•
Каринка тихо плачет, уткнувшись Ване в плечо, и в перерыве между рыданиями пересказывает свои последние «кошмары», которые скрывала до последнего, до на надрывной ноте прозвучавшего «мы расстаемся, у меня появился соулмейт». Светло, очевидно, теперь уже бывшую девушку приобнимает и по волосам успокаивающе гладит. Осмысливая услышанное, отстраненно размышляет над тем, как в этом мире, оказывается, все просто устроено: вот были они вдвоем, оба на негласные законы клали все, что положится, оба к друг другу что-то там чувствовали, обоим просто было хорошо вместе. А теперь так же просто в сны вторгся какой-то там мудак и решил, что достойнее всех достойных, чтобы нервы девчонке трепать. Назвался ее родственной душой и придумал, значит, что ему все можно: и протест их с Кариной проигнорировать, и забрать ее себе, и Ваню оставить одного. Они даже как-то нормально и расстаться из-за этого не могут. Ну типо, знаете, как бывает со всей этой байдой? Заливаешь горе до состояния нестояния непонятно чем и одновременно всем, чем угодно, глушишь всеми шотами подряд. Или когда дешманская бурда из стакана через тебя переливается в бесмысленные смски, которые невменяемый ты строчишь Той самой единственной. Даже пьяному тебе очевидно, что эти самые смски — абсолютно бесполезные горчичники на трупе ваших отношений. Когда от осознания срывает в другую крайность: блочить номера, чс в соцсетях, удаляться везде, где можно и нельзя, чтобы начать этот круг заново. Возвращаться, восстанавливаться, снова писать, снова пить и непременно жалеть себя. Ваня так поступать не может и не хочет. Просто потому, что Ване совесть и какая-никакая честь не позволяют еще и со своей стороны ставшему родным человеку боль причинять, донимать напоследок, что бы он там сам не чувствовал. Остаётся только зубы сцеплять крепче и кулаки сжимать-разжимать, не имея возможности ни сломавшему все извне морду набить, ни поменять устоявшиеся правила этой игры. По факту даже на придурка этого особо злиться не получается, потому что он тоже не выбирал себе такую участь, и за него тут все решили. Правда, пусть теперь только попробует обидеть девушку, Светло может с виду и хмурый дрыщ, но ебнет по почкам при встрече. Последние мысли он полушутливым тоном озвучивает Карине, и она даже улыбается. Постепенно приходя в себя, говорит что-то ещё, уже чуть бодрее, оживленнее. А Ваня слушает. Только не ее, а себя. Где-то внутри задавленная злость равномерно гулким стуком пульса отрезает чувства одно за другим, словно их никогда и не было. Остается только обтекаемая пустота, от границ которой отскакивают щебечущие звуки слов девушки как мячик для настольного тенниса от стены. В заторможенной апатии Ваня даже не пытается подбирать аргументы, и так ясно что нет смысла в попытках удержать то, что тебе никогда не принадлежало, то чему никогда не принадлежал и ты. Остается только прислушиваться к мерному тихому стуку объяснений о ванину безразличную злость. На утро заплаканная, спокойная Карина уходит из квартиры, из жизни Светло и забирает с собой все. Словно до этого просто не иронично приснилась.•
У них не было любви до гроба, не было в целом той самой воспеваемой любви, как у этих соулмейтов сраных. В конце концов они и этими соулмейтами-то ни разу не были. Просто вот так сошлись, вроде как по фану. А если ты по фану встречаешься, потом расстаешься, ну расстроишься, упрешься в меланхолию на пару деньков. Мол не может быть у пробующих идти против Вселенной по другому. Хочешь, не хочешь, а все равно не особенные, хули, чтобы страдать глубоко и с чувством. Мол столькими на себе проверено. Все эти запои и нутро навыверт якобы лишь для отказавшихся друг от друга тру родственных душ. Чтобы упиться, сойтись, разойтись, а на сотой попытке наладить все — сдаться и выпилиться. Либо врут суки, либо что-то в этом проверенном, блять, механизме ломается. Потому что анабиоз чувств очень скоро сменяет глухая тоска. Она словно расползается по всей квартире, невидимой вязкой массой заполняет собой места, где раньше лежали вещи Карины, растекается по опустевшей половине холодной кровати. Тоска начинает напоминать какой-то ебучий фильтр из инстаграма, который кто-то случайно наложил на мир вокруг. И вот зачем? Светло ведь не просил. Все кажется каким-то нереальным. Все воспринимается так тупо, что хочется избавиться от этого ощущения, стряхнуть с себя. Вот только стоит попытаться отвлечься, забыться и забыть, избавиться, как овладевшее душой чувство вмиг становится темнее, сильнее. Оно прожигает собой грудную клетку, раздирает когтями, вгрызается зубами. Черным ядом растекается по телу, заполняет собой целиком. Ваня скулит и просыпается. В памяти остается какой-то нелепый цветной сон об очередных приключениях. Сбившееся дыхание и выступивший липкий пот на лбу объясняется первым что приходит в голову — выплеском адреналина. Что он там в этот раз в мире грез делал? Революция снилась? Сомнения темными всполохами ненавязчиво прячутся в тени подсознания.• •
Карину он все-таки отпускает мысленно, старается не вспоминать. Только иногда задается мимолетным вопросом, была ли она вообще. Не убивается так же отчаянно, как по потерянной родственной душе, но переживает расставание явно сильнее, чем все знакомые, пытавшиеся без указания свыше самостоятельно счастье свое построить. Обреченно, но получается вроде даже смириться с тем, что и его когда-нибудь вот так нежданно-негаданно, да с кем-то свяжут. Это смирение теперь мерцает порой отблесками призрачной надежды на все самое лучшее, хотя Ваня скептично старается не зацикливаться. Не желая лишний раз давить на больное, Светло переезжает обратно к Славе как в старые добрые. Машнов насмешливо ерошит другу волосы и говорит, что он умный Ванечка. Ванечка отмахивается и погружается в обычный для них обоих водоворот событий с головой. У них на хате снова пьяно, шумно и людно. Собираются ребята не только из своих, лица намешаны, сплошная вакханалия в сравнении с привычным разгульным досугом. Странно, но Светло уже после первой бутылки пива никак не может припомнить повода такой масштабной пьянки. Нестерпимо хочется отключиться, избавляя себя от не пойми откуда взявшейся абсолютной вымотанности организма. Ей богу, будто вагоны разгружал последние сутки, а не просто на паре встреч побывал. — Старею, — Ваня отмахивается от друзей и падает плашмя на кровать в свободной комнате. Тело, перекрученное от усталости, ощущается настолько выжатым как лимон, что расслабляется моментально. Светло не уверен, что не отключается еще раньше, чем голова касается поверхности подушки, продолжая падать уже в вязкую бесконечную темноту. Дрыхнет без задних ног. Сколько — сразу же по пробуждении понять не получается. Ощущение времени искажено и смазано. Не то полчаса видел сны, не то пару суток. Глаза разлепить выходит с трудом. Попытка в слепую нащупать в кармане джинс или нашарить рядом с собой телефон, успехом не оборачивается. Ваня, лениво морщась, садится на кровати, проводит рукой по лицу в безуспешной попытке взбодриться. В соседних комнатах тихо. Видимо, вечеринка давно закончилась, и все либо разбрелись по домам, либо отключились. Хорошо, если бы кроме Машнова, других подающих признаков жизни тел, больше не обнаружилось. Не в настроение видеть решивших остаться гостей. Движимый сушняком, Светло медленно направляется в сторону кухни, попутно радуясь отсутствию дневного света в квартире. Мягкий предрассветный, видимо, полумрак в комнатах приятен глазу, как и выхлебанный залпом стакан холодной воды. Утолив жажду, Ваня тут же выражает свое недовольство пропахшей едким сигаретным дымом кухней, матерится в пол голоса себе под нос и тут же тянется открыть форточку. Свежий воздух приятной прохладой обдает лицо, заставляет слегка поежиться и вздрогнуть, почти подпрыгнуть от неожиданно резко прозвучавшего кашля за спиной. — Какого хуя, дядь? — Ваня ощетинивается и оборачивается быстро. Собирается как минимум гневно и укоризненно посмотреть на охуевшего, блять, так пугать спросонья Славку, а, как максимум призвать и натравить на него Гришу, чтобы неповадно было подкрадываться. Вот только никакого Славки напротив не оказывается. На поверку реальности даже ущипнуть себя машинально за запястье приходится: вдруг чудесным образом увиденное развидится, а Ванечка вот прям щас возьмет и проснется. Щас там, ага. Застряли скорее всего в многослойной фантазии на двоих. Может теперь нереальности картинки и внезапной сонливости уже в начале вечера и есть оправдание, но даже для мира, где существуют родственные души такой выбор от мироздания пары Светло — тот еще сюр. Скрыть свою растерянность Ваня даже не пытается. Замершая в дверях кухни фигура стоит, скрестив забитые партаками руки на такой же забитой груди, выглядывающей из-под черной мантии, наброшенной поверх голого тела. Точит на него известные в рэп-тусовке все свои тридцать два зуба жутковатой маски, скрывающей почти все лицо и, думается Светло, охуевает от происходящего вместе с ним. — Пиздец, — спустя минутного молчания выдает никто иной, как сам рэпер Охра, узнавший, блять, как уж тут нет, рэпера Фаллена МС. — Хули, здравствуй, — нервно сглатывает Ваня, согласный с озвученным емким описанием ситуации и не удержавшийся от машинальной цитаты дружка своей родственной души.