Потребность

Хангёль грустно смотрит на удаляющуюся спину Киджуна, радостно спешащего на тренировки с командой. И что теперь делать? Похоже, он опять остаётся один на один со своей рукой, которую впору представлять всем как вторую половинку, потому что его реальный парень снова его кидает, одарив лишь несколькими поцелуями. Хангёль очень редко злится, и он сам согласился участвовать в шоу, никто его не заставлял, но сейчас его потряхивает от злости и неудовлетворенного желания. Уже около двух месяцев они здесь, и ровно столько же продолжается эта ерунда! Даже когда они не на съёмках, Киджун или зависает с ребятами из команды, или отсыпается, или вообще в школу идёт. А Хангёль остаётся один, опять и опять, иногда размышляя за бутылкой пива, встречаются ли они вообще? Есть ли хоть у кого-то из них чувства к другому? Хотя тут Ли лукавит, ведь они сразу договорились, что просто помогают друг другу снять напряжение – девушки под запретом, а любой скандал может разрушить и без того шаткое положение едва дебютировавшей группы. Теперь же выходит, что это больше надо одному Хангёлю. Гормоны бьют через край, заставляя временами чувствовать себя животным, способным сорваться в любой момент. Соблазн велик, девушки в коротких юбочках с длинными распущенными волосами, соблазнительные тонкие шейки, которые так и манят прикоснуться. Хорошо ещё, что с девушками они пересекаются редко, но ситуацию в целом это не упрощает: среди парней тоже попадаются особо изящные экземпляры, что грациознее любой красотки, и вообще заставляют сомневаться, парень ли это. Взять, например, Хансоля. Его плавные движения рук, хрупкая фигура и огромные чёрные омуты – глаза беззащитного оленёнка… Хангёль держится. Честно держится до того момента, пока не сталкивается с одной проблемой. - Хён! - парень вздрагивает от оглушающе-радостного возгласа, и тут же его почти сбивают с ног 55 килограммов няшества. Сон Донмён. Ходячая проблема. - Да не хё… ладно, забей, - Хангёль уже устал одергивать некоторых участников, усердно обращающих к нему, как к старшему. – Что, вырвался из цепких лап Джуна? Лидер команды души не чает в их милом макнеше, который, кстати, очень бесится, когда его тискают и называют милым. Хангёль склоняется к версии, что Донмён – маленькое вредное солнышко, чья улыбка и сияющие глаза освещают всё вокруг. Он ослепляет, особенно когда подходит слишком близко и заглядывает в глаза. В такие моменты хочется зажмуриться изо всех сил или бежать подальше, потому что самоконтроль (который ни к чёрту) может пошатнуться. Хангёль мечтает провести пальцами по светлой коже, ощутить биение пульса, чувствовать, как он ускоряется от близости, ведь частота ударов его собственного сердца превышает допустимую, когда рука Донмёна скользит по его груди и спине во время танца. В этот момент они движутся друг другу навстречу так, что кажется, наклонись он чуть больше, обязательно коснётся чужих губ. …Всё-таки думать об этом – очень плохая идея, когда объект находится всего в нескольких сантиметрах, а ты возбуждён слишком сильно, чтобы мыслить здраво. Хангёль даже не особо понимает, как они оказываются в музыкальном зале, где обычно разучивают песни. И вот уже Донмён сидит за пианино и перебирает клавиши, проверяя его и одновременно подбирая какую-то мелодию. Хангёль подходит ближе, зачарованно наблюдая, как из-под тонких пальцев появляется прекрасная музыка, а Донмён начинает тихо напевать, прикрыв глаза. Это действительно завораживает, поэтому Ли становится за спиной и кладёт свои руки на хрупкие плечи, медленно их разминая. Исполнитель немного сбивается, но продолжает. А ладонь Хангёля уже скользит к шее, поглаживая, чувствуя тонкую венку, где бешено стучит пульс - то ли от захватывающей игры, то ли от немного интимных касаний уже совсем не дружеского характера. Музыка обрывается и раздается громкий стук закрывшейся крышки в тот самый момент, когда следующей областью для исследования становятся ключицы и грудь Сона. - Х… Хангёль, - парень быстро вскакивает и разворачивается, упираясь в пианино, - я хотел, чтобы ты послушал, как я играю… Ты же тоже клавишник, думал, может, подскажешь, какие у меня недочёты, но кажется, мы оба слишком устали и нам лучше разойтись по комнатам… Глаза Хангёля предостерегающе суживаются. На сегодня с него хватит! Больше он не хочет видеть чью-ту спину - если человек не стоит раком перед ним. И прежде чем Донмён успевает сделать шаг в сторону выхода, крепкие руки обхватывают его за талию, и сажают его на крышку пианино, оторвав от пола. - Думаю, я могу показать, какие у тебя недочёты, - произносит Хангёль еще более низким голосом, чем обычно. Он любуется огромными глазами, так доверчиво уставившимися на него, приоткрытыми губами, с которых слетают частые вздохи, щеками, окрасившимися румянцем. А ведь Ли еще даже ничего не делает, и уже получает такую бурную реакцию. Его рот медленно накрывает мягкие и податливые губы, не чувствуя ни капли сопротивления, проводит по ним языком, а затем проникает внутрь. Руки сжимают талию Донмёна и дёргают к себе, давая ощутить возбуждение, бедра двигаются ритмично вместе с языком. Тихий вскрик, прерывает поцелуй. - Я… Хангёль… мне надо… - Донмён делает слабые попытки освободиться, упираясь своими маленькими ладошками в плечи парня, но Хангёль лишь рычит и припадает к тонкой шейке, прикусывая нежную кожу, растворяясь в бешеной пульсации крови, бегущей по синей жилке. - Хангёль…- пальцы Донмёна запутываются в волосах в попытке то ли оттолкнуть, то ли притянуть к себе. - «Хён», - Ли снова атакует губы парня, смакуя их вкус, вступая в схватку с языком, одна рука двигается вдоль позвоночника под футболкой, вторая стягивает штаны, на заднем фоне мелькает мысль, что такие штаны намного удобнее джинсов или брюк. - Зови меня «хён». Он на время выпускает из плена опухшие губы, полностью избавляясь от ненужной вещи, сковывающей ноги Донмёна, которые теперь широко раздвинуты. - Нет, Ха… хён, мы не можем, - смущенный парень пытается прикрыть свой полувставший член от обжигающего хищного взгляда. - Сэёну с Ыйджином можно, а мы чем хуже, - и это звучит не как вопрос. Хангёль видел их после отчисления участников, видел плакавшего Сэёна, видел с ним Ыйджина, видел, как тот его утешал. Он, конечно, не может утверждать, трахались ли они, но увиденного ему хватило. Хотя, кажется, напряжение, витающее между ними, не заметит только слепой. Мягко, но настойчиво Хангёль убирает руки и снова целует парня, его ладонь обхватывает член и начинает двигаться - сначала медленно, а затем ускоряя темп, пока в его рту не начинают тонуть чужие стоны. Руки Донмёна вцепляются в него в поисках опоры, глаза закрыты, дыхание прерывистое. Хангёль останавливается, спуская свои штаны, ощущая приближение долгожданного освобождения. Проводит по губам парня пальцами, тот обхватывает их, чуть посасывая, смачивая слюной. Хороший мальчик. Донмён почти висит на Хангёле, съехав с крышки, но так даже лучше. Пальцы находят нужное место, надавливая, заставляя впустить внутрь сначала один, а затем и второй. Глаза Сона широко распахиваются, и он снова пытается сбежать, избавиться от странного и чужеродного. - Хён, пожалуйста! - всхлипывает парень, сам не зная, о чём именно он просит и что именно он ощущает, а затем вскрикивает, ощущая, как пальцы двигаются внутри него, ощущая легкое давление на какую-то область там. Движения становятся более резкими и сильными, но с каждым касанием Донмён неосознанно начинает двигаться в такт, пытаясь углубить проникновение. Хангёль легко вытаскивает пальцы и обхватывает свой член, растирая по нему выступившую смазку, понимая, что этого будет мало и что он недостаточно растянул парня, но он просто не может держаться ещё больше, ему нужно оказаться внутри. Закинув одну ногу Донмёна себе на талию, он упирается членом в дырочку, и пока парень не успел напрячься, быстро проникает внутрь. Крик. Хангёль заглушает его поцелуем, протискивая язык сквозь зубы, поглаживает поясницу. Ладонь снова обхватывает член, касается большим пальцем головки, обводя ее, проводит вдоль до основания, чуть сжимает яички. Удерживает себя, чтобы не двигаться. Тело парня чуть расслабляется, губы слабо отвечают на поцелуй. - Потерпи, еще немного, - выдыхает Хангёль и медленно отводит бедра, выходя, а затем снова резко возвращаясь на место. Снова вскрик, но уже не такой громкий. Он двигается медленно, давая парню время привыкнуть, целуя губы, мокрые от слёз щеки, прикрытые и дрожащие веки, линию подбородка, касаясь особенно чувствительных мест, пока вместо крика не раздается стон, тихий, но с нотками удовольствия. Теперь движения схожи с движениями пальцев, такие же резкие и сильные. Хангёль чуть изменяет угол, пока, наконец, Донмён не начинает двигаться вместе с ним, помогая войти глубже, направляя. Стоны становятся все громче, с каждым проникновением и касанием того сокровенного места, рукой Донмён помогает себе дойти до разрядки, когда с очередным рывком Хангёль вскрикивает и кончает. В тишине зала раздается лишь рваное дыхание двух парней, прижимающихся друг к другу. Хангёль удовлетворяет свою потребность, но уходить не хочет, не хочет отпускать Донмёна. Он коснулся солнца и не сгорел, он держит это солнце в своих руках. Глаза, все еще поддернутые поволокой после секса, сияют еще ярче, и теперь преданно смотрят на Хангёля, который понимает, что у него появилась новая потребность: сделать так, чтобы это сияние было вечным и только его.