Я стану актёром!
После садика, мать Тодороки отправила сына на обучающие курсы. Она часто заполняла бланки на участия в массовках, где нужно выступать на сцене. Шото сразу научился завоевывать сердца зрителей, декламируя самые сложные стихи. Ему это нравилось. Он всегда улыбался и позировал на камеру, изображая испуг или удивление. Мальчишка полностью отдавался делу. Но он не научился, как правильно заводить друзей. Средняя школа — время перемен. Первые встречи и ночёвки, подростковая влюблённость и поход с девочкой в кино. Переведённый ученик и синяк под глазом. Шото никогда не забудет то надменное выражение лица, кричащее о собственном величии. Бакуго Кацуки — вечный соперник. Они никогда не ладили. Вечно хмурились и огрызались, демонстративно вытягивая языки и нецензурно показывая пальцы. Тодороки впервые начал злиться. Быть лучше во всём — цель, не дающая повод оглянуться. Но он чувствовал затылком, что кто-то дышит в спину. Очень. Очень близко. Их первый общий спектакль посвящался Рождеству. Шото выложился по полной: смеялся, кричал и даже плакал, заставляя школьный коллектив смотреть на сцену не отрывая глаз. Кацуки был его противником. Мальчишка, что играл злодея. Антагонист привлёк внимание игрой, бурей разных красок и мерцающей вокруг лживой атмосферой. Тодороки сидел на коленях, когда услышал аплодисменты, взрывающие зал. Он хотел встать, как кто-то из первых рядов крикнул: — Каччан, ты молодец! Тодороки больше не хотел стать актёром. Он хотел одолеть его. Встречи, стычки, бой на сцене. Парни выросли и поступили в один институт. Шото был на полголовы выше, но Бакуго быстро догнал его и состязание продолжилось. Оценки, зачёты и поощрительные грамоты. Лучшие актёры, исполняющие такие разные, но столь похожие роли: Тодороки был неприступным, холодным и эгоистичным принцем. Не доверял и редко позволял подходить ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Кацуки казался колючим ядовитым растением, антидот от которого можно получить только из его собственных рук. Он стал жёстче. Не видел гендерной разницы и воспринимал каждого, как мелкую сошку, возникшую на пути. Но не его. Сейчас они стояли плечом к плечу. Первые рекомендательные письма на прохождение практики. На этом, пути Тодороки и Бакуго расходятся. Каждый решил выжать из урока всё, дабы справиться со страхом быть проигравшим. Оба пробовали что-то новое: Шото периодически красил волосы и менял репертуар ролей. В одном спектакле играл учёного, в другом — психиатрически больного человека. Кацуки не отставал и принимал участие в показах Ню, вытесняя иссушенные и заплывшие жиром тела за дверь приёмной. Рельеф на теле сыграл своё, и блондин первый получил роль в клипе. Тодороки остался на шаг позади. Играть эпизодическую роль оказалось сложнее. Шото, в свои неполные двадцать два, впервые почувствовал тяжесть ответственности своих чувств и эмоций. Завоевать и остаться в прошлом, чтобы после получить предложение выступить в одноимённом сериале. Экранизация не вызвала успех, но дала толчок к новым высотам. Тодороки стал сниматься для обложки мужского журнала. Кацуки имел совсем другой вид популярности. Играть в потасовках и изучать новые приёмы. Он дал первое интервью и снялся в фотоссесии единоборств. Оскал на его лице не изменился. Тодороки всегда читал новости, чтобы узнать, как далеко продвинулся его соперник. Два шага. Шото вышел вперёд. Первую главную роль он получил в двадцать пять. Тодороки должен сыграть потерявшего всё неуклюжего работника, за душой которого придёт Люцифер. Много серого и чёрного, под стать репертуару восходящей звезды. Первый достойный фильм, попавший в топ пятидесяти рейтинговых экранизаций последнего года. Шото гордился, а Кацуки бился в агонии. Бакуго нашёл спонсоров, которые дали возможности запустить свой сериал. Первый сезон поднял страну на уши, оставляя в конце сладкую интригу. Кошелёк становился толще, квартира — больше. Поклонницы умножались втрое. Им двадцать восемь. Тодороки получил первый Оскар. Он на четыре шага впереди. Несколько не интересных, но философских фильмов. Случайные фан-встречи и красная дорожка. Они никогда не здоровались, но оценивающе смотрели друг на друга. Актёры знали всё, что им нужно. Пока не получили предложение сняться в одной ленте событий. Сначала. Плечом к плечу.***
Первый день съёмок выдался ужасным. От разговора, до снятия начальных сцен. Роли выставлены так: Тодороки — демон Преисподней, Бакуго — потенциальная жертва, согрешившая убийством. Шото играл справедливого Палача, который забирал души гнилых людей. Но один всегда умудрялся скрыться. Демон находит его, заглядывая в самую душу. Жертва борется за свою справедливость и видит явную смерть. Он знакомится со своим Демоном, а потом влюбляется. Но, в итоге, погибает, так и не раскрыв своих чувств. Тодороки настроился серьезно. Учил реплики и играл перед зеркалом. Кацуки наблюдал, отмечая следующее: Тодороки Шото не умеет чувствовать вне камеры. Он живёт кадром. И превращается в лёд, когда режиссёр нажимает кнопку стоп. Это бесило. Пришлось изменить внешность. Демону перекрасили цвет волос, сделав одну цвета крови, вторую — белым. Под левым глазом сделали видный шрам и вставили линзы. С Бакуго всё решили быстро: опасный парень с яркой вспышкой волос на голове. Носящий его и до этого, пирсинг в ушах он не снимал, а татуировки пришлось закрасить. В роль влились быстро. И неожиданно для себя пришли к согласию закончить всё быстро. Половина пройденных сцен цепляли, зажигали огонь и заставляли кипеть в котле переживаний. Что же будет дальше? — знали только они. В один из перерывов они решили поговорить. Сидя на одном диване, Бакуго устало откинулся на спинку дивана, пусто глядя в потолок. В неподходящий момент резко заболела голова, но Кацуки произнёс: — Мы должны это сделать. — Нет нужды. Тодороки залпом выпил стакан воды и положил ногу на ногу, держа осанку и положив локоть на подлокотник. — Блять, думаешь мне в кайф сосаться с тобой? — Кацуки нахмурился и закрыл глаза. Он прекрасно понимал, что это будет финальным кадром перед смертью. Фееричным. — Режиссёр не одобрит. — Слушай, Тодороки, если ты ссышь, так и скажи. За что тебе, великому, дали эту грёбанную премию, — блондин не посмотрел в сторону товарища по сцене. Взяв со стола обезболивающую таблетку, попросил подать воды, зажав пилюлю между зубами. — За то, что я — лучше. Шото приблизился. Наклонился опасно близко и задержал взгляд на красных линзах, явно подходящих его бунтарскому нраву. Всё произошло быстро. Тодороки открыл рот и жарко выдохнул партнёру напротив. Взял второй кончик таблетки зубами и потянул на себя. Кацуки рефлекторно разжал челюсть и позволил вору забрать лекарство. Они даже не коснулись губами. — Ублюдок, — прошептал пришедший в себя пленник нежеланных ощущений и резко встал. Пульсация нарастающей мигрени отразилась головной болью. Бакуго зашипел и быстро вышел из гримёрки, где остался довольный Шото. Он ступил на полшага вперёд. Это была всего лишь игра на камеру. Они стояли под проливным дождём и смотрели друг на друга. Дьявольски красивое лицо обрамлено чёрными перьями. Несколько царапин на щеке и едва удлинённые клыки.— Это конец… — Убей меня.
Жертва держала себя за бок, где была глубокая колотая рана, из которой сочилась горячая бoрдовая кровь. Он терял силы, не в состоянии больше шевелиться. Ноги едва держали, но в глазах была уверенность. Рубины смотрели ясно и в упор, пытаясь прочитать какие-то эмоции напротив. Кацуки знал, что Шото сейчас настоящий, горячий и живой. Здесь, перед камерой. Демон поднял руку и провёл острым ногтём по бледной щеке паренька. Посмотрел на губы и в глаза, поворачивая голову.— Так умри же, Юскэ.
Последний смертельный поцелуй. Влажный, глубокий и отзывчивый. Палач придерживал умирающего за подбородок, плавно проталкивая копьё в его живот. Когда пальцы испачкались в густой субстанции, он продолжал целовать мёртвые губы, не сдерживая ледяных слёз. Их сняли крупным планом. Они идут в ногу — вечные соперники.