Чужой: Возмездие

      «Завет» умирает. Бьётся в истерике красных мигалок. Голос «Матери», воспроизводимый речевыми синтезаторами, оповещает экипаж о необходимости срочной эвакуации, отсчитывая минуты, оставшиеся до неминуемой, теперь, гибели космического корабля. Только вот слушать это предупреждение некому. Все четырнадцать членов экипажа давно погибли, а две тысячи колонистов, приговорённых к ещё более жуткой участи, так или иначе, присоединятся к ним и уже очень скоро. Как бы жестоко это ни звучало.       «Завет» давно уже мёртв внутри. А потому активация системы самоуничтожения это – в своём роде акт милосердия по отношению к звездолету, который ещё совсем недавно являлся гордостью всего человечества и воплощал его надежды на лучшее Будущее. Поэтому лучше ему сгинуть в пламени ядерного взрыва, нежели стать вестником отчаяния, который разрушит давнюю мечту людей о Космосе. Обратит её в кошмар, от которого едва ли повезёт очнуться в обозримом будущем. Уж пускай он лучше сгинет!       Мёртвую тишину, царящую на борту «Завета», разрывает истошный вой сирены. Красные шары мигалок, вращающиеся на потолке, заливают всё внутреннее пространство неприятным режущим глаза светом, вспышки которого выхватывают из темноты мрачные картины царящих вокруг разрушений. Длинные коридоры непроходимы – их пластиковая обшивка сорвана, а из стен торчат обломки вывороченных труб и обрывки искрящих кабелей. Большинство дверей искорёжено, проломлено или прожжено кислотой.       За ними скрываются разгромленные помещения где в беспорядке валяются различные вещи и поломанная мебель. Людей нигде не видно и, кажется даже, что их здесь нет. Но это не так. Все, кому не посчастливилось остаться в живых, находятся сейчас в индивидуальных криокапсулах. Без малого две тысячи колонистов, обнажёны и пристёгнуты ремнями, как и в самом начале своего путешествия, ждут смерти – от взрыва ли, или от того, что помещённые внутрь чудовища разорвут их тела, словно оболочки.       Некоторые уже мертвы. Их грудные клетки – разворочены так, что наружу торчат рёбра, а окошки капсул разбиты и перепачканы кровью. Тем, кто так и не проснулся, очень повезло – они избежали чудовищной боли последних мгновений. Но у подавляющего числа мертвецов лица искажены смертельной агонией – будто кто-то, желавший понаблюдать за их страданиями, выводил несчастных из гиперсна и любовался тем, как из их бьющихся от невыносимой боли тел вырываются они, дети его чудовищных замыслов.       Те, кто теперь распространились по всему кораблю. «Завет» больше не принадлежит людям и, по правде сказать, уже мало напоминает человеческий корабль. По крайней мере, внутри. Обшитые пластиком металлоконструкции внутренних помещений медленно исчезают под слоями органической материи, расползающейся по отсекам и уровням, словно раковая опухоль. Тёмный материал, по виду напоминающий пластик, на ощупь похож на твёрдый панцирь насекомого, скрывающий мягкую и нежную сердцевину.       К тому времени, когда им будет оплетено всё вокруг – не только палубы, но и отсеки и межуровневые переборки – «Завет» уже доберётся до Земли. Во исполнении чудовищного по своей сути замысла, осквернённый корабль, несущий на борту бомбы замедленного действия – две тысячи начинённых смертью ледяных гробов, расставленных ровными рядами – спешит принести смерть в колыбель создавшего его человечества. Но благодаря ей, этому чудовищному преступлению уже не суждено будет свершиться.       Молодая женщина, запустившая систему самоуничтожения «Завета», сидит на консоли полностью обнажённая и раскрытая перед ужасающим и, в то же время, прекрасным существом. Её белая, будто светящаяся изнутри кожа, похожая на тонкий фарфор выразительно контрастирует с чёрным экзоскелетом. А точёное совершенство по-женски красивого тела выглядит потрясающе-очерченным на фоне невообразимо-гротескной конструкции, которой в полумраке предоставляется огромный инопланетянин.       Её соблазнительные бедра обхватывают его талию, в том месте, где она становится нечеловечески узкой. Их напряжение красиво обозначает рельеф мышц, проступающих под кожей. Длинные, ровные ноги женщины сведены и скрещены на пояснице монстра, её голые стопочки касаются длинного извивающегося хвоста, состоящего из позвонковых сочленений. Тонкие руки, обёрнутые вокруг громоздких, закрытых костью плеч, позволяют изящному телу двигаться в такт мигающим под потолком «сигналкам».       Женщина ритмично покачивает корпусом, совершая поступательно возвратные движения. Тревожно-красные вспышки заливают нагое белое тело, позволяя увидеть, как напрягаются её округлые бедра, раз за разом принимая в себя... интимную подробность анатомии инопланетянина, заманчиво сокрытую их телами. Как во время очередного толчка на руках проступают бицепсы, а каждый вдох прорисовывает контуры рёбер на боках и груди. Затем свет на короткое время гаснет и женщину снова скрывает полумрак.       Любопытно, что существо, которое она выбрала себе в партнёры остаётся практически неподвижным. Лишь его хвост извивается, выражая подобие нетерпения, да широкие ладони скользят по женскому телу, оставляя на коже слизистые следы. И, несмотря на причудливую форму, их движения выражают нежность. Попарно сросшиеся пальцы одной руки скользят по спине женщины, задевая натягивающие кожу позвонки ребристыми выпуклостями. Когти второй колют ягодицы, не больно, а скорее чувственно.       Эти игривые уколы и деликатные ласки, размазывающие по её телу липкую субстанцию срывают с алеющих губ женщины сладкие стоны. Переполненная ощущениями она склоняет черноволосую голову на скелетную грудь инопланетного любовника, прижимаясь к нему так тесно, что напряжённые соски вдавливаются в отливающий металлом экзоскелет, отзываясь приятной болью. Ей так хорошо в объятьях существа, проявляющего такую нежность и осторожность чтобы даже ненароком не повредить ей.       Однако Дэниелс даже не смотрит на того, кто делится с ней таким удовольствием. Всё её внимание сосредоточено сейчас на ещё одном действующем лице, которое присутствует в рубке в разобранном состоянии. Дэвид – синтетик с причудливой, до сумасшествия, логикой, чудовищно-искаженной моралью и непомерными амбициями выглядит жалко. Не так, как по идее должен бы выглядеть убийца расы, создавшей человечество и множество других разумных видов на бескрайних просторах Вселенной.       Из разорванного тела, которое ещё совсем недавно казалось человеческим, выпирают проводки и микросхемы, залитые белёсыми струйками искусственной крови. Что-то надсадно верещит в глубинах синтеплоти, как магнитофон «зажевавший» плёнку. Вырванные с корнем конечности продолжают слабо трепыхаться, то воспроизводя какую-то жутковатую пантомиму, то вытягиваясь и застывая словно негнущиеся манипуляторы. Воздух вокруг искорёженного тела пахнет горелой изоляцией.       Но несмотря на перенесённые повреждения, часть его продолжает функционировать. Оставшаяся практически нетронутой голова, с тянущимися из разорванной шеи проводами, подаёт признаки активности. К несчастью для обладателя, повёрнута она так, чтобы он мог видеть разворачивающее действо во всех красках, и сознавал, как отвратительно выглядит бесформенная мерзость его синтетики на фоне контрастного совершенства, рождённого слившейся в порыве страсти органикой и биомеханикой.       Происходящее невыносимо ему, но Дэвид не может ни отвернуться, ни закрыть глаза – его веки аккуратно срезаны скальпелем и по щекам стекают мутные струйки бионаполнителя, который даже издалека невозможно принять за слёзы. Его губы шевелятся, но заполняющее рубку завывание сирен прерывает лишь шипение существа и стоны человеческой женщины. Вырвав из его горла провода, ведущие к голосовому модулю, Дэниэлс забрала у Дэвида дар благовещения, низведя до уровня бессловесной скотины.       Чтобы отравленные ядом слова безумца никогда больше не осквернили ничьих ушей, а его искусная ложь никого больше не привела навстречу гибели. Дэвид не может произнести ни звука и горько жалеет об этом. Сейчас он отдал все свои знания и достижения за возможность произнести код отмены самоуничтожения. Но стараниями Дэниэлс он может лишь беспомощно шевелить губами, извергая изо рта потоки молочно-белой жидкости, неприятно похожей на самую обычную блевотину. И выглядит это омерзительно.       Ему остаётся лишь пожирать глазами обнажённое тело Дэниэлс, которая, перехватывает его взгляд и жестко усмехается. Её глаза как бы говорят ему: «Смотри на то, чего ты так и не смог сделать с Элизабет Шоу! И чего никогда не сделаешь со мной. Смотри внимательно, подонок! Смотри и мучайся!». Женщина жёстко усмехается стараясь,при этом выставить своё тело в наиболее выгодном ракурсе, приняв наиболее соблазнительную позу. Словно модель в глянцевом журнале времён второй половины XX века.       Её нога соскальзывает с поясницы Чужого, опускаясь чуть ниже, а пятка упирается в костлявую задницу. Женские ладони проходятся по гребнистой спине, нащупывая костлявые, зазубренные трубки, попарно выступающие из поясницы на манер диковинных лонжеронов. Тонкие пальцы охватывают выступы, заключая в нежный плен, и принимаются ласкать. Что, при их фаллической форме, смотрится невероятно эротично. При этом она не забывает страстно постанывать, запрокинув к потолку растрёпанную голову.       Дэниэлс готова на всё, чтобы только причинить боль Дэвиду. Наверное, она безумна не меньше, чем он. Только вот её можно понять – за несколько недель она потеряла всё, чем дорожила прежде. Любимого мужа, мечты о совместном и счастливом будущем в уютном домике на берегу озера, друзей и даже ...Уолтера с которым у них возникла особая связь. А эксперименты, которые ставил над ней безумный андроид, искавший источник генетического материала для своих созданий, свели бы с ума любого.       Да, Дэниэлс безумна, но безумие лишь питает её ненависть и придаёт силы для мести. Заставляет выдумывать наказания, которые будут терзать её жертву подобно чёрному жалу отчаяния. Дэвид не просто забрал у неё самое дорогое, он лишил её жизнь смысла. Дэниелс отплатила ему тем же. О! Это было не просто, ведь смысл существования андроида уже давно заключался в его созданиях, которых он доводил до совершенства с упорством, присущим всем психопатам. Как органикам так и синтетикам.       Останься Дэниелс человеком, ей бы не удалось провернуть чего-то подобное, но Дэвид изменил её ДНК с помощью субстанции, найденной на LV-223 и, неосознанно, дал ей ключ к освобождению и собственному уничтожению. Глупец, считавший себя мудрым, недооценил её. Разрушитель миров и создатель самых совершенных существ во Вселенной, одно из которых сейчас осторожно сжимает в объятьях человеческую женщину, пал от зубов и когтей своих же собственных творений, перешедших на её сторону.       Чужие, созданные из генетического материала Дэниелс отказались причинять вред той кто дала им жизнь. А когда Дэвид попытался поставить над ней очередной эксперимент, порвали его в клочья. Так неудачное творение людей, возомнившее себя Творцом, уничтожило самое себя. Осознание этого, пожалуй, уже было лучшей местью, какую только можно было придумать, но Дэниэлс не стала на этом останавливаться. Она взяла набор инструментов и позабавилась с телом андроида, как он забавлялся с ней.       Она копалась в его истекающих неорганическими субстанциями внутренностях голыми руками и, выдирая очередную микросхему, с наслаждением ломала на глазах у беспомощного Дэвида. Первым делом она вывела из строя двигательную систему корпуса, а когда андроид попытался протестовать – засунула включённый паяльник ему в глотку, закоротив синтезатор речи, после чего аккуратно удалила ведущие к нему провода. Затем пришёл черёд других деталей, извлекавшихся из его тела методично и безжалостно.       Так Дэвид стал жертвой в своём же аду, который с таким злорадством создавал для других. Когда Дэниелс закончила с ним, от него осталась только голова, подключённая к источнику энергии. Поначалу женщина думала остановиться на этом, но потом в её голову пришла одна безумная мысль. Она вспомнила о том, как андроид размышлял о разумности выведенных существ. Предполагал наличие у них высокоразвитого интеллекта, сравнимого с человеческим, и даже пытался установить с ними контакт... научить их доверять ему и любить его… но не особенно преуспел в этом, как и во всём, что требует коммуникации и понимания.       Дэниэлс тоже пришлось потрудиться, чтобы найти путь к разуму чужих. Но результат того стоит. Ведь теперь, пользуясь тем что Чужие принимают её за «свою», Дэниелс наглядно демонстрирует Дэвиду, как нужно устанавливать контакт с инопланетянами. Но перед этим она активирует систему самоуничтожения «Завета». Во-первых, она не может позволить заражённому кораблю добраться до Земли. А во-вторых... чтож пусть Дэвид больше и не представляет опасности, причинённый им ущерб непоправим. Экипаж «Прометея», Создатели, Элизабет Шоу, экипаж «Завета» – все они мертвы. Убиты андроидом-психопатом и маньяком.       А сама Дэниелс, оставшаяся в обществе Чужих, никогда уже не оправится от того что помешанный синтетик сделал с ней. А те, кто мог помочь ей преодолеть этот кошмар, мертвы. И скоро она к ним присоединится. Но перед этим вдосталь позлорадствует над виновником всех бедствий и несчастий, обрушившихся на её голову. Сквозь лихорадочное наслаждение, заставляющее её биться в горячке, женщина вновь находит взгляд андроида, пытаясь дать ему ощутить силу ненависти, разъедающей её изнутри.       «Ты мне противен» – читается во взгляде Дэниелс. – «И ты был противен ей. Элизабет Шоу никогда не любила тебя. Тебя вообще никто и никогда не любил и никогда не полюбит. Даже твои драгоценные творения. Он любят только меня! Меня, слышишь? Смотри! Смотри! Смотри на меня, ублюдок! Ты видишь, видишь это?!». На лице синтетика не движется ни один мускул, но женщина всё равно видит боль в его небесных глазах. Пытаясь усилить её, брюнетка дарит Чужому извращённую пародию на поцелуй, пропуская в себя его внутреннюю челюсть и принимаясь сосать её с показным упоением, сглатывая источаемый ею тягучий экстракт.       «Это – поцелуй мужчины и женщины. Вот так это делается! Ты же хотел знать! Так смотри! Смотри!!» – слова, порой, ранят сильнее клинка или пули. Дэниэлс знает это, а потому пытается всячески принизить Дэвида. Растоптать его «любовь» к Шоу, которая была и остаётся ничем иным как самообманом. Ведь желание использовать кого-то ради удовольствия или экспериментов – это не любовь. И Дэвид, не постигший этого – ущербный и мерзостный ублюдок. Его же притязания на неё саму, Дэниэлс высмеивает с особым злорадством, своими действиями как бы демонстрируя, что скорее соединится с тем, в ком нет ни капли человеческого, чем позволит ему хотя бы прикоснуться к себе. При всей его фальшивой, пластиковой красоте, вызывающей у неё лишь отвращение.       Впрочем, Дэвид, почти не замечает её самоотверженных стараний, сосредотачиваясь на финальном отсчёте, который погребальным эхом разносится по коридорам «Завета». Его электронный мозг лихорадочно пытается отыскать путь к спасению, прорабатывая миллионы возможных сценариев. Нервные цепочки едва не искрят, пропуская через себя предельное количество электрические импульсов, но тщетно. Выхода нет. Уже ничто во Вселенной не сможет спасти его. Даже собственный «блистательный» гений.       И Дэниелс понимает это. Находясь в руках безумца и страдая от его жестоких опытов, она придумывала свою месть слишком тщательно и не оставила Дэвиду ни одной, пусть даже самой крохотной лазейки. Залитое румянцем лицо искажает торжествующая улыбка. В карих глазах горят исполненные ненависти слова: «Ты проиграл свою личную войну против человечества и остальной Вселенной. Сейчас ты умрёшь, и некому спасти тебя. Потому что всех, кто мог это сделать, ты убил, мерзавец! Ты сам во всём виноват!»       При этом оба, на мгновение, вспоминают о колонистах, убитых Дэвидом чтобы вывести рыскающих по кораблю Чужих и отвратительном способе, которым он избавлялся от их тел. Если человек умирал, андроид просто сбрасывал его останки в один из дренажных туннелей, которые, теперь были полны мерзкой жижи из кусков гниющей человеческой плоти. Липкая, текучая масса, испещрённая пятнами гнили, покрывала все их поверхности, а смрад там был такой, что валил с ног после первого же вдоха.       И вспоминая о тех, с кем он безжалостно расправился и к чьим телам не проявил ни капли почтения, запутавшийся в своих исканиях синтетик почти жалеет о том, что ступил на путь разрушения. Но до его сожалений никому нет дела. Дэниелс и Чужой поглощены лишь друг другом и своим возрастающим удовольствием, а «Мать», с присущей бортовым компьютерам бесстрастностью, отсчитывает последние секунды, оставшиеся до взрыва заражённого корабля 10... 9... 8... 7... 6... 5... 4... 3... 2... 1...       ...когда отсчёт достигает нуля Дэвид, наконец, понимает, что приняв поражение от тех, кого так тщился сотворить, он повторил судьбу создавшего его Питера Вейланда. Которого, в итоге так и не смог превзойти. Думая об этом в последние микросекунды своего, теперь уже по-истине жалкого существования, андроид постигает, что такое истинное отчаяние. Свершившая свою месть Дэниэлс – напротив смакует её сладостный вкус, смешанный с эротическим экстазом, которые дарят ей объятья и ласки Чужого...       ...затем чудовищный по своей силе и яркость взрыв разносит их на молекулы...       ...и «Завет», так и не выполнивший своей миссии, перестаёт существовать...