* * *
В финальной лиге отборочных соревнований за выход в Межшкольные первым соперником Шутоку была команда Кирисаки. И никто не сомневался, что у них в этом году обязательно сыграет основа. Ханамия не упустит прощальную возможность выиграть турнир и расстаться с досадным титулом «Последнего генерала без короны». А значит, будет использовать для победы любые способы. В раздевалке Шутоку перед таким сложным матчем стояла напряжённая тишина. Команда собиралась молча. Шинтаро, хотя и не показывал, тоже волновался. Помимо прочего, Раки были на двенадцатом месте. Он достал из сумки запасные очки. Как и все мелкие талисманы, он оставил их на скамейке. Без футляра, ясное дело, потому что футляр не талисман. И гороскоп, предсказывая неудачу, оказался прав. Кимура-младший, не заметил, что что-то лежит на лавке, случайно сел на очки. — Смотри куда садишься, ясное дело! — зашипел Шинтаро. Такао поспешил примотать отломившуюся дужку пластырем, но носить очки стало невозможно. — Как талисман ещё сойдёт, Шин-чан, — неуверенно добавил он. Шинтаро закрыл глаза и глубоко вдохнул, стараясь успокоиться, но времени на злость не оставил капитан Мияджи, который скомандовал: — Пора! Шинтаро вышел из раздевалки первым, но остановился в дверях и произнёс: — Будьте осторожнее, ясное дело. Это выглядело так, будто он ни к кому не обращается, но на самом деле, он имел в виду всех игроков команды. Обычно подобные слова говорит капитан или тренер, но только Шинтаро знал не понаслышке, каково играть против Ханамии. — Не трусь, Шин-чан, мы их сделаем, — сказал со смешком Такао и хлопнул его по плечу. Шинтаро никогда не пугали сильные противники, наоборот, он их искал. Его беспокойство было совсем другого рода. Поэтому он ответил: — Трусость тут ни при чём, ясное дело. — Он сурово сдвинул брови. — Но недооценивать их не стоит, Такао. Как и их подлость. Но я не принимаю такие победы. Поэтому я сделаю всё, что от меня зависит, и даже больше, чтобы выиграть.* * *
Казунари шёл на игру последним. Он смотрел в широкую спину напарника и почему-то вспоминал их поражение команде Ракудзан. «Надо же, я сравниваю Ханамию с Акаши? Ну, Акаши-абсолют ограничивался только моральным унижением, тогда как Ханамия не брезгует и физическим». Казунари иногда недоумевал, как Кирисаки хватает наглости и бесстрашия так грязно играть. В конце концов, кто-то может не выдержать и отомстить. Но по-крупному они вредили редко, а рисковать дисквалификацией никто из пострадавших, вероятно, не хотел. К тому же и жертв они выбирали с оглядкой: за того же Тэппея Киёши даже заступиться некому. Он сирота, а тренер Сэйрин — ровесница Ханамии. Лечиться Киёши пришлось больше года, да и то помогло не до конца. Яркая иллюстрация, насколько страшны Кирисаки. Мидорима и Ханамия очень разные. Мидорима всегда делал ставку на трудолюбие и бесконечные тренировки. Он совершенствовал и без того безупречные приёмы. И правила для него были незыблемы. «Разумеется, я за него, как и за Шутоку, — сказал себе Казунари. — Но кто знает, что предпримет Ханамия в этот раз?»* * *
Излюбленные методы команды Первой Кирисаки, такие как работа локтями, коленями или ступнями, применялись очень активно, хотя и стали лишь одной из запасных стратегий. На игроках Шутоку, большей частью довольно крупных, она не очень-то работала. Впрочем, Ханамия и не ждал, что его противники — кисейные барышни или что ушибы заставят их сдаться. Но больше всего его злили двое. Один из них — разыгрывающий, который избегал синяков благодаря увёртливости и Ястребиному глазу. Эта же его способность портила весь план фирменных перехватов Кирисаки, которые получались в лучшем случае через раз. Вдобавок ко всему он вызывающе улыбался, подчас блефовал с пометкой «Просто шучу» и даже успел назвать Ханамию «Мако-чаном». — Ха, ну ты и смельчак! — гоготнул Ханамия. Впрочем, он знал, что Шутоку не возьмёшь испугом. На лице их капитана было что угодно, только не страх, скорее — плохо скрываемая ярость. «Тоже сойдёт, — подумал Ханамия злорадно. — Чем сильнее вывести их себя, тем больше они будут ошибаться». Но Мидорима не ошибся ни разу: его трёхочковые, казалось, безостановочно летели в корзину. Мидориму часто сравнивали с машиной, но не беда: и у машины можно подпортить механизм. — Ты меня достал. Поколение чудес ты или нет, всё равно проиграешь, — сказал Ханамия в самом начале третьей четверти и щёлкнул пальцами, приводя в действие очередной план. Хара пробежал мимо Мидоримы, нарочно задевая локтем его очки так, чтобы они слетели на пол, и тут же Сето с силой разъярённого слона прыгнул на них.* * *
Шинтаро непроизвольно зажмурился, когда ему едва не заехали локтем в глаза, поэтому нашёлся не сразу и позволил очкам слететь. А через секунду послышался хруст, и у него внутри всё невольно похолодело. Когда он открыл глаза, то с ужасом понял: от его очков мало что осталось. Стёкла раскрошились на мелкие осколки, дужки отлетели в сторону, а оправа сломалась пополам. Надо же было именно сегодня сломать и запасные! Ханамия не мог придумать более удачного плана. И сейчас он наверняка мерзко злорадствовал на другом конце площадки. Шинтаро не видел выражения его лица (как и вообще чьего-либо), но хорошо представлял эту гаденькую ухмылку. Шинтаро с досады стукнул кулаком по бедру. Через пару секунд раздался резкий свисток судейского тайм-аута: площадку следовало привести в порядок. Все игроки разошлись на скамейки своих команд, однако Шинтаро, сердце которого стучало быстрее обычного, остался там, где находился. Он, сильно прищурившись, попытался оценить обстановку. Цифры на табло сливались в яркие пятна, и он не понимал, сколько времени осталось до завершения матча или конца атаки. Но это ещё что, хуже было другое. Корзина казалась теперь очень далёкой, а очертания кольца — смазанными, хотя Шинтаро стоял всего-навсего на середине поля. А ему нужно было точно видеть, куда он кидает. На тренировке, стоя на одном месте, он, вероятно, мог забросить бы и без очков, приди такая странная мысль ему в голову, — до такой степени движения доводились до автоматизма. Но в игре, когда происходит постоянная смена позиций, Шинтаро точно не позволил бы себе ничего подобного. И прежде чем вернуться на скамейку и говорить с тренером, он попытался быстро прикинуть, как поступить дальше. Было вполне очевидное решение: раз он не может играть с таким зрением, если он не уверен в точности броска, нужно соглашаться на замену. Но позволить Ханамии считать, будто Шинтаро Мидориму так просто вывести из игры? Сесть на скамейку — уже проиграть, а Шинтаро не собирался сдаваться. К тому же его отсутствие могло и впрямь плохо кончиться для Шутоку. Он справедливо опасался, что команда не удержит преимущество в счёте без него. Ханамия — сильный и талантливый игрок, и неизвестно, сколько запасных и неожиданных стратегий у него ещё припасено.* * *
Казунари с тревогой глядел на потерянную фигуру Мидоримы и на то, как тот беспомощно щурится. — Идём, Шин-чан, — тихо сказал он и попытался взять товарища за руку. — Я не слепой, Такао. Я могу дойти сам, ясное дело. Но Казунари не хотел оставлять его в таком виде. Все из Шутоку во время игры старались защитить Мидориму. До этой минуты получалось: едва ли тот заработал больше двух-трёх синяков. Но разбитые очки были будто частью Мидоримы, и Казунари казалось, что они его всё-таки не уберегли. — Извини, Шин-чан, — с горечью сказал он. — Я не думал, что Ханамия из-за меня отыграется на тебе. Я наоборот… — Помолчи, Такао, — Мидорима устало потёр переносицу, на которой пролегли две глубокие складки. Утешало, что он не пострадал, что это не травма, как у Киёши, которая завершит баскетбольную карьеру прямо здесь и сейчас. Но легче от этого не становилось. Казунари, стоя позади, наблюдал, как Мидорима убеждает тренера не сажать его на скамейку. Напряженная спина и крепко сжатые в кулаке талисманные очки выдавали тревогу. «Убеждает не заменять его, — размышлял Казунари, — но не уверен, будет ли теперь чем-то полезен. Да и как он собирается играть? Он же всегда бросал только трёхи!» Тут Казунари попытался представить какой-нибудь приём, пас или что-либо, что поможет Мидориме выполнять дальние броски без очков, но такого приёма попросту не существовало. Вместо этого вспомнился давний разговор, когда Казунари приставал и задавал разные вопросы вроде: как тот умудряется играть в очках или почему они до сих пор целые. «Во-первых, я предельно аккуратен, а во-вторых, линзы очков не из стекла, а из пластика, ясное дело», — ответил тогда Мидорима. Но если их попытаться сломать нарочно, то, как оказалось, и это не поможет. «Думай, Казунари Такао, — мысленно говорил он себе, — думай!» Но как назло, в голову не приходило ни одной хоть сколько-нибудь толковой идеи.* * *
— Это же не травма, ясное дело, я могу… — говорил Шинтаро, чувствуя, что тренера это не убедит. Куда там, он и сам сомневался. — Ты что, собираешься отлынивать, Мидорима? — хмуро уставившись на него, заявил капитан Мияджи. — Мы же не можем позволить их плану осуществиться, верно, тренер Накатани? — встрял Кимура, который ещё чувствовал себя виноватым из-за сломанных запасных очков. — Скажи мне честно, насколько всё плохо, Мидорима? — уточнил тренер Накатани. — Неважно, откуда будут трёхочковые. Но они будут, ясное дело, — решительно сказал Шинтаро, бесполезно скользнув пальцами по носу. Он медленно опустил руку. Тренер в задумчивости несколько раз обвёл глазами площадку, потом оглядел игроков со скамейки запасных. — Мы справимся и без тебя, Мидорима. С близорукостью на площадке делать нечего. Дело не в том, что сокращается дистанция броска, хотя нам это и невыгодно. Тебе будет куда сложнее следить за тем, что происходит на площадке, а это уже опасно. Вспомни, с кем ты играешь. Ты не можешь поставить будущую спортивную карьеру против — даже не победы — а участия в этом матче. Шинтаро крепко сжал в ладони перемотанные пластырем очки. — Я готов продолжать, Накатани-сан. Тренер заколебался: — Но стоит ли?.. Хм-м-м, решение и вправду сложное, — заметил он. Через несколько секунд молчания, он всё же сделал ставку на него: — Если настаиваешь, то начнём с тобой, Мидорима. По меньшей мере, это должно сбить их с толку. В голосе Накатани-сана звучало сомнение, но Шинтаро и за такое доверие был ему благодарен. Равно как и за единодушную поддержку — команде. Тренер успел быстро предложить несколько стратегических схем в их изменившейся ситуации, до того как раздался свисток, означающий конец тайм-аута. Шинтаро собрался произнести привычное: «Идём, Такао», но даже не оборачиваясь, вдруг ощутил его отсутствие. И понял, что за весь перерыв не слышал его голоса. Шинтаро был так занят разговором с тренером, что даже не заметил, когда исчез Такао. Сильно прищурившись, он растерянно огляделся в надежде увидеть цифру «10» на майке, но так нигде и не нашёл. — Где этот болтливый придурок? Я его придушу! — злобно захрипел Мияджи. — Э-э-э, Такао-кун сказал, что должен куда-то отлучиться, и просил его заменить, если что, — промямлил их второй разыгрывающий защитник. — Час от часу не легче, — мрачно сказал тренер Накатани, качая головой. И глянул вопросительно на Шинтаро. Но он положил перемотанные пластырем очки на скамейку и вышел на площадку. Даже если предстоит играть без очков, без Такао и без талисмана, он всё равно не сдастся.* * *
У Казунари появилась только одна мысль, но смутный отблеск надежды засверкал в его душе и победил сомнения в том, что ничего не получится. А затруднений могло выйти и впрямь много. Были ли вообще у Хьюги, капитана Сэйрин, запасные очки? Но даже если он их и принёс и даже если удастся его убедить, его очки могут Мидориме не подойти. Казунари плохо разбирался в оптике. Но он помнил по прошлогоднему летнему лагерю, что минус у Мидоримы и Хьюги примерно одинаковый. И теперь такая просьба могла очень их выручить. Казунари знал, что должен попытаться. Он очень не хотел видеть Мидориму в таком состоянии. У Сэйрин, бившихся на второй части площадки с Тоо, сейчас продолжался перерыв после первой половины матча, и Казунари что есть духу помчался в их раздевалку. Он остановился перед дверью на секунду, чтобы перевести дыхание, а потом решительно дёрнул за ручку. — Простите за вторжение, Сэйрин! — показательно бодро воскликнул он, и вся команда с удивлением уставилась на него. Их тренер быстро накинула чью-то куртку на доску с тактическими схемами, лежащую на лавке. Он оторвал их от обсуждения стратегии. — Что это ты тут делаешь? — удивлённо спросила Айда. — Разве вы сейчас не должны играть с Кирисаки? — Возникла ма-аленькая проблемка. Хьюга-сан, — и Казунари, повернувшись к нему, в двух словах рассказал, что cлучилось с очками Мидоримы. — Пожалуйста, спасите нас. — Ты ведь поможешь им, капитан? — с надеждой спросил Кагами. Хьюга достал из сумки кожаный чёрный футляр и твёрдо сказал: — С одним условием. — Всё, что хотите, Хьюга-сан, — ответил Казунари, приходя в ужас от своей безрассудной смелости. Мало ли какое условие поставит капитан команды, с которой как раз завтра предстоит сыграть. Но спасение Мидоримы было важнее. — О, это будут очки для очков! — сострил Идзуки, но никто не обратил внимание. — Сравняйте Кирисаки с паркетом! — сказал Хьюга со зловещим раздражением. Казунари нервно засмеялся. Условие Сэйрин как раз совпадало с тем, что он и все остальные в Шутоку хотели сделать. — Всенепременно. Благодарствуйте! Удачи с Тоо, — крикнул на бегу он, успев даже махнуть рукой. Когда он примчался обратно, оказалось, что матч возобновился больше чем минуту назад. Мидорима играл, но первый же его бросок, что Казунари увидел — с трёхочковой линии, — был таким, будто исполнял его другой человек: мяч сделал три неуверенных круга по дужке кольца и только после этого провалился в корзину. Казунари облегчённо выдохнул и скосил глаза в сторону табло. Преимущество Шутоку после тайм-аута выросло на шесть очков.* * *
Когда после свистка судей Шинтаро услышал: «Белые, замена игрока», он на пару секунд закрыл глаза, пытаясь собраться с духом. Всё-таки тренер решил посадить его на скамейку. Не то чтобы после почти промаха это было совсем неоправданно, но он же исполнял обещание и продолжал упорно забрасывать несмотря ни на что. Но звук ударяющихся ладоней, раздавшийся позади него, заставил обернуться, и Шинтаро увидел, что это Такао сменяет своего запасного. Шинтаро почувствовал, как внутри что-то отпустило. Он облегчённо выдохнул и позволил губам растянуться в улыбку. Вряд ли он смог бы объяснить самому себе внезапную уверенность, что теперь всё пойдёт как надо. Он не стал лучше видеть, а асом был вовсе не Такао. Хотя у того нашлись бы свои таланты и свои сюрпризы, которых не оценить Макото Ханамии. — Где пропадал, Такао? — Шинтаро попытался спросить это как можно суровей. Он и впрямь злился, что тот исчез. Хотя если учесть, что у Такао превосходное зрение, то мимолётную улыбку он, наверное, заметил издалека. — Закрой глаза, Шин-чан, — попросил Такао, но Шинтаро смотрел на его довольное лицо и пытался понять, что же тот задумал. Но не ожидал, что Такао аккуратно наденет ему очки. — Ну как, Шин-чан? Мир снова обрёл чёткость. Шинтаро на секунду опешил от ставших более яркими красок. Корзину противника он снова видел прекрасно, да и чтобы разглядеть цифры, он больше не щурился. Он мог рассмотреть даже лицо Ханамии, фыркающего с досады метрах в семи от него, в чём, правда, не так и нуждался. Он ощупал пальцами холодные тонкие дужки на висках и взглянул на улыбающегося Такао. Всё это показалось настолько поразительным, что Шинтаро забыл спросить, откуда взялись очки. Но Такао похвастал сам: — От капитана Сэйрин. С условием раскатать Кирисаки по паркету. — Именно это мы сейчас и сделаем, ясное дело, — Шинтаро поправил очки, непривычно легко сидевшие на носу. Теперь он мог снова бросать трёхочковые откуда угодно. Благодаря Такао он снова стал самим собой.* * *
Когда матч закончился, на табло красовалось 162-72. Шинтаро первым делом, ещё до того, как баззер-битер долетел до цели, стянул с носа чужие очки и, не обращая внимания на резь в глазах, всё-таки подошёл к Ханамии. Тот не нуждался в советах и не будет им следовать, но Шинтаро не мог промолчать. — Ты проиграл задолго до финальной сирены, Ханамия. Ты сдался уже тогда, когда привёл в действие план с очками, ясное дело. Так как тем самым признал, что уступаешь. Ты слишком много времени тратишь на подлости, ясное дело, и слишком мало на баскетбол. — Есть ещё одна деталька, Мако-чан, — вмешался Такао, — почему ты уступаешь Поколению чудес. Они мечтают о сильных соперниках, а ты своих противников пытаешься ослабить. — Я готов на всё ради победы, идиот, — зло хмурясь, возразил Ханамия. — Вы не пройдёте в Межшкольные, ясное дело. Нам вы уже проиграли. Тоо и Сэйрин тоже не позволят вам пойти дальше. — Ещё посмотрим, — огрызнулся тот, уходя из зала.* * *
Уставшие, но довольные победой, они оба шли к велорикше, которую оставили в сквере за дворцом спорта. По дороге Казунари жадно выпил две бутылки воды. Ещё бы — столько набегать. Мидорима от любимого фасолевого супа отказался. — Да уж, и точно твой гороскоп не врёт, — заметил Казунари и зашвырнул пустую бутылку в урну. — Как ты вообще вышел играть с таким прогнозом? — Дурак, чем ты слушаешь? — возмутился тот. — Я же говорил: я делаю всё, что от меня зависит. И это никак не меняется от предсказания гороскопа. — Ха, вряд ли я тебе когда-нибудь ещё раз скажу подобное, Шин-чан, но сегодня лишний талисман тебе точно не помешал бы. Впрочем, кое в чём тебе всё-таки улыбнётся удача: сейчас мы явно обойдёмся без «Камня-ножниц», — они как раз подошли к велорикше, и Казунари прuглашающим жестом указал на тележку.— Так что доберёшься домой с почётом. Мидорима в ответ только хмыкнул — или это смешок такой? Потом ловко забрался в тележку и проговорил: — Такао, мне надо в оптику. — Ну да, ну да, — Казунари потёр руки в предвкушении и подмигнул: — Нам же завтра у Сэйрин реванш брать. Он сел за руль и налёг на педали. — Естественно, я намерен выиграть, — отозвался Мидорима. — Но говоря о заслугах… спасибо за очки, Такао. — Пустяки, Шин-чан.