали подобрать себе напарника своего вида, чтобы в будущем иметь право заключить триаду, если двойка была однополой, или брак, если разнополой. Среди межвидовых двоек подобное не приветствовалось. Лейф уже нарушил негласное правило, пометив его. Реджи присел на лавочку напротив секс-шопа, глядя на затемненную витрину и вспоминая. До этого напарник трахался с ним, если и прихватывая загривок, то осторожно, не оставляя следов. Метку Реджи получил, когда во время одной из операций прикрыл ему спину так же, как вчера Лейф прикрыл его. Он тоже был ранен, но серьезнее, пришлось отваляться неделю в госпитале. После, в первый же день, как вышел, Лейф наорал на него так, что вяли уши у всех в радиусе квартала от их дома, а потом завалил и выебал до потери сознания, вгрызаясь в загривок до крови. На них еще месяц косились сослуживцы, едва не крутя пальцами у виска. Реджи замахнулся на очень серьезное и значимое для оборотней дело. И теперь боялся получить отказ. — А вдруг согласится? — решил Реджи и все-таки пошел за смазкой. Литровый флакон он покупал с видом гладиатора, идущего на арену. Даже консультант за стойкой попыталась сказать что-то ободряющее и улыбнуться. Возвращаясь домой, Реджи остановился и минут пять истерически ржал, прислонившись к дереву: девушка, должно быть, решила, что это у него первый раз. В квартиру он явился, икая и всхлипывая. Какая добрая девушка. Лейф вышел в прихожую, с тревогой осмотрел его. — Реджи? Что случилось? — Да так, развеселился. Все веселье как языком слизнуло, едва он вспомнил, что говорил, уходя. Но отступать было не в его правилах, в конце концов, он не из тигров. — Ты подумал? Лейф, улыбаясь, как статуя Гаутамы, кивнул: — Конечно, — и умолк, выматывая нервы. — И-и-и? — уточнил Реджи, пристраивая куртку на вешалку. — И я надеюсь, у тебя хватит ласки для бедного старого алабая? — Старого? — Реджи посмотрел на него. — Насколько старого? Лейф фыркнул и ухмыльнулся шире: — Киса, это все, что тебя заботит? Мне казалось, ты прекрасно знаешь не только дату, но и год моего рождения. — Я думаю, трахнуть тебя или усыпить. — О, неужели я выгляжу так жалко? — чертов кобель прислонился плечом к стене, принимая позу, в его понимании считавшуюся соблазнительной. Вкупе с природным обаянием и природной же мнимой неуклюжестью… и с тем, что единственной тканью на его теле был немного сбившийся бинт… Реджи на него накинулся сразу же, даже не оборачиваясь. — Мое! Лейф хохотал все время, что пятился к дивану из коридора, чуть придерживая жаждущего облапать его, сунуть нос во все возможные и невозможные места, лизнуть языком-теркой или укусить Реджи. — Киса, не так рьяно! И, умоляю, не зализывай меня насмерть! — Мое! — не согласился Реджи. — Твое-твое, — Лейф прянул вперед и чуть прикусил его за ухо. — Мне тоже отрастить хвост? — Где хвост? — сразу заинтересовался ягуар, жадно облапывая задницу напарника. Лейф прошел полу-оборот, задорно повилял хвостом, вернее, всем задом. Ягуар моментально плюхнулся на пол и укусил его за ягодицу. Алабай от его напора упал на диван животом, выставив зад и посмеиваясь. — Так… так и стой! — Реджи остатками соображения вспомнил о смазке, рванул за пакетом, едва не врезавшись в двери, заставив Лейфа уткнуться в сложенные руки, чтобы скрыть смешок. Мозгов у Реджи хватило, чтобы смазку открыть и использовать. Дальше Лейфа принялись одновременно втрахивать в диван и нещадно кусать всюду, куда ягуар дотягивался. В полу-обороте клыки у него были не столь впечатляющими, как в полном, но Лейфу хватило, чтобы плечи, руки, загривок и половина спины покрылись следами. Реджи был не слишком аккуратен, но он знал, на что шел, соглашаясь на метку от кошачьего за два дня до двойного полнолуния. А уж отпускать себя алабай умел, как и аккуратно и незаметно направлять любовника, избегая чрезмерных повреждений. Правда, он, дай ему Реджи выбирать, предпочел бы трахаться с ним в человеческом облике — член ягуара, хоть и был покрыт не жесткими крупными шипами, это все же были шипы, предназначенные не совсем для удовольствия. Если уж при минете горло обдирало только так. Наконец, Реджи вцепился ему в загривок со всей дури, оставляя метку, вбился в тело Лейфа, кончая. Дойти до того же под молодым и не слишком опытным любовником Лейф так и не сумел, но когда это его расстраивало? Он терпеливо дождался, пока ошалевший от ощущений Реджи разожмет зубы, рывком перевернулся и придержал его. — Теперь я тоже хочу получить кое-что, киса. Открой рот. Реджи его послушно приоткрыл. — Только не усердствуй с языком, Реджи, — усмехнулся Лейф, устраиваясь так, чтоб обоим было удобно, провел острым кончиком члена по его губам, жадно наблюдая за тем, как это выглядит. Реджи угукнул. А что язык, хороший такой, очень классно шерсть приглаживает. — Расслабься. Расслабь губы. Лейф обхватил его челюсть ладонями, заведя большие пальцы в уголки губ и чуть прижав шершавый, как наждак, язык. Пусть так Реджи не мог полностью сомкнуть губы на его члене, Лейфу хватало ощущений и зрелища. И он никуда не торопился. Делать минет в первый раз не так уж и легко, тем более с его размерами. Реджи смотрел возмущенно, но вырываться не спешил. — Тебе же нравится, когда я так делаю? — Лейф смотрел ему прямо в глаза, и это чертовски смущало. Ягуар утвердительно промычал и моргнул. Еще бы ему не нравилось! — Мне тоже очень нравится. Реджи подумал и аккуратно сменил ипостась, опасаясь, что поранит его клыками. В человеческом облике у него и язык был не такой шершавый. — Умница, киса, — пальцы убрались изо рта, позволив ему, наконец, сжать губы и ощутить гладкость тонкой, испещренной выпуклыми венками, кожи. Он надеялся, что Лейфу понравятся его действия. Его взгляд не отпускал, и это сносило крышу сильнее всего. Реджи не мог понять, что видит в нем. Желание? Этого в глазах Лейфа всегда было хоть отбавляй. Сейчас они были светлыми, почти медовыми. И очень-очень жадными. Сукин сын даже не моргал. Реджи осмелел и рискнул облизать его член, пропустить чуть глубже. Лейф тут же сжал его волосы в кулаке, левой ладонью мягко обхватил горло. — Тс-с-с, не торопись, киса. Не хочу, чтоб ты подавился. Медленно… Вот так. Реджи вспомнил из теоретического курса орального секса, что дышать лучше носом. Даже человеческий нюх улавливал запах желания. Это будоражило больше чем мята. Он провел языком по члену Лейфа и заметил, как расширились его зрачки. Похоже, напарнику это нравилось. Реджи лизнул еще раз. Лейф медленно толкнулся в его рот глубже, контролируя каждое свое движение. И еще раз. Реджи чувствовал терпкий солоноватый вкус, чувствовал, как в уголках губ выступают капли смешанных слюны и смазки. Он видел в зрачках Лейфа свое отражение — невероятно развратное зрелище. От этого вида он снова завелся. Лейф толкнулся в его рот еще несколько раз, вышел и наклонился, не отпуская его голову из цепкой хватки. И принялся вылизывать его рот, мягко прихватывая губы, жадно исследуя языком все, до чего только мог дотянуться. Реджи отвечал, насколько получалось. Что там кобелина говорил про поцелуи? Крышесносно? Реджи назвал бы это «мозговыносяще». Мозгов у него не осталось точно, только желание получить еще, больше, глубже в горло этот проклятый язык, а член Лейфа — в свою задницу. И тоже поглубже. — Трахни меня, — прошипел он, вытолкнув язык Лейфа изо рта. Лейф улыбнулся ему жутковатой улыбкой маньяка, легко развернул к себе спиной, ставя на четвереньки. А потом скользнул под него и принялся вылизывать. Реджи взвыл: ну почему бы не воспользоваться просто смазкой? Зачем продолжать мучить несчастного кота, у которого и так мутится в голове? Перед лицом маячил поджавшийся к животу член напарника, и Реджи решил, что это шанс на маленькую месть. Языком он заработал быстро, от всей души облизывая все неосмотрительно оставленное. Так они еще не трахались. Точнее, не ласкались… Точнее… Реджи плюнул на попытки классифицировать это и заерзал задом, позволяя Лейфу трахать себя языком, подозревая, что долго не протянет. Кончить Лейф ему не дал, но, в очередной раз перекатившись, развернулся, рывком закинул ноги Реджи себе на плечи и въехал в мокрую от слюны дырку по самый узел, наклонился, перегибая ягуара пополам, вжимаясь еще плотнее, впился в его рот, ловя задыхающийся вскрик. Реджи вцепился ему в плечи, застонал еще протяжнее. Ему казалось утром, что до двоелуния еще есть время? Сейчас он так не думал, точнее, ему было плевать на все луны и прочие планеты системы. Пару минут спустя ему стало плевать вообще на все, лишь бы Лейф двигался еще, сильнее, глубже. О чем Реджи не забывал его оповещать, когда хватало воздуха. — Киса, я не могу глубже, — смешок Лейфа сорвался на стон. — Дальше только узел. — И пускай… Он почти закричал от разочарования и ярости, когда Лейф покинул его страждущее тело, но тот лишь щедро плеснул прямо в него смазки и снова вставил. Потом заставил широко развести ноги и держать их под коленями. И задвигался мелкими толчками, с каждым разом нажимая сильнее, растягивая хлюпающую смазкой дырку проскользнувшими вместе с членом пальцами. Реджи скулил, задыхаясь, с жадностью хватал ртом воздух, вслушиваясь в ощущения. Потом Лейф убрал пальцы и, крепко вцепившись в ягодицы, толкнулся вперед, нажал, глядя, как безумно растягивается плоть Реджи вокруг алого, жесткого узла. Он бы завыл, но не мог — перехватило горло. Ягуар подумал, что потерять сознание — неплохая была бы идея. Все его чувства сосредоточились там, где его тело обхватывало огромное нечто. Ему не было больно — но как было, он просто не мог сказать. — Дыши, Реджи, — прохрипел Лейф и сделал последнее усилие. Узел прошел кольцо ануса, и мир глупого, бедного, не подозревавшего о подобном ягуара разлетелся ко всем чертям, а потом каждый кусочек и осколок кусочка, и каждая песчинка — до самого мелкого атома — взрывались, словно в цепной реакции. Дышать он не забывал. Правда, в обмороке. Лейф кончил и осторожно лег на него. Бедная киса. Большая часть чувствительных нервных окончаний и несколько нервных узлов у кошачьих находились близко к анусу, именно это позволяло им получать удовольствие при анальном сексе. Сейчас, пока узел давит на всю эту зону… Не свихнулся бы напарник. Реджи в себя приходить не торопился, сенсорная перегрузка давала о себе знать. Алабай, дорвавшийся до сцепки, пытался дышать размеренно, его яйца уже опустели, закачав в Реджи всю доступную сперму. Оставалось только дождаться, когда организм решит, что этого времени хватило, чтоб «самка забеременела». Обычно хватало от десяти минут до получаса. Реджи очнулся, взвизгнул и часто-часто задышал. — Тише, тише, киса. Скоро все кончится, просто полежи, — Лейф сжал его запястья, мягко поцеловал пересохшие губы. Реджи мученически застонал и снова вырубился. До того момента, как Лейф смог вытащить из него член, он приходил в себя и снова отключался еще пару раз. В следующий момент просветления сознания он почувствовал, что его голову поднимают, а к губам подносят чашку. Реджи жадно выглотал воду. — Как ты? — его уложили и обтерли влажным полотенцем. — Как будто мне кишки хуем перемешали. — Где-то болит? Крови не было, если что. Реджи выдохнул, прислушался к себе. — Нет. Нигде. Лейф лег рядом с ним, потерся носом о его щеку. — Больше не повторяем это приключение? — Не повторяем. Ты выполнил то, что хотел. «А я получил больше, чем сумел переварить. Но еще одной попытки я не переживу», — сокрушенно подумал Реджи. Это было полное безумие, но оно ему понравилось. Однако здравый смысл говорил, что хорошего помаленьку. Лейф и без узла трахается прекрасно и способен доставить удовольствие. — А сейчас будь хорошим псом и принеси мне косточку. — Я буду очень хорошим псом и принесу тебе мяса, — рассмеялся Лейф, поднимаясь. — Пару отличных больших стейков. — Я тебя поглажу. Реджи попытался перевернуться. До Лейфа долетел его тихий стон и затем злобный вопль: — Ты снова кончил в меня, с-с-собака ты страшная! Он уронил прихватку и расхохотался: жизнь возвращалась в свою колею. По крайней мере, на остаток дня и начало следующего, пока Реджи не снесет голову двоелуние. И жизнь эта была прекрасна.