Du bist schoen

***POV Bill*** *Du bist schön – willst schöner sein Du bist dünn – willst dünner sein Du lügst dir mitten ins Gesicht Du bist so schön und hasst dich!* Стою перед зеркалом и рассматриваю свое отражение. Хмм, и что во мне такого красивого – сам не знаю. Не понимаю собственных фанаток, которые считают меня самым распрекрасным на всем свете. Ну да, глаза у меня, может быть, красивые. Ну, и носик еще ничего. Да я и сам выглядел бы вполне сносно, если бы не эти ужасные хомячьи щеки, портящие весь вид. Как я ужасно растолстел – и это при том, что я в последнее время не так уж много ел! Брезгливо скривившись, я снял футболку и критично рассмотрел свое тело. У тех, кто считают меня худеньким, явно проблемы с глазами. Вы только взгляните, какое брюхо я себе нажрал! А какой толстый у меня зад... Правда, Тому нравится, что я набрал пару лишних кило на попке. Он говорит, что так ему еще приятней её трогать. О да, мой Томми самый ярый фанат моей пятой точки! Так и быть, ради него я готов оставить попку кругленькой. Но в остальных проблемных зонах весь жир должен исчезнуть как можно быстрее! Я расстегнул ремень, спустил джинсы с бёдер и встал на весы. Было даже страшно подумать, сколько там натикает. Увиденное повергло меня в шок – пятьдесят пять кило триста грамм!!! - Б*ять!!! - ругнулся я сквозь зубы. Черт, мне срочно нужно сесть на диету! Я потолстел почти на шесть кило – безобразие!!! Я оделся и с кислой миной потащил свою толстую задницу в гостиную. - Ну что мой сладкий мальчик надул губки? - услышал я за спиной родной голос и невольно улыбнулся. Мой Томми, брат-близнец и по совместительству любимый человек, заботящийся обо мне и берегущий как зеницу ока, больше жизни любящий меня. Я приблизился к нему и обнял руками за шею. Брат с легкостью подхватил меня под попку и чмокнул в губы. - Том, смотри не надорвись, - пожурил я, скептически рассматривая свое невозможно толстое пузо. - Брось, малыш, - любимый откинул мои волосы на плечо и нежно коснулся губами ушка. – Ты мне даже и не вздумай садиться на диету, как все эти модельки-анорексички! - он подозрительно заглянул мне в глаза. - Но Томми, ты посмотри, какое пивное брюхо я отъел! Мало того, у меня еще и щеки, как у хомяка! - Брат положил теплую ладонь мне на живот, ласково поглаживая, и покачал головой: - Ну ты ведь сам не веришь в то, что говоришь. Скажу тебе только одно – у тебя самые милые щечки и самый прелестный животик на свете. - Я покраснел – люблю, когда Томми так со мной говорит. - А еще у тебя самые красивые глазки, самые сладкие сосочки и самая вкусная попка в мире, - продолжал он, перебирая пряди моих волос и невесомо целуя меня в шею, прямо над татуировкой. - Томми, родной... - я положил свои руки на его, всё ещё обнимавшие меня за животик, и наслаждался его ласками. Любимый всегда знал, как доставить мне удовольствие. - Может, хочешь кушать, маленький? - шепнул мне на ушко Том, играя моими волосами. - Нет, спасибо, Томми, я что-то не голоден, - я отказался. Решил развивать силу воли – будь что будет! Раз уж я так растолстел, то должен по крайней мере похудеть до прежних размеров. Пятьдесят кило, и ни на грамм больше. Но близнец будто прочитал мои мысли. - Билли, не бойся, что испортишь фигуру. Ты у меня всегда будешь самым красивым, даже если поправишься еще на двадцать кило! - Лестные слова, ничего не скажешь - но разум берет свое. - Нет, Томми, я и вправду не голоден, - соврал я, на что мой желудок отозвался предательским урчанием. К счастью, сей щекотливый факт прошёл мимо внимания Тома. - Ну ладно, как знаешь, - пожал он плечами. – Если всё же передумаешь, я на всякий случай отложу для тебя порцию. - Чмокнув меня в губки, Том умчался на кухню. - Счастливо оставаться, господа жиры, - прошипел я в сторону зеркала и злобно показал фак собственному отражению. Чтобы я ещё когда-нибудь так запустил себя! Нет, я просто обязан вернуться в прежнюю форму. И для этого мне придется поголодать... ***Du bist schön – willst schöner sein Hungerst dich noch kurz und klein Immer wieder mit Gewalt Steckst du dir deinen Finger in den Hals...*** ***три дня спустя, POV Bill*** Три дня я мужественно голодал, сидел буквально на хлебе и воде. И результат налицо – я похудел уже на полтора килограмма! Ура! Жить стало веселее. И это еще не все – надо будет еще постараться. ***POV Tom*** Я хлопочу у плиты – готовлю обед. Только одну порцию – Билл опять отказался от еды. Глупенький малыш. Хотя... не нравится мне это все. Последние три недели он почти ничего не ел. Я волнуюсь за него. Спросил, не заболел ли он, на что братишка ответил мне, что уже поел в ресторане. Но я сомневаюсь, правда ли это. На вечеринках и приемах Билл, правда, наедается от пуза – но в остальное время он практически ничего не ест. Я беспокоюсь за его здоровье. Он у меня и так худенький и тоненький, а сейчас его состояние настораживает меня. Позвонки на его хрупкой спинке стали еще больше прощупываться, а ручки и ножки стали тонкими, как спички. Бедняжка сильно измотался в последнее время, ему надо отдохнуть. - Билли, можно? - стучусь к нему в спальню. Тишина. Открываю дверь и вижу его черноволосую макушку, выглядывающую из под одеяла. Спит. Устал, солнышко. Сажусь на краешек его постели, смотрю на него. Кукольное белое личико, подрагивающие во сне пушистые темные реснички, аккуратный носик, точеные скулы, нежная шелковая кожа, пухлые губки, сладко причмокивающие во сне. Билли такой милый и домашний, когда не красится - совсем как ребенок. Но сейчас его красота кажется слишком хрупкой и болезненной. Мой малыш недоедает, и я боюсь, как бы это не было чем нибудь серьезным. Касаюсь его щечки – прохладная. Поцеловав сладко спящего Билли в лобик, я уже хотел уйти, как вдруг он открыл свои шоколадные глазки и тихонько сказал: - Томми... - Билли... – легонько чмокаю его в кончик носа. – Би-Би, скажи честно – тебе плохо? - Нет, Томми, что ты - со мной все прекрасно, только я немножко устал... - забормотал Билл. - Ты такой бледный, холодный, ничего не ешь. Я волнуюсь! - Брось, Томми, не надо. Со мной все в полном порядке, - заверил Билли. - Ты мне смотри! - я погрозил ему пальцем и поправил подушку. ***Du versteckst es schon so lange von mir – Du tust mir so leid, was machst du nur mit dir? Du denkst, ich seh’s nicht, doch du bist krank Du machst nicht nur Diät – nein, du kotzt dich schlank...*** ***POV Bill*** Мой Томми. Любимый так переживает за меня, ради меня на все готов. Не хочу расстраивать его, поэтому и вру, что все хорошо и прекрасно. Но на самом деле все ужасно. Хоть я и поставил себе цель снова весить 50 кило, результатом я не доволен. Ну вешу снова 50, и что? Все равно я - жиробас. Поэтому упорно продолжаю голодать и сейчас вешу ровно сорок семь кило шестьсот грамм. На промо-вечеринках и вообще везде, где мы находимся под прицелом фотокамер, правда, приходится есть, но потом... Чтобы не растолстеть еще больше, я решился на следующий шаг – побежал в туалет и засунул себе два пальца в рот. Первый раз было как-то непривычно, но потом я втянулся. Если уж приходится есть, то надо сразу от этого избавиться. А еще Том тут ходит, постоянно за меня беспокоится. - Би, ну так нельзя. Что с тобой такое? Ты такой бледный, худенький. Что с тобой, малыш? - Брось, Томми... ты же сам видишь, какой я толстый, - отбиваюсь я, хоть у меня и сил нет на разборки. - Толстый? Биби, может, у тебя какие-то проблемы? Малыш, ты же знаешь, что со мной можешь обо всем говорить, - подсаживается ко мне и обнимает за плечи. - Конечно, Томми, я знаю. Но со мной ровным счетом ничего... - бговорю и прячу лицо, потому что сам прекрасно знаю, что вру. А завтра уже в шесть утра – подъем, летим в Нью-Йорк на очередной концерт... Сегодня Нью-Йорк, завтра Лос-Анжелес, послезавтра Мехико Сити... потом еще остаток турне по Европе - и, наконец, родная Германия – запись нового альбома. Когда отдыхать будем, неизвестно. - Ты побереги себя, маленький, - заботливо говорит мне мой Томми, целуя меня в лобик, - тебе выспаться надо. Поешь что-нибудь, а то я еще подумаю, что ты голодовку объявил. - Да нет, Томми, что ты! - отрицательно качаю головой. Не хочу его расстраивать, пусть думает, что у меня все прекрасно. Но братик подозрительно смотрит на меня и пододвигает мне тарелку с макаронами. - Вот, это я специально для тебя приготовил... с томатным соусом, как ты любишь, - умильно смотрит на меня карими глазками. – Хочешь, я тебя покормлю? Перед таким искушением я не могу устоять и киваю. Обожаю, когда Том кормит меня из своих рук. - Вот и умница, - улыбается Томми. – Иди на ручки! – послушно сажусь ему на коленки и устраиваюсь поудобнее в теплых объятиях моего любимого братишки. – Умничка моя. Так, открой-ка ротик и скажи ААААА! Вот так, молодчинка. - Господи, заботится обо мне, как о маленьком. Братишка все готов за меня отдать, лишь бы я был счастлив! А я послушно жую его макароны, даже не играя мыслью потом побежать в сортир и все выблевать. Но это пока. ***POV Bill*** ***Warum? Es ist dein Spiegelbild, das lügt Schreit dich an, damit du dich selbst betrügst Du bist krank! Ja, du bringst dich langsam um Du hasst dich immer mehr! Warum?!*** Все же бегу по привычке в ванную. Хватаю зубную щетку из стакана и уже хочу наклониться над унитазом и сунуть ее себе в горло - но что-то будто меня останавливает. Смотрю на свое отражение в зеркале... да, Том был прав. Бледный, как стена, щеки впалые, под глазами темные круги, даже черты лица как-то заострились. Призрак какой-то. А тело? Я снял футболку и принялся рассматривать себя. Ребра были видны невооруженным глазом, безо всякого рентгена, ключицы неимоверно выпирали, а на спине гибкой твердой цепочкой проглядывали позвонки. Скелет, обтянутый кожей, ходячее пособие по анатомии. Я мигом вскочил на весы - внезапное осознание собственной ситуации словно бейсбольной битой стукнуло меня по затылку. Сорок пять кило двести грамм! Это однозначный недовес!!! ***Der Weg, den du gehst, führt nirgendwohin Ich sehe Haut und Knochen – ich bin doch nicht blind...*** - До чего ты себя довел, Каулитц! – мелькнул в моей голове голос разума, - ты с ума сошел? Хочешь в один прекрасный день просто растаять? - Прекрати, - вдруг перебил его другой голос, - ты ведь сам видишь, какой я толстый! Мне надо еще больше похудеть! Этого еще недостаточно! - У тебя все дома?! Брось мне это дело! Так ты долго не протянешь! При твоем почти двухметровом росте весить каких то жалких сорок пять кило? Тебе жизнь надоела? - Хватит! Лучше умру, чем быть толстым! - Какой толстый! Ты ослеп?! По башке бы тебе накостылять! Ты посмотри вот на это! Да у тебя все кости пересчитать можно, по отдельности! - Ну и что! А может быть, я Тому так больше нравлюсь! - Дурья твоя башка! Да если бы твой Том об этом узнал, он немедленно потащил бы тебя в больницу на лечение! Ты что! Да у тебя налицо анорексия и булимия, а это не шуточки! - Да идите вы все к чертям! - услышал я откуда то голос – уже свой собственный. Перед глазами все закружилось, и я почувствовал, что проваливаюсь в какую то черную бездну... ***POV Tom*** ***Du versteckst es schon so lange von mir Du tust mir so leid – was machst du nur mit dir?..*** - Билл. Билли, можешь открыть? Нет ответа. - Билл! - стук в дверь. - Билли, это я, Том! Не можешь меня впустить? Я на секундочку, буквально! Молчание. - Бииииииилл! Ну хоть отзовись! - Я постучал еще настырней, но ответа все равно не было. И вот тут-то мною овладела паника. - Билл! Билл! – орал я, молотя в дверь ванной. – Билли, маленький, прошу тебя, откликнись! Откликнись, скажи, что с тобой все в порядке! - Но ответа все равно не было, и поэтому другого варианта не оставалось – пришлось лезть в ванную через окошко. - Билли... – я нашел его беленькое худенькое тельце на холодном кафеле. От него почти ничего не осталось, так истощен. Я перевернул его на спинку. Бледное личико, бескровные губки, глаза плотно закрыты. Схватил его за тонкое запястье и начал судорожно щупать пульс. – Малыш, слава Богу, ты жив! - с облегчением вздохнул, когда пульс удалось обнаружить. Подхватил его на руки – особого труда это не составило, Би ведь у меня легкий, как пушиночка, - отнес в его комнату и уложил в кровать. - Мой малыш, мой сладенький, - нежно приговаривал я, не отпуская его слабой ручонки. Своими тонкими пальчиками он цеплялся за мою руку, как за спасительную соломинку. – Все будет хорошо, мое солнышко. - Том... - пробормотал мой бедный ребеночек, открыв свои глазки. Какие печальные у него в последнее время глазки. Мало того что щечки впали – еще и глаза как-то ввалились. И блестят как то нездорово. ***Wunderschöne Augen Glänzen nicht mehr... Wunderschöne Augen Sind traurig und leer...*** - Билл! – я не поверил своим ушам. – Биби, маленький мой, слава Богу, с тобой все в порядке. - Том... – слабым голосом. – Томми, ты только обещай, что не бросишь меня... пожалуйста! - Не брошу тебя никогда, маленький, - глажу его по волосам, он прижимается к моей груди и лезет под мою безразмерную толстовку, - я всегда буду с тобой, ты знаешь. - Целую в лобик, мой котенок мурлычет и еще сильнее жмется ко мне. ***POV Bill*** Когда я более-менее очухался, то в моей раскалывающейся от боли голове опять зазвенел голос разума: - Видишь, до чего ты себя довел, Каулитц? Радуйся, что только обмороком отделался, а мог бы вообще в ящик сыграть! - Ну да, я понимаю... - Одного твоего "понимаю" недостаточно! Ты должен начать наконец нормально есть – и когда поел, то не выблевывать! Какой тогда смысл в еде, если потом ты все равно все спускаешь в унитаз? - Я же просто-напросто хотел похудеть... - Вот ты мне скажи честно, Каулитц – на хрена тебе вообще худеть? Чем ты в себе так недоволен? - Да ты же сам знаешь, как я потолстел в последнее время! - Вот опять ты за свое. Пятьдесят пять кило при твоем росте? Да у тебя даже обмен веществ так устроен, что ты никогда не будешь весить больше шестидесяти, так что успокойся уже на эту тему! - Ну хорошо, я постараюсь... - Вот теперь ты красава, Каулитц. Молодец. Респектище. Уважаю! А еще больше респекта будет, если действительно продержишься! На пошатывающихся, будто бы ватных ногах я встал с постели и направился на кухню. Прощай, анорексия, до встречи в кошмарных снах! Осторожно открыв дверцу холодильника, я вытащил оттуда нарезку, мясо, сыр, несколько кусков недоеденной Томом пиццы, тарелку салата и еще пару бутылок колы. Я взял бутерброд и несмело откусил кусочек, потом еще один. Потом еще и еще. И в конце концов я начал просто обжираться всяческими стоящими передо мной яствами, заливая всё это колой. Потом, расправившись с закусками и салатом, я принялся за пиццу, пока не съел и ее начисто. Затем, покопавшись еще в холодильнике, я обнаружил коробку пирожных и заглотил и их. - Билли? Тебе уже лучше, детка? - Томми, мой любимый братик, по прежнему беспокоится за меня. Захомячив еще один кусок пирожного с кремом, я понял, что беспокойство его не без причины. - Томми... я... эмм... что-то плохо мне... - промямлил я, чувствуя, как желудок подступаетб к горлу, и метнулся в сторону туалета. Том – за мной. - Билль! Билли, да что с тобой такое? - недоуменно спрашивал он, влетая за мной в ванную. - Том... я... это... - дальше я не смог говорить, ибо меня начало рвать – теперь уже без участия зубной щетки или моих пальцев, затолкнутых в горло. Все наспех проглоченное мною в порыве жаркого голода мой уже отвыкший от чувства сытости желудок выкидывал обратно. И Том, мой любимый Томми, даже в такой жуткой и неприятной ситуации мужественно стоял рядом со мной и придерживал мои волосы, в то время как меня буквально выворачивало наизнанку. - Все будет хорошо, Билли, - успокаивал он меня во время очередного приступа, - все будет хорошо, я тебе обещаю, малыш. Когда в недрах унитаза, наконец, скрылся последний заглоченный мною кусочек, я, дрожа всем телом, без сил упал в горячие объятия Тома. Забываясь в его сильных руках, я еще почувствовал, как он несет меня в спальню... ***POV Tom*** Бедный мой маленький братишка. Всю ночь он провел в обнимку с унитазом – бедняжку выворачивало. А я стоял рядом, помогал ему, придерживал, убирал волосы. Когда приступы наконец закончились, Би упал на меня и тут же заснул в моих объятиях. Я снова отнес его в нашу с ним спальню, уложил в постель, укутал потеплее в мягкое одеяло и весь остаток ночи сидел с ним. А Билл спал, как ребенок – ни разу не проснулся. - ...Билли, малыш. Ты мне можешь-таки сказать, что с тобой было? - Том... я... – Билл засмущался было. – Ты мне обещаешь, что не будешь на меня ругаться? - его щечки покраснели. - Обижаешь, Билль! – я забрался к нему под одеяло и чмокнул в губки. Он еще такой слабенький после того ужаса, что перенес ночью. – Ну так что все-таки было? Ты заболел? - Да... – Билл кивнул, его личико стало грустным. – Когда я обратил внимание, что поправился, я решил сесть на диету... Поначалу отказался ото всего жирного, а потом и вовсе почти перестал есть... А когда я ел на проми-вечеринках и вообще перед корреспондентами, я после этого сразу же бежал в туалет и засовывал себе два пальца в рот. И вот когда я вчера посмотрел в зеркало, я понял, как это все бессмысленно... и потом мои голодовки сказались обмороком... А потом я решил положить всему этому конец, зараз опустошил весь холодильник... ну и дальше ты знаешь. Я был в шоке, когда это услышал. Мой Билли – анорексик...?! - Би... но почему ты мне об этом раньше не сказал?.. - пробормотал я, обретя дар речи. - Я не хотел расстраивать тебя, - был грустный ответ, - и ты бы все равно не понял, почему я голодаю. - Значит так, - строго сказал я. – С сегодняшнего дня ты, Вильгельм Каулитц, учишься снова правильно есть. Потихоньку, чтобы не было как вчера. И я помогу тебе в этом, мой любимый, глупенький маленький братишка. И всю следующую неделю я заново учил Билла есть. После того ночного инцидента бедняжка ослаб и всю неделю лежал в постели. А я готовил ему – понемножку, чтобы привык. - На, Билли, покушай! - я приходил к нему с тарелкой. А Билл, хитро улыбаясь, говорил: - Есть буду только из твоих рук. - И я послушно садился и кормил его с ложечки. И мой малыш ел досыта, пока не научился делать это заново... ***POV Author*** Уже через пару недель Билл заметно пошел на поправку. Из мертвенно-бледного его личико сново приобрело персиковый цвет, он стремительно набирал вес. Природа не дала ему возможности весить больше шестидесяти - но сейчас Билл вполне доволен весом в пятьдесят пять кило. И вряд ли бы он продержался без своего любимого Тома, который всячески поддерживал его, оберегал и ни на минутку не оставлял... (c) 2008