Не такие

Гет
PG-13
Завершён
564
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
8 страниц, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
564 Нравится 8 Отзывы 63 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
В четыре года очень сложно понять, почему ты не такой как все. Кажется, что это другие отличаются, а ты единственно нормальный, и очень странно, что этого никто не видит. Честно говоря, в двадцать три Зоуи по-прежнему не понимала. Именно в четыре она впервые спросила у мамы, почему у всех на лодыжке есть картинка, а у неё — нет. Ни следа чернил. Мама не ответила. Зоуи ещё не знала, чем грозит ей эта непохожесть. Тогда она с удовольствием рассматривала стрелу на ноге у Дианы, её сестры-близнеца, цаплю — у матери, пышный зелёный куст — у отца. У мамы с папой были ещё татуировки, но об этих они в присутствии друг друга не говорили. Это были метки, оставленные другими людьми, шёпотом поясняла мама. А потом была школа и диспансеризация, где врачи, понятное дело, заметили. И жизнь больше никогда не была прежней. Дальше были только больницы-больницы-больницы. Когда им с Дианой было по семь лет, отец пришёл с работы, прикрывая ладонью шею. Зоуи и Ди тогда ещё не понимали, что не так. Но мама долго плакала, а потом отец ушёл из семьи навсегда. «Другая женщина», — сказала бабуля, раскуривая трубку. «Другая женщина», — с благоговейным ужасом повторяли они с Ди поздно ночью, лёжа в одной кровати. Та дама виделась им каким-то огромным чудовищем, которое отхватило кусок их жизни и улетело с добычей в далёкие края, взмахивая чёрными чешуйчатыми крыльями. В тринадцать у Ди на запястье распустились цветы прекраснейшего вишнёвого дерева. Сёстры радовались вместе. Зоуи была счастлива, как будто это у неё появилась первая метка. На следующий день она нашла Ди в ванной без сознания. Столько крови, там было столько крови, боже. На полу валялось лезвие, а вместо дерева было бурое месиво. У Джейка, их нового соседа, стрела на теле так и не проступила. Зоуи сидела в больнице и злилась, потому что это её должны утешать, это она должна была порезать себе запястье, у неё одной была на то причина. В четырнадцать на рёбрах Зоуи появилась первая тату — она влюбилась в почтальона по имени Джек. Врачи и учёные тут же живо заинтересовались. Всё оказалось куда проще и в то же время куда сложнее — она могла полюбить, а вот её не мог полюбить никто. Насмешка вселенной, самый уморительный прикол бога — вот кем она являлась. Где-то между десятым и одиннадцатым классом полненькая Лиззи выкинулась из окна, когда у неё на тыльной стороне руки проступило солнце главного хулигана класса, который непрестанно над ней издевался. Такие дела. В надежде на взаимность люди совершали невероятные безумства. Зоуи была от них застрахована, потому что никакой надежды на взаимность у неё не было. Это давало определённую свободу, независимость от действий и чувств других людей. А люди жестоки, ой как жестоки. Хотя кого она обманывала, это был ад кромешный, конечно же, абсолютная, полнейшая безнадёжность. Большая часть жизни Зоуи прошла в больницах и исследовательских центрах. К двадцати трём она уже ничего не ждала от жизни. Её тело — карта безнадёжных влюблённостей. Голубка на левой ключице. Змея вокруг правого плеча. Лилия на внутренней стороне правого бедра. Зелёно-фиолетовые крылья на левом. Отпечаток кошачьей лапки на животе. Каждая из них ассоциируется у Зоуи с мужчинами, которые не только не смогли, но и в принципе не могли её полюбить. Тут хоть руки режь, хоть из окна кидайся, а результат один и тот же, точнее полное отсутствие результата. Последний исследовательский центр, куда её передали со всем ворохом бумаг, был не лучше и не хуже других. Зоуи привыкла. Хотела бы сказать, что смирилась, но нет — привыкла. У доктора Райли на лодыжке венок из васильков. Зоуи знала это потому, что её запястье обвили синие цветы на вторую неделю их знакомства. Ещё у доктора Райли самая обаятельная улыбка в мире, ясно-голубые глаза за линзами очков в тонкой оправе и вечно растрёпанные светлые волосы. Его голос мягкий, бархатистый. Он вежлив и обходителен. Не влюбиться в него невозможно. Наверняка по городу ходит тысяча девушек с васильками по всему телу. — Ну что, девчонка девчоночка. Как самочувствие? — Лучше всех, док. — Кхм, — Райли не поверил. — Чем чаще ты это повторяешь, тем сильнее я сомневаюсь. — А чего мне грустить? Не то чтобы у меня неизлечимое заболевание, из-за которого я для всего мира безнадёжный инвалид. Она — инвалид. Это официально задокументировано и подтверждено кучей бумажек. И дело не в том, что отсутствие метки делает человека физически неполноценным, но разве будет работать с такой же отдачей человек, которому не к кому спешить домой вечером, который живёт только для себя, который никогда не познает радости взаимной любви? Это жирный крест на профессии, но Зоуи училась зачем-то. Ходила в универ на автомате, получала оценки. — Рак — это заболевание, а у тебя особенность. — Моя медицинская карта считает обратное. Райли поморщился. — Я не одобряю этого старомодного взгляда на мир. Люди готовы заклеймить кого-то непохожего, не разобравшись, а в то же время твоя особенность — интереснейший феномен. Может быть, ты куда более полноценна, чем мы, цепляющиеся за навязанные метками чувства. Зоуи поаплодировала, как будто прослушала монолог театрального артиста. — Прекрасно. Очень проникновенная речь, но… нет. Пожалуй, воздержусь. — Как скажешь, а у меня новости, девчонка девчоночка, между прочим. — Меня снова переводят в какое-то новое подразделение? — с тяжёлым вздохом спросила Зоуи. — Неа, не угадала. — За стёклами очками глаза Райли сверкнули. — К нам из Брайтона перевели парня с той же особенностью, что и у тебя. Думаю, вам будет о чём поговорить. — О, ещё один неудачник на твою голову, док. — Говорю же, я воспринимаю это иначе. Вам повезло, просто иначе, чем всем остальным. Зоуи грустно усмехнулась. Они спорили об этом на каждом приёме вот уже два года. И с ним было приятно разговаривать, но что мог человек вроде Райли знать о мире, в котором тебя никто не может полюбить. — Давай так, — не отставал он. — Если ты изменишь свой взгляд на проблему, то будешь должна мне сто фунтов. Если нет — то должен буду я. — По рукам, доктор Райли. И да… Начинайте копить.

***

Ди всё ещё прятала руки за длинными рукавами свитеров, хотя она давно уже была солидной матерью семейства с двумя детьми и любящим мужем. Она больше ничем не походила на ту неуверенную девочку, что была в тринадцать. У них с мужем татуировки совпали, и зажили они после этого долго и счастливо. Стыдно сказать, но Зоуи скучала по той Диане, которая убивалась по соседскому мальчишке, которой можно было признаться, что сильнее всего Зоуи в жизни хочется умереть. — А знаешь, с каждым годом мы похожи всё меньше, — сказала Ди, глядя на них обеих в зеркальную поверхность витрины. — Раньше нас постоянно путали, а теперь ни за что не скажешь, что мы близнецы. Естественно, человек без любви, как засохшее растение, не меняется, только сердце всё сжимается да усыхает. Зоуи — стылая, бесплодная земля. И с этим ничего не поделаешь, увы. — Это тебя домашние заботы старят, а я прекрасна, как в восемнадцать, — беззаботно ответила Зоуи. — Как там твой красавчик доктор? — спросила Ди. Видимо, в отместку. — Полагаю, что неплохо. — Нет, я поверить не могу, что ты до сих пор не пригласила его на свидание! — А смысл? — Смысл?! — Ди вспыхнула, как граната. — Хорошо провести время? Да просто переспать, в конце-то концов! Ты красивая молодая девка, а живёшь как семидесятилетняя старая дева. — Я подумаю, — сказала Зоуи, только чтобы сестра отвязалась. Этот диалог тоже кочевал из одного разговора в другой. Зоуи на секунду словила мощнейшее дежа вю. Ей показалось, что жизнь её мечется по замкнутому пространству, то и дело наталкиваясь на стену. Только на стенах этих — острые шипы, вспарывающие её тело раз за разом.

***

Парень из Брайтона оказался дёрганым придурком, вздрагивающим от каждого шороха. Райли ошибся, когда говорил, что им будет что обсудить. Зоуи не знала, что с этим ничтожеством обсуждать. Она так старалась всю жизнь быть нормальной, быть не хуже других, а этот… всем своим видом кричал о непохожести и, по всей видимости, ничуть этого не стеснялся. — Дилан, — сказал он, проглатывая последние буквы, и протянул руку. Из-под рукава худи у него выглядывал лисий хвост, а по контуру тату шёл грубый застарелый рубец. — Зачем? — спросила Зоуи, указывая на его запястье. Это было бестактно, но что им оставалось? Только быть друг с другом такими откровенными, какими они могли быть лишь с самими собой. — Боюсь, что исчезнут, — ответил он голосом, полным непонятной ностальгии. — Мне один врач сказал, что однажды я могу проснуться совсем без них. — И ты хочешь их сохранить? — удивилась она. Зачем хранить напоминания о людях, которые не смогли тебя полюбить? — Конечно, они — часть меня. Самой Зоуи было всё равно — переболело, перегорело. Уже наплевать. Пусть хоть множатся, хоть испаряются. Без разницы. После всех обследований они вышли из здания исследовательского центра, который зиккуратом возвышался над зеленеющим парком. — Может, кофе? — несмело спросил Дилан, пряча лицо в шарф. Зоуи кивнула. Она действительно хотела кофе. Её обычным заказом был двойной американо без сливок и сахара, а Дилан купил себе какого-то монстра со взбитыми сливками и шоколадной посыпкой. Парни обычно стесняются заказывать подобную несолидную ерунду, а тут смотрите-ка. Зоуи внимательно посмотрела на Дилана, высыпающего поверх всего этого ужаса сахар. Они были примерно одного роста, крепким телосложением Дилан похвастаться не мог. У него были тёмные волосы, спадающие чёлкой на лоб. Лицо выглядело интеллигентным, с прямым длинным носом, высоким лбом, тонкими губами и глубоко посаженными глазами орехового цвета. Вместе с общей дёрганностью лицо тоже казалось нервным. Ничего необычного, совсем ничего. — Почему ты переехал из Брайтона? — спросила Зоуи, отпивая глоток кофе и мгновенно обжигая язык. — Хотел жить там, где никто не будет знать, кто я такой. — Понимаю. — А ты родилась здесь? — Ага, Чизик — моя малая родина. — Никогда не хотела переехать? — Не вижу смысла. — Зоуи пожала плечами. — От себя всё равно не убежишь. Дальше разговор не клеился. Они вспоминали больницы, в которых успели полежать за всю жизнь, поговорили о терапии, которую изобрели года два назад и которая, естественно, не работала. Обычные разговоры двух калек. От того, что рядом был ещё кто-то такой же, как она, легче почему-то не стало. А она-то, дура, подумала, что почувствует себя нормальной. Не нужно обольщаться, зачем себе врать. Она — урод. Им же и останется на всю жизнь.

***

Прошло около месяца, за который ничего, абсолютно ничего не произошло, когда они снова встретились на приёме у доктора Райли. И тот вёл себя ну очень странно. Он напоминал безумного учёного на пороге великого открытия, которое должно было разрушить мир, ну или спасти его. — Я доказал! — воскликнул Райли. Он был без очков, весь расстрёпанный и возбуждённый донельзя. Белый халат был настолько мятым, что, казалось, его мяли специально, долго и усердно. Зоуи с Диланом переглянулись. — Что доказал, док? — Нет, вы себе даже не представляете, — продолжил он, как будто не слыша вопроса. Зоуи щёлкнула перед его лицом пальцами. — Э-эй, док? Приём! — А? — Райли очнулся. — Да, да, конечно. Моё исследование наконец-то дало результаты! Я доказал, что вы, то есть такие, как вы — не ошибка природы, а новая ступень эволюции. — Поздравляю, — сказал Дилан, искренне улыбаясь, и протянул Райли руку, которую тот с жаром потряс. — И что это значит для нас? — спросила Зоуи. — Для вас? — Райли по-совиному заморгал. — Мнение о вас всего мира изменится. Вы больше не будете изгоями. — Ты думаешь, люди хорошо воспримут то, что кто-то лучше их? Райли выглядел как ребёнок, которого ударили без всякой на то причины. — Уверен, ваше открытие очень важно, — попытался успокоить его Дилан. — А знаете что? — Райли вдруг снова загорелся энтузиазмом. — Ты, девчонка девчоночка, своим занудством не испортишь мне этот великий день. Как насчёт отпраздновать? За мой счёт, разумеется. — А что с осмотром? — всё же напомнила Зоуи. Если уж занудствовать, то до самого конца. — А вы плохо себя чувствуете? — Да нет, просто… Дилан помотал головой. Он тоже чувствовал себя неплохо, насколько неплохо может себя чувствовать человек, которого невозможно полюбить. Райли похлопал его по плечу. — Ну вот. Тем более я доктор, мне лучше знать. В баре, куда они пришли, собирались одни доктора. Не то чтобы людей других профессий туда не пускали, но так уж повелось. Врачи вели жаркие споры о чём-то совершенно непонятном, голосили и вливали в себя литры, литры алкоголя. Перепить их не смог бы никто, даже какой-нибудь мощный сибирский мужик. Но Зоуи всё же решила попытаться зачем-то. Новая она ступень эволюции или что? Первая пара шотов была выпита под аккомпанемент бубнежа Райли, он долго и упорно пытался объяснить своё открытие людям, которые в этом ничего не смыслили. Но Дилан кивал с умным видом и вроде бы даже слышал. Зоуи очень быстро стало невыносимо скучно. Она разглядывала группки врачей, где всегда находился лидер, который и спорил громче, и пил больше всех. На четвёртом шоте Райли, не найдя благодарных слушателей у себя за столиком, пошёл хвастаться своим открытием и растворился в одной из группок. Зелёно-фиолетовые напитки напоминали Зоуи о тату, о птице, на левом бедре. Его она заполучила в лагере гёрл-скаутов, куда её первый и единственный раз отправили родители. Вожатый был старше на шесть лет и не замечал её напрочь, но Зоуи каждое утро первым делом, когда просыпалась, смотрела на лодыжку — не появилась ли метка. Она не появлялась, и к концу смены Зоуи невыносимо хотелось убить эту проклятую птицу, ощипать и пустить в суп. Невесёлые мысли заставили горько усмехнуться. На пятом шоте Дилан стал мягче, резкие углы его нервной фигуры сгладились, да и говорить он стал размереннее, понятнее, чётче, как будто эффект от алкоголя был противоположным. Они говорили о музыке, кажется. И договорились сходить вместе на концерт, вроде бы. А ещё говорили о «Докторе Кто» и спорили о том, какой доктор их любимый. А что, поговорить с ним как с обычным человеком, а не как с другим пациентом, было даже приятно. Зоуи не заметила, как уже сидела к Дилану близко-близко и задумчиво водила большим пальцем по лисьему хвосту и окружающему его шраму. Зачем делать с собой такое? Неужели не страшно быть ещё более непохожим? Ей бы было страшно. Потом они пошли есть фиш-энд-чипс на улицу, и события слиплись в одно, как переваренные макароны. Они смеялись над чем-то совершенно не смешным и мокли под ледяным дождём, а Дилан повязал ей на голову свой шарф, чтобы волосы не намокли. И вот он уже совсем не казался непривлекательным, даже наоборот. Было в его нервозности что-то до боли искреннее, уязвимое, колющее прямо в сердце. В конце концов, они вдвоём — новый виток эволюции, если верить милашке Райли. Они одного вида, похожие друг на друга сильнее, чем на кого бы то ни было. Они друг другу даже ближе, чем Зоуи с Ди. Почему бы не?.. Следующим утром Зоуи проснулась от раздирающей боли в лодыжке и на секунду позволила себе понадеяться. А вдруг? Нет, конечно же, нет. Она откинула одеяло. Нет, просто она поцарапалась обо что-то, когда пьяная шла домой. Какая глупость. Она не позволяла себе надеяться уже много лет. Что же изменилось? Почему вдруг этот мерзкий бутон надежды вспух в груди именно теперь?

***

Со стаканом двойного американо в руке Зоуи опаздывала на пару. Она играла с детьми Дианы и не заметила, как пришло время собираться на пары. Ветер неприятно дул в лицо. И каждый, кто пробегал по кампусу, намеревался сбить её с ног. На ступеньках университета сидел Дилан, нервно пряча голову в шарф. — Что ты здесь делаешь? Что-то случилось? — Нет, просто хотел тебя увидеть. Это было так просто, но так ново, так незнакомо. Кто-то просто хотел её увидеть. Просто потому что она — это она. И она тоже, сколько бы ни обманывала себя, в глубине души тоже хотела. А дальше что-то закружилось, завертелось, как камеры вокруг влюблённой пары в романтической комедии. И Зоуи до конца так и не поняла, кто из них первый потянулся за поцелуем, но вот уже они стояли посреди кампуса и самозабвенно целовались. Губы льнули к губами, языки сталкивались. Она потянула Дилана за шарф. Дилан вплёл руки в её распущенные волосы. Когда они отстранились, чтобы отдышаться, Зоуи опустила взгляд и не могла поверить своим глазам — там, где раньше у Дилана был лисий хвост, стало чисто. Ни следа тату, ни рыхлой корки шрама. — Задери рукав. Дилан послушался — обычная рука, как у маленького ребёнка, который никогда не влюблялся и не знал боли безответности. Дилан смотрел на свою руку так, как будто видел её впервые. Зоуи проверила свои васильки, доставшиеся ей от Райли, — тоже пусто. — Ай! — воскликнули они хором и синхронно присели на ступеньки от боли в ноге, в лодыжке, там где, должно быть, медленно проступали чернила. Зоуи попыталась закатать брюки, чтобы взглянуть. Узкие джинсы не хотели поддаваться, но даже так, чуть-чуть приподняв, было очевидно, что у неё на коже вспыхнуло самое настоящее пламя, языки которого ласкали щиколотку. Когда боль чуть поутихла, Дилан мог только смотреть на Зоуи в восхищении, а она, вспомнив старое обещание, сказала: — Пошли к банкомату. — Зачем? — он удивился. — Я должна кое-кому сотню фунтов. Доктор Райли получил свои деньги, но не получил Нобелевской премии. Иногда открытие совсем и не открытие, новая ступень эволюции — вполне себе старая, а некоторым людям просто надо чуть больше времени, чем остальным.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.