Мохаве

Когда я не придумал ничего, что можно было сделать с дымящимся двигателем и захлопнул капот, Рико мученически вздохнул и, закусив сухие губы, опустился на горячий камень. — Ничего, — проговорил Рико, подумав минуту. — Ничего. Мы можем вернуться на шоссе и найти машину там. — Где шоссе? — горько усмехнулся я. — Оглянись. Сухой пейзаж пустыни Мохаве, лишь камни и редкие колючки. Хотя, вон там, вдали, виднеется нечто, похожее на сгоревший автобус, однако я очень сомневаюсь, что мы сможем его завести. «Поехали через пустыню», — говорил третий, тот умник, что сидел на заднем сидении и постоянно пристукивал по колену. — «Поехали, дорога перекрыта мертвыми». Этот умник умер вчера: его убили жажда и гниющая рана на ноге, а усыпил мертвого до того, как он встанет, Рико. Тело мы не хоронили, если его не растащили на части бодрствующие покойники, оно так и лежит у валунов в миле от того места, где заглох наш минивэн. Я предпринял неудачную попытку завести мотор, но автомобиль отозвался утробным ревом и новой порцией дыма из-под капота, и я поспешно снял ногу с педали газа. Не удивлюсь, если каким-то образом адская жара довела минивэн до такого состояния. Я, конечно, не механик, но теоретически может же капот нагреться до такого состояния, чтоб… а, ладно. Толку-то. Рико провел рукой по спутанным темным волосам и, тяжело дыша, наблюдал за каждым моим действием. — Забей, — наконец произнес он. Я послушно поднял руки вверх и присел рядом с рюкзаком. — Он хотел, чтоб мы сдохли здесь, — рычал себе под нос Рико. — Жара, воды нет, машины нет, скоро здесь будет стадо мертвых. — Не нагнетай, — буркнул я. — Не так все плохо, у нас есть еще патроны. — И сильно тебе помогут три патрона против двух десятков мертвых? — Ибо нехрен было бросать труп, который приманит всех в округе, — огрызнулся я. Рико одарил меня ледяным взглядом и выпрямился. Я видел глубокие синяки под его темными глазами, видел, как каждое слово сопровождается легкой отдышкой, видел проступившие вены, бугрившиеся под его смуглой кожей. Ему нужна вода. Мне тоже нужна вода. И как назло мы застряли в месте, жарче которого, мне казалось, может быть только доменная печь.

* * *

Мы встретились год назад, может больше, может чуть меньше — я слабо ориентировался во временных рамках с тех пор, как поднялись мертвецы. Наверное, если бы не это, то наши пути бы в жизни не пересеклись: я был администратором самого крутого отеля в Вегасе, носил дорогие костюмы с не менее дорогими гаджетами, а Рико занимался чем-то, связанным с наркотиками. Я бы не выжил без него — меня в колледже учили как вести переговоры с клиентами, а не как обломком трубы раскроить череп мертвецу, который пытается обглодать тебе лицо. Рико хорошо справляется, но прошло уже четыре дня с тех пор, как фляги и бутылки опустели. Тот третий, что был с нами, постоянно твердил что-то про надежду и про чудо. Чудо, что встретил нас в завалах здания, чудо, что его нога практически срослась, чудо, что мы вырвались из города, кишевшего мертвыми. В чем-то он был прав. Надежда на то, чтоб жара в пустыне хоть немного спала, оправдалась с приходом темноты — теперь здесь было невообразимо холодно. У меня в голове так и звучал вдохновленный голос попутчика. «Все мертво, кроме надежды!». — Поэтому он и помер, — огрызнулся Рико, лежа на краю крыши минивэна, и перевернулся на бок, спиной ко мне. Я попытался унять дрожь от ветра и, растянувшись на крыше, уставился в небо, наблюдая за сияющими точками звезд. Почти даже умиротворенная атмосфера. Мертвые ходят кругами вокруг минивэна, пытаются тянуть руки и издают свои характерные звуки, похожие на хриплые зевки. Опустив руку вниз, я могу прикоснуться на миг к шершавому затылку одного из мертвецов, и наблюдать, как тот медленно начнет вертеть головой. Могу, но не буду — страшно. Рико же наоборот устроился на самом краю крыши. Слышу звяканье ножа-бабочки: видимо, вздумал тыкать мертвых в голову тонким лезвием. Когда Рико начинает сухо кашлять, мертвецы начинают тянуть руки вверх, и напарник прижимается ко мне, отодвигаясь. Выжидает так пару минут и снова сдвигается на край, тыкать мертвым в голову нож. Час, два, три… сколько еще? Мертвецы, на сей раз окончательно убитые, валяются грудой у минивэна, лишь одинокие фигуры вдали медленно двигаются в сторону запада, видно подустали пытаться достать кого-то с крыши автомобиля. Рико, кажется, уснул, сжимая руке перепачканный кровью нож. Я лег на бок, чувствуя, как его спутанные волосы щекочут щеку. Боюсь уснуть. Во рту сухо и горло дерет, но Рико переносит обезвоживание тяжелее, как оказалось: засыпает даже в такой неудобной позе и я чувствую, как его колотит дрожь. Сколько человек может без воды? Мы приближаемся к тому, чтоб это проверить. Может быть, это наша последняя ночь вместе. Страшно об этом думать. Что будет со мной? Как долго я проживу один? А если Рико умрет во сне, спустя час обратится в живого мертвеца и нападет на меня, как назло уснувшего? От этой мысли я задрожал, как в лихорадке, а рука машинально дернулась к ножу на поясе. Ну нет, такого не случится. «Надежда. Это сильнее страха», — говорил третий попутчик. «Мы переживем эту ночь», — повторял я про себя, как молитву. А утром снова будет жара, палящее солнце и это только ускорит смерть от обезвоживания. Надеяться и верить — это явно не мое. Паниковать и нагнетать — вот это мое. «Надежда сильнее страха», — снова прозвучало в голове. Я поежился и, прижавшись к Рико, закрыл глаза, закусив губу, отвел руку от ножа на поясе. Будь что будет, я не смогу убить его. Ни морально, ни физически. Самое смешное, что я могу только надеяться на то, что он переживет эту ночь и не нападет на меня.

* * *

И он пережил. Мы проснулись, разбуженные ливнем, кубарем скатились с крыши и, в секунды промокшие до нитки, сидели в машине и слушали, как дождь барабанит по окнам и подставленному под капли старому ведру. Я вытянул из окна руку, сжимая флягу: не знаю, за сколько времени она наберется, но она тяжелела, а значить что-то да в ней оседало. — Я наполню бутылки, — сказал Рико, кивнув в сторону полного ведра. Мокрый, словно искупался в озере, он подставил лицо холодным каплям, смывая кровь мертвых и грязь, а я, пошарив на заднем сидении, протянул ему сумку с пустыми пластиковыми бутылками. Надежда ли вызвала дождь в пустыне или совпадение, спасшее нам жизнь? Совпадение. Буду надеяться, что совпадать нам в пути будет почаще.