На высоте

Это происходит каждый раз. Он отрывается от приевшегося асфальта под ногами, откашливаясь от множества запахов цветов, голосов вокруг, и никогда не оглядывается назад. Чувствует стремительные потоки ветра, коварно швыряющие сухое тело в разные стороны; впитывает каждую молекулу кислорода, поднимаясь всё выше в слоях атмосферы. Пропускает тяжелые боинги, отдавая честь незримым пилотам, и вклинивается в косяки птиц с дурашливой улыбкой, ощущая всем своим существом бескрайний космос... А затем он просыпается. Просыпается с хрипами, дрожью в пальцах и судорожной дезориентацией в пространстве, прилагая все человеческие и нечеловеческие усилия, чтобы не орать снова и снова от пульсирующей пустоты в правой части груди. Каждую чертову ночь поднимается все дальше в небо, а позже неизменно падает вниз, притягиваемый гравитацией реальности и измененной до атомов ДНК. И есть в этом что-то извращенно-прекрасное. Что-то невесомо острое, хрупкое и болезненное - проживать абсолютно идентичные дни в почти наркотической ломке, кроша ноющие зубы от жажды дотянуться однажды до планеты, которую никогда не знал. Весь мир сужается до ночи, и с каждым сном он все ближе и ближе к космосу, оставляя позади приземленную Землю. Роуз лишь тяжело вздыхает, пряча печально-стыдливый взгляд - словно изменяет ему с ним, и обнимает так крепко, что тонкие - человеческие - кости трещат от взаимозаменяемой боли. Он считает, что оба - то единственное, что держит их на плаву. Или на поверхности Земли. А потому, всякий раз открывая рот, одергивает сам себя, чтобы не видеть, как потемнеют карие глаза от нахлынувших эмоций, а лицо превратится в восковую маску. Он считает, что вот она - смерть. И она не такая, как у обычных людей (он вообще не такой). Он умирает от невыносимой тоски, от безумно медленного течения жизни. От времени, что теперь утекает сквозь пальцы, унося с собой не реинкарнации, а здоровье и желание жить. А вот коралл ТАРДИС хотел жить. Всей своей юной, но бесконечно мудрой сущностью стремился пустить корни, пробиться к солнцу, расцвести, чтобы потом оторваться от родного дома и уйти к бескрайним просторам загадочного вакуума. Но этого, также, как и его любви, Роуз и даже Джеки Тайлер, оказалось недостаточно. Последнее звено, связывающее его с Таймлордами, кануло в лету. И не было ни нападений пришельцев, ни чудовищных экспериментов правительства, чтобы отвлечь раздробленное сознание от цепочки реакций гниения, неизбежно взрывающихся где-то в глубине разума. Был лишь он, сходящий с ума от разрушения личности, и Роуз, безуспешно топившая слепую агонию в младшем брате. Наедине с целым миром одинаковых людей, даже не подозревающих о бывшем Злом Волке и бывшем Таймлорде. И эти "бывшие" почему-то продолжают цепляться друг за друга в памяти и в память, стряхивать кровь от обоюдоострых граней прошлого и пытаться понять, кто они здесь, сейчас и друг другу. Во сне же он улетает все дальше, уже чувствуя отсутствие воздуха и могильный холод. Он улетает к звездам, к межпространственному континууму, к неизведанным планетам и неизвестным организмам. Он так воодушевлен приближающейся кромкой безграничья, что почти теряет Роуз из привычного образа жизни. А она в который раз оказывается сильнее, чем предполагалось. Однажды она просто отстраняется, отпускает, уходит, чтобы найти себя. И позволить ему сделать тоже самое. Улыбается на прощание, прикасаясь губами к его сомкнутым, подрагивающим от усталости векам, и исчезает, надеясь, что когда-нибудь один очень одаренный гений шагнет с ней рука об руку. С ней исчезает солнце, и наступает кромешная тьма. Он как-то истерично радуется, чуть не подпрыгивая на месте, и окончательно падает вверх. Больше его ничего не сдерживает. Джеки разочарованно качает головой, а Пит сурово поджимает губы, когда видит его в последний раз, на что ему полностью плевать, потому что они не знают и никогда не осознают, каково это - видеть столько вещей, держать в голове столько идей и планов, даже понимая, что это планы Таймлорда. Помнить все и каждую секунду подавлять мысль, что ничего уже не будет. Потому что не Таймлорд. Потому что время с пространством для него более не союзники, а жесточайшие враги. Потому что заточен в хлипком теле и не слышит тихие отголоски своих собственных личностей. Потому что че-ло-век. Та самая обезьяна, что шуткой высказывалось в сторону Тайлер. И он во снах летает, свободно и вечно. Его не волнует иссушающееся тело, почти не встающее с кровати, и ноющее сердце, что тянет куда-то вдаль. Его не пугает высота, с которой видны океаны и континенты, и черная пустота, клубящаяся вокруг, с болезненными отблесками звезд. Ему становится настолько все равно, что осознание неправильности собственных поступков протекает мимо, пенясь и пузырясь мгновенно растворяющимися сомнениями. А потом она говорит ему "прекрати". "Прекрати себя убивать", - сдавленно шепчет в трубку Роуз, пока Джеки держит телефон у его уха и закрывает глаза на пустой взгляд самого умного пришельца во Вселенной. "Либо прекрати так жить", - ее голос на грани слышимости, но отчаяние окатывает его с головой. В динамике монотонно пульсируют гудки; в груди грохочут камни, в разуме нарастает многоголосый гул, а на душе, как по щелчку, становится так легко и спокойно. Словно прямо сейчас он может взлететь. Ведь Роуз Тайлер останется с ним несмотря ни на что. Он проваливается в сон, впервые засыпая с улыбкой. И все встает на свои места, стоит ему взглянуть вверх и махнуть рукой самому себе. Это Доктор - улетает. А он остается.