Внешность обманчива

— Лив! Сзади! — пронзительный голос всадника раздался за несколько километров от него. Воин тут же развернулся и моментально вонзил клинок в грудь чудовища. Черное существо издало последнее рычание и упало замертво в густые колосья пшеницы. Лицо зверя исказилось и стало еще морщинистее и ужаснее, на его морде застыла гримаса боли и страданий. — Спасибо! — отдышавшись меченосец опустил лезвия меча и посмотрел в сторону своего спутника, который явно был недоволен. — Тебе нужно быть осторожнее, — наездник спрыгнул со своей лошади и, ведя своего белоснежного жеребца за узду, подошел к напарнику, — возьми его, пока я осматриваю рану Пятнашки. — Ал, не вини меня в невнимательности. Ты просто ревнуешь, потому что кое-кто скоро спасет принцессу Белинду, а затем обзаведется семьей, — блондин убрал оружие в ножны, на поясе, и принялся ласкать Боя. Всадник опустился на колени к лежавшему скакуну и снял шлем, что скрывал лицо. Это была молодая девушка с короткими каштановыми волосами, на её лице были свежие шрамы: один на правой щеке, другой располагался между носом и верхней губой. — Ты такой идиот, честно говоря, — девушка, чья бывшая жизнь была связана с лечением, легонько касаясь лба Пятнашки, поглаживала её, — взгляни только к чему привела твоя излишняя мечтательность, — она указала на огромную рану на брюхе кобылы, — как мы справимся, если мы только выехали из деревни, а твоя лошадь уже лежит вся в поту от боли? Воин недовольно фыркнул: — Я лучший наемник в округе, Ал, не приуменьшай мои способности. Такое могло произойти и с тобой. — Я и не приуменьшаю, — спутница устала вздохнула, — но ты стал намного рассеян, чем раньше. Не очень хочется, чтобы ты умер, пытаясь вызволить принцессу… — Азалия протянула руку и сразу получила аптечку, которую они носили специально для лошадей, — что мне потом с ней делать? — Ал, я рассеян лишь от мыслей о принцессе Белинде… Ты ведь слышала о ней? Она невероятно красива… Большие голубые глаза… Длинные золотистые волосы… — А тебя не напрягает тот факт, что её заточили в башню, охраняемую чуть ли не самим дьяволом? — лекарь тихонько встала, поддерживая лошадь за нерассеченную кожу, подняла её и перевязала брюшко. — Ты вообще слушала, что нам рассказывал бард в таверне? — воин нахмурился, — Король и Королева были прокляты и должны были отдать свою дочь демону, но они так любили свою золотоволосую малышку, что не смогли её отдать и заточили бедняжку в башню, обеспечив ей безопасность. Но взамен им пришлось отдать свои души. За десять лет еще никто не смог вызволить красотку, но, черт, они по сравнению со мной просто дети! — парень довольно усмехнулся. — И зачем она тебе сдалась? — Азалия поднесла к губам кобылы лечебные травы, а затем привязала её к Бою, чтобы та не отставала, — ладно, не говори. Поехали обратно в деревню, отвезем Пятнашку домой… Уже было давно за полночь. Азалия и Ливерий сидели за столиком в таверне своего старого приятеля Коула и потягивали местный алкогольный напиток — грушевый сидр. Людей сегодня ночью было много, среди них был так же и бард, чьи истории казались Азалии сплошной выдумкой, но в которые, к сожалению, охотно верил Ливерий и еще весь город. Все столы на первом и втором этаже были заняты, но стол двух наемников никто никогда не занимал, хотя и располагался он весьма удобно: недалеко до прилавка, не слишком темно и не слишком ярко, да и большой плюс в том, что в холодные вечера именно здесь, возле камина, было намного теплее. В центре зала выступали ветераны со своими историями прошлых сражений при смелом короле Гермогена I, который уже как сорок лет покоится под землей в своих тяжелых, позолоченных доспехах, барды не были исключением, а так же и обычные певцы-любители, и именно с этого столика было намного лучше наблюдать за происходящим. Сегодня же в таверне играл любимец Азалии — бродяга, чье настоящее имя никто не знал. — Лив, ты хотел что-то сказать мне, но все еще не раскрыл, так сказать, карты? — на лице наемницы расплывалась неуклюжая и пьяная улыбка, периодически она посмеивалась и толкала друга кружкой в локоть. Ливерий не обращал на это внимание, он прекрасно знал, что алкоголь делает из его подруги. Грозная воительница превращается в чрезмерно сентиментальную деву со странными шутками. — Да, — блондин нервно перебирал пальцы, негромко стуча по столу, — Ал, я собираюсь сегодня уехать. — Агрхх… Богиня, — лицо спутницы выражало крайнее негодование, — а я уже собралась спать… — последнее слово она особенно вытянула. — Нет, я ухожу… один, — парень отпил немного сидра и виновато опустил взгляд в кружку. — Что? — казалось, будто слова товарища задели девушку, глаза стали проясняться, — Почему? — Ал, после того, как я её спасу… У меня не будет времени на тебя… Друзья нужны для молодости, а уже хочу семью… Понимаешь? — И ты хочешь бросить своего лучшего друга ради девушки, которую даже не видел? — голос суровой вояки вдруг задрожал. — Все намного сложнее… Я рано или поздно должен был уйти, у нас разные взгляды на жизнь. Я, как бы странно это не звучало, семейный человек. А тебя ждут впереди приключения, но… с кем-то другим, может даже лучше, чем я, — уголки рта блондина поднялись, но губы были напряжены, словно он заставлял себя улыбаться. — Лучше чем ты? — девушка с шумом отодвинула кружку в сторону, — Ливерий, мать твою, мы живем под одной крышей, спим в одной постели уже несколько лет, — розовые губы брюнетки поджались в тонкую нить, — дело в том, сколько времени мы проводили вместе, сколько пережили вместе, сколько воспоминаний и… — мозолистые пальцы проворно скользнули по щекам. — Я ухожу, я решил, — воин еще никогда не чувствовал себя таким угнетенным, но он боролся с желанием обнять свою подругу, смотря на её полные слез глаза, — но это не значит, что я собираюсь похоронить воспоминания о наших приключениях, — Ливерий протянул направленную вверх ладонь, — я солгу, если скажу, что, проснувшись завтра, я не буду вспоминать о тебе и желать увидеть тебя, — голос предательски дрожал, как бы он не пытался контролировать себя, — раны от потери рано или поздно затянутся, и мы… ты сможешь брести по миру с поднятой вверх головой и звонко смеяться, как это было с нами. Некогда девушка с каменным сердцем, как говорили люди, сейчас аккуратно положила свою руку на руку своего уже бывшего напарника и судорожно поглаживала её, с трудом сдерживая крик от нахлынувших эмоций. — Лив, — неуверенно и медленно проговорила девушка имя друга, — могли бы мы быть вместе? — Ты достойна лучшей жизни. Азалия не знала, что добавить и тихо сидела, неловко опустив взгляд и дотрагиваясь пальцами до тыльной стороны ладони блондина. Её друг внезапно встал и, схватив со скамьи свой меч, он направился к выходу, оставляя свою ранее верную спутницу наедине со своими мыслями. Она не пыталась его остановить. Когда Ливерий перешел порог таверны, он остановился у окна, чтобы последний раз взглянуть на кареглазую брюнетку. Она была вся в себе и не обращала внимание ни на что, что раньше привлекало её внимание. Будто не слыша любимые ноты, слова песни бродяги, она просто сидела, сложив руки на столе и попивая иногда сидр. — Даст ли Богиня нам еще один шанс? — с надеждой прошептал воин, не отрывая взгляд от девушки. Прошло два дня, Ливерий был уже недалеко от башни принцессы. Бой — жеребец Азалии, все еще пылал энергией, как, впрочем, и сам наездник. Ливерий, как и сказал тогда в таверне, постоянно думал о Азалии. Его мучили мысли, что его верная спутница может погнаться за ним, ведь учитывая её навыки лекаря, она могла вылечить Пятнашку на следующий день. Думая об этом, Ливерий быстрее гнал лошадь. Наконец, он заметил на уровне верхушек деревьев красную крышу конусообразной формы. Лошадь, казалось, постепенно стала уменьшать скорость, пока не перешла на шаг и, в конце концов, остановилась. Идти вперед она отказывалась. Недолго раздумывая, воин, чьи эмоции переполняли его, решил идти остаток дороги пешком. Ливерий несильно привязал жеребца к стволу дерева, чтобы тот в случае чего мог сбежать, и направился к принцессе. Дорога, что вела к башне, выглядели так, словно она уже протоптана. Ни кусты, ни ветки, ничего, что могло бы помешать — не было. Казалось даже, что неподалеку растут душистые цветы, иначе как объяснить сладкий запах, что сильнее манил странника вперед? Блондин дошел до сооружение, но за всю дорогу ему не встретился ни один монстр. Герой поднял взгляд и оценил конструкцию: каменная заросшая плющом башня, на вид можно сказать, что этажей около пяти, чтобы пройти внутрь необходимо подняться на лестнице, что спиралью закручивается на основании сооружения и ведет сразу на второй этаж. Поднимаясь по лестнице, воин вновь не встретил никаких преград, только лишь листья плюща иногда цеплялись за небольшие промежутки ткани, что встречались между доспехами. Дойдя до ворот, Ливерий вытащил свой меч и, взмахнув им, уничтожил нависшие над дверью растения. Наемнику понадобился один удар, чтобы убрать ненужную траву, но в мыслях засело, что все это идет подозрительно хорошо. Перед ним были высокие, тяжелые врата, а форма выступающей панели напоминала знак, который Ливерий видел в детстве, приходя в храм Богини. Увы, он не помнил, что он значит. Ручки врат могли поистине считаться произведением искусства: искаженные лица демонов, оголяя свои острые клыки, держали в зубах кольцо. Воин потянул за одну из них и, удостоверившись, что без магии он не сможет пройти, вытянул из перчатки сверток, обладающий сильнейшей магией. Ливерий когда-то обещал Азалии использовать его только в экстренных случаях, когда её рядом не будет, потому что время действия заклинания очень ограниченное. Наемник не обладал знаниями ни алхимии, ни магии, потому и взял этот сверток собой. — Даже не понадобилась магия Ала, — воин фыркнул и, поднося магическую печать к двери, он прочитал заклинание. Ворота внезапно задрожали, а затем так же быстро прекратили. Блондин снова потянул за кольцо, и дверь благополучно открылась.