Цугцванг

Король как обычно возвращался в полночь уставший и разозлённый. В последнее время его раздражало буквально всё, кроме спокойно спящего Тэхёна, который всегда грелся под боком и спасал бедственное положение. И вот его-то и не оказалось в спальне, когда он был так нужен. Наспех обойдя банную комнату, кабинет и даже детскую, лекаря нигде не нашлось, что вообще-то не злило, а напугало. Куда он мог уйти, и если ушёл, то почему не предупредил? С этими же вопросами, которые некому было задать, Чонгук спустился обратно в холл, на сей раз в поисках Хосока, что обнаружился в своей комнате и готовился ко сну. Чонгук не извинился за то, что потревожил и местонахождение Тэхёна не узнал, с горяча хлопнув дверью. Пошевелив мозгами, он отправился в восточное крыло, ощущая запах Тэхёна сильнее, а значилось и пропажу нашёл. Только легче не стало, почему-то неожиданная отлучка лекаря удручала. Раньше такого не было, а неожиданности Король не любит. Всё что происходит в королевстве находится под зорким оком Его Величества, так и в самом замке. Но что-то Король упустил из виду. Подёргав дверью, та оказалась заперта. Но Чонгук точно знал, что лекарь там, прячется в комнате и делает вид, что его не слышит. Облегчив себе работу, Чонгук просто дёрнул сильнее, чтобы замок сломался. (Не за ключником же ему было идти?) Бедная дверца чуть не сошла с петель, поддавшись сильному толчку, и Король бесцеремонно ввалился в маленькую комнатушку, сразу заметив укутавшегося под одеяло Тэхёна, не реагировавшего на шум. Даже если бы он спал, то давно проснулся бы. — Тэхён, в чем дело? – Чонгук прошёл до кровати, и как сам потом понял, слишком грубо сдёрнул одеяло, чтобы вызвать лекаря на диалог. Только Тэхён и здесь не повернулся, закрыв лицо. — Да что случилось?! – Король дёрнул Тэхёна на себя, прикрикнув от порыва эмоций. Если он его чем-то и обидел, то пусть скажет прямо, а не прячется по закоулкам, заставляя всех волноваться. Он ведь всё равно его найдёт и выпытает правду. Но эта правда, такая… ранимая, во всей красе отражалась на тэхёновом заплаканном лице. Он смотрел душераздирающе, во все глаза уставившись на Чонгука, который тут же растерялся от непредсказуемости ситуации. Как он помнил, то точно не причинил Тэхёну боль, если только… — Тэхён, что случилось? – уже более мягче, чтобы не спугнуть раненого зверя. Чонгук присел рядом, опасливо проводя по раскрасневшейся щеке, но вот лекарь нравно отвернул голову, продолжая играть в молчанку, как будто это могло хоть что-то объяснить. Знал же, глупый, что каждая их ссора происходит в этом ключе. Что толку избегать, когда можно взять и поговорить? Но не в случае с Тэхёном… Он никогда и никого не слушался, а если ему было плохо, то просто уходил в себя. А потом ищи его свищи, пытаясь достучаться. От этого вредного южанина, если чего-то и добиваться, то видимо силой. По-другому они не срабатываются. Поэтому Чонгук приподнял его за шею, для убедительности хорошенько встряхнув. Так просто он отсюда не уйдёт, разве не понятно? А Тэхён ударил его по запястьям, проявляя методы борьбы, которые вообще не действовали. Король сгрёб его в охапку, в бесчисленный раз сдерживая вырывающегося и брыкающегося лекаря, что от бессилия снова разревелся, умоляя его отпустить. — Как ты мог? Зачем? – он говорит приглушённо, но достаточно слышно, чтобы Чонгук всё понял, бережно заводя его хрупкие запястья себе за спину, приникая к искусанным губам, таким же своевольным и борющимся за свою независимость. Они несли какую-то чушь, да, другие могли не понять, но не Чонгук, оттого ему становилось гадливо на душе. — Давай поговорим… – Чонгук неподдельно хочет помочь и успокоить, заверить, что дальше у них будет всё только лучше. Им нужно только чуточку понимания и терпения, и Чонгук настроен терпеть сколько нужно, а понимать… это как придётся. Каждый раз как лекарь отворачивался от поцелуя, Чонгук сталкивался с ним лбом, смотря искоса, забираясь внутрь черепной коробки, не давая вздохнуть – они уже неотвратимо близко, чтобы ускользать друг от друга. А Король ожидал всё что угодно, но не такого явного отторжения, потому что… зачем Тэхёну его отталкивать, когда у них всё хорошо, когда он знает, что Тэхён в нём нуждается и любит? (конечно же любит, даже если не признаётся) Они наконец-то вместе, пережив кризисы в отношениях, добились своего счастья, притеревшись характерами, а вот теперь ждут ещё маленького, но уже человечка – результат их безграничных чувств. Так в чём же дело? — Почему ты не сказал? – жалобно протянул Тэхён, сопротивляясь уже ослабленно, чисто для вида протеста. А что может ответить ему Чонгук? Даже если бы он смог объяснить раньше, время не воротишь. Что сделано, то сделано. В конце концов, он же никого не убил. Он хотел привязать лекаря к себе навсегда, тогда ни он, ни кто-то ещё не посмели бы их разъединить. А разве это горе какое-то, что наравне с истинностью, с любовью, теперь их будет объединять ребёнок? Второй человечек, которого он будет защищать также, как и Тэхёна. — Мы со всем справимся, ну, чего ты боишься? Иди ко мне... Всякий раз, когда Чонгук говорил так сладко, особенно это нереальное «иди ко мне», лекарь себя безумно ненавидел, оказавшись таким слабым для напора Короля, потому что вообще не мог такому воспрепятствовать, превращаясь в развалины. Потому что хотел к нему и одновременно от него, и по кругу, по вечному кругу. Но кругом голова, и не расстраиваться просто не получается. И к нему идти больно. — Зачем мне этот ребёнок, Чонгук? – с обречённостью на которую только способен, шепчет Тэхён, обманчиво нежно касаясь его уха, чтобы укусить в шею, как это делает вампир. Чонгук отпрянул от неожиданной боли, медленно, но верно вскипая изнутри. Чем больше он пытался быть участливым, тем больше Тэхён скармливал горьких пилюль. — Что значит, зачем? Что плохого, в том, что у тебя и у меня будет ребёнок? – неподдельно серьёзно спрашивает Чонгук, не понимая негативно настроенного Тэхёна, того самого Тэхёна, что с такой любовью нянчится с Югёмом, как со своим родным. — А что делать мне? Этот ребёнок тебе, а мне он не нужен... – Тэхён смотрел прямо и говорил напрямую, рубя всё с плеча. Он просто был ещё не готов к осознанию своего положения, сваливая всё на эгоистичный поступок правителя. Но в какой-то степени лекарь был прав, только всё равно они сейчас друг друга не поймут, хоть в голос кричи… – И ты мне не нужен. Сорвалось и улетело, не догнать. Последнее было сказано в бреду, несознательно, а скорее, чтобы позлить. Лекарь не отдавал отчёт своим словам, поэтому выдал, что первое взбрело в голову. Но Короля передёрнуло как от оплеухи, ударяя по самому больному, больнее, чем Тэхён мог себе представить. Он так оберегал этот животик, лелея дни, когда Тэхён будет ходить во всей красе приятной полноты, всё время находясь под его присмотром и заботой. А он… всё вывернул наизнанку, словно это какие-то цепи. Хотя, сравнивая с тем, что до этого успел сделать сам Чонгук, это оскорбление можно было просто проглотить. По-честному, лекарь имел право обижаться. Перед ним его первый мужчина (не совсем обычный мужчина!), первая беременность, довольно спонтанная, не так, чтобы он её планировал, и всё вокруг новое и чужое – легко сорваться и наговорить глупостей, да что там, легко принять хорошее за плохое. — Убирайся, пожалуйста… – у него ком в горле мешает говорить, и Тэхён безрезультатно прочищает голос, пряча глаза. – Я тебя сейчас так ненавижу, как никого и никогда. Уходи. – Потому и тяжело говорить и стыдно смотреть в глаза, что сказано не от сердца, а от злого духа. Но эти слова… как их потом вытравить? Тэхёну было по-настоящему плохо и дурно, поэтому он обмяк в руках, которые его больше и не держали, разжав пальцы. Если бы раньше Король пришёл в ярость и выбил бы эти слова с кровью на костяшках, то сейчас остолбенел и поник, вглядываясь в лицо своего любимого, в его потухшие глаза, в его растерянный внешний вид… Но иногда так бывает, что вместо того, чтобы пожалеть одного (кто действительно изранен), мы жалеем себя. Его Величество был страшно задет, поднимаясь с постели и вскидывая подбородок – «ненавидишь значит?». Он тоже был на нервах, только часами позже думая, как нужно было поступить правильно. А получается как всегда… — Хорошо. Живи здесь один, раз тебе никто не нужен. И вышел вон.

***

Когда находится время подумать, то и думать уже тошно. Тэхён вроде добился чего хотел и даже смог прогнать Короля за порог, но какой ценой? Сболтнув несусветицу? Вот он остался лежать один, промаргивая слипшиеся ресницы, уставляясь в потолок, а одеяло всё также одиноко валялось на полу, холодея до последней нитки. «…раз тебе никто не нужен…», – неправда, всё не так. Но догонять не бросится. И не легче, чёрт, ни разу. Перед глазами его глаза, и всё что остаётся – зарыться в подушку, скрипя зубами. Они не умеют разговаривать, не умет друг друга понимать и вообще удивительно, как уживались рядом столько месяцев. Или не удивительно, но здесь другой случай из ряда вон. Искать виноватого самая большая глупость, но кто не совершает глупости, тот и не живёт. А когда начинаешь терять то, что действительно дорого, то и ценность приобретает значимый вес. Чонгук ушел молча, оставляя после себя сгусток тёмной энергии, забивавшейся в лёгкие. Он дал время обоим остыть (только не торопиться, не совершать поступки, за которые не вымолить прощение) – так правильнее всего. Уже позже, когда Король вернулся в пустую спальню, где всюду витал запах Тэхена и его незримое присутствие, он не мог по-настоящему обижаться, но и позицию его не принял. Только из-за этого не спустился снова, чтобы просто сгрести его, глупого и трусливого, и запереть в своей комнате, мучая и мучая до самого рассвета. Он ни разу не поверил, что говорил Тэхён. Но что-то противное засело в груди и сдаваться не собиралось. Было бы неплохо приучить лекаря к хорошим манерам общения. Он ведь обязательно одумается. Разумеется, Короля задело, что Тэхен пренебрег их отношениями, так легко бросив слова на ветер, словно он ему не нужен и не нужен их ребёнок. Но сколько у них получится притворяться? Первый порыв злости сошёл, потом наступит всепоглощающее раскаяние, но Король оставит первый шаг за Тэхёном, ожидая его сколько будет нужно. Потому что только один на один с собой он сможет принять и полюбить то, что внутри него. Даже Чонгук здесь не помощник, как бы хуже не сделал своей настойчивостью. Время всё расставит по своим местам. Тэхен успокаивался, а в голове все повторялось заново с будоражащей улыбкой на устах: вот он впервые приходит в этот замок совсем зелёный и пугающийся каждой тени и никого не знает; потом он тут и там слышит голос Короля, его шаги, как какую-то напасть, но по неизвестной причине скрывается от него, наверно заранее чувствуя, чем все может обернуться. Дальше как во сне: он гладит живот Лерин, готовясь когда-нибудь встретить Югёма, а сзади появляется Король, такой ещё далёкий и внушающий страх, что поджилки трясутся, потом тяжёлые роды с его присутствием, непредсказуемая смерть, тени, голоса, его запах, встреча в саду, самое вязкое «иди ко мне» и рана на ступне… – и ещё много-много, калейдоскопом событий. Раны остаются не заживающие, но они же бессмертные оба – герои грустной сказки. Точнее это Чонгук не убиваем, а Тэхён рядом с ним живучее всех живых. Вот и весь секрет. Лекарь выбивал свою законную свободу, просил дать ему вздохнуть полной грудью, но вот он в четырёх стенах и дышать не хочется. Было бы проще (и лучше), если бы вампир снова оскалился, нагрубил, тогда бы не пришлось делать выбор самому, раскаиваясь в своих действиях. А он почему-то чувствовал угрызение совести, причём сильное такое, отягощающее. Но дни шли, и никто из них не склонял голову. Лекарь не выбирался из своей кельи, его никто и не трогал. Он спал, кушал, мучался здесь же, отгораживаясь от мира, что был с ним несправедлив. Но помнил, что если неуверенно, даже если тихо-тихо постучаться в тяжелую деревянную дверь, то ему непременно откроют. Стоит только переломить себя и поскрестись обратно. Но гордость не позволяла прогнуться, оставляя Тэхен один на один, прежде всего со своим ребёнком... А это в разы тяжелее. Никто ему не рассказывал, как это бывает, если внутри тебя поселилась неистовая сила, давящая на поясницу. У Тэхёна самого не было любящей матери или отца, он всю свою жизнь был один, прямо как волк, изредка собираясь в стаю единомышленников, чтобы не оторваться от родного берега. Поэтому он боится, конечно, ещё по многим причинам, но основная кроется в детских страхах. Да он сам ещё ребёнок, ничего не смыслящий во взрослой жизни, покуда его ведёт Чонгук – сведущ всего мирского и сложного. Но вечно идти наощупь – самый худший вариант. В таком случае Тэхён пожизненно останется слеп, хватая за руку зрячего. Звучит безнадёжно, но этого и добивается наш прекрасный в своём кошмаре Король. По началу Тэхён отбрасывал все мысли, связанные с беременностью, но нет-нет, а взгляд упадёт ниже, и совладать с собой не в силах. Тэхен ещё неуверенно, но с трепетом трогает живот, каясь в своем поведении, в том, что не желал принимать. А как могло быть иначе? Это ведь продолжение Его Величества, и даже если он когда-нибудь окажется за порогом замка, останется человек, который всегда будет напоминать, кого он так сильно... лю..б.... (признаться себе – значит окончательно пасть ниц), нет, заново. Он будет напоминать, без кого не представляет жизни. В тихий час перед луной как перед богом, лекарь массирует маленький животик сандаловым маслом, заговаривая странные небылицы, между строчек отсылая извинения за то, что не успел полюбить сразу. Но на самом деле все самые важные вещи приходят со временем, которое все расставляет по своим местам, правда же? А где то самое место южного мальчика? Под солнцем ли? Отнюдь. Пока приятную полноту не видно, лекарь не стыдится выбираться на улицу, прохаживаясь по саду. Короля тут не встретишь, только что редких заблудших душ, мечущихся между кустами, но и они утекают мимо, как вода сквозь пальцы. Даже многопочтенного дворецкого не видать, но он и не искал с ним встречи, чтобы лишний раз не слышать про Короля. Зато как много пищи для сплетен появилось у прислуги. Лекарь словно вымер, точно сквозь землю провалился, и не только не появлялся в западном крыле, но и по замку не шатался. А какой вывод напрашивается? А самый логичный: Король-батюшка от колдовства очнулся и плебея-заговорщика из замка выдворил. Чудесная весточка для завистников. Больше всех обрадовалась Мигён, строившая планы по завоеванию сердца ее супруга. Она из кожи вон лезла, чтобы угодить, мельтеша возле правителя при любой подвернувшейся возможности, сопровождая королевских советников до кабинета или отбирая у служек подносы с едой. Она не стеснялась преклонения, и побежит в королевскую опочивальню, стоит Чонгуку ее поманить, стоит только впустить её. Но, вот незадача, Чонгук не манил и не отвечал взаимностью, восседая на величавом кресле, снисходительно ей улыбаясь. Он не спешил искать замену на место любовника, потому что место всё ещё было занято, остальное только личные недомолвки. От этого Королеве было горче. Казалось, она наконец-таки достучалась, добилась своего, но Чонгук... действительно ничего не предпринимал, продолжая возвращаться в одинокую спальню, либо не возвращался вовсе, сидя за бумажками целыми сутками. Он знал, чего ожидать, и готов был сходить с ума от разлуки – так добыча лакомей, чем точно также раздеть Мигён, доступную и открытую для отношений, простую во всех смыслах и без огонька. Другое дело, когда где-то в замке есть комочек противоречий и сопротивления, прямо сейчас пытающийся отвоевать своё мнение, несуществующую свободу. Изысканный деликатес для избирательного Короля. Если честно, его упорство только распаляло. А этот южанин обязательно опустится на колени, переступая через все возможные барьеры. Обязательно. Их с Тэхёном временное расставание дало толчок к осознанию многих вещей. Во-первых, правитель стал сдержанней, чем вообще мог быть, а во-вторых, научился ценить то, что имеет, и это сейчас не о троне. Он, естественно, продолжал следить за Тэхёном, но очень незаметно с продуманной тактикой. Мол, да, Король на него обозлился и покинул – действительно, живи один, раз захотел. Но ведь только дурак поверит, что Чонгук своё отпустит, ещё и так легко. Он знал, что лекарь затворничает в своей бойнице и не ходит к Югёму (боится как всегда), поэтому вместо него стал ходить Чонгук, привыкая к новому статусу отца. И не даром привыкая, ведь наступит время, когда ему придётся стать отцом во второй раз, а этот ребёнок дороже любого золота, как бы обидно это не звучало в сторону кронпринца. У королевского наследника уже всё есть, а у Тэхёна только вера… Няньки души в Короле не чаяли, встречая как красно солнышко и разбегались по углам. А как только они уходили, проказливый Югём пихал пальцы уже не в свой рот, а в рот папы, улыбаясь как кролик. В те дни, что он отсиживался с сыном, то любил ему жаловаться на бессердечного лекаря, и как он его не слушается, и как себя ведёт. А ещё... тс-с, по большому секрету, как сильно он по нему скучает, осознанно принимая целибат* до его возвращения. Югем конечно молчал, но иногда тёр глазки, тихонько всхлипывая. Между отцом и сыном было единение душ – оба любили этого твердолобого южанина, всегда делавшего все по-своему. А сейчас вообще покинувшего их обоих. — Устроим ему темную? – глухо спрашивает Король, поднимая брови. А Югем ему в ответ ревет, жмуря глаза под хриплый смех отца. «Все против меня, даже мой сын», – всё равно грело душу.

***

В северной долине наступило серьезное похолодание, что для коренных жителях никак не отразилось, нежели на бедном южанине, кутавшемся во что придется, на время отказываясь от пеших прогулок по саду и в лес. Маленькое одиночество и маленькая жизнь в нём привносили свои чудеса: с утра он традиционно касался живота, расслаблено раскрывая глаза, оберегая уже не только себя, заботившись не только своими желаниями. Эта мысль на удивление быстро осела в его голове. Он свыкся, потому как иначе не мог. Он полюбил, потому что сам был любим (весомо, не так ли?). Единственный его путь составлял до кухни, где его всегда рада была видеть повариха. По обхоженной тропе почти всегда тянуло на запад, причём так болезненно, ввысь, в самую дальнюю комнату, но Тэхён боролся с непослушными ногами и уходил, не оглядываясь по сторонам. И эта его привычка сыграла с ним злую шутку. Так, сливаясь со стеной, накрыв макушку тёмным капюшоном, Тэхён ступал по коридору, как услышал чьи-то стремительно приближающиеся голоса и перестукивания сапог. У лекаря чуть сердце в пятки не ухнуло, когда некуда было деться, и оставалось только замереть и поджать хвост, что немногим лучше побега. И только глядя исподлобья, Тэхён не мог ошибиться, видя появляющегося из-за угла Его Величество, идущего поистине величавой поступью с каменным выражением лица. Позади него двигалась свита из взрослых мужчин в длинных рясах, которые живо спорили между собой, но не отвлекали от зрелища. Вороные волосы были аккуратно разделены в пробор, оголяя вечно нахмуренные брови, что и сейчас сомкнулись на переносице; тело и широкие плечи крепко обнимал чёрный камзол из сукна, отороченный мехом и с посеребренной вышивкой у ворота – этакий позолоченный идол, пленяющий грацией хищника и победителя. Да, перед ним ходили на цыпочках, а вы спросите, так в чём же дело, в этих драгоценных пуговицах или прирождённой харизме? Все эти придворные наряды только для толпы, которая склоняла перед ним головы и по рядам нёсся благоговейный шёпот: «Король идёт. Король». Низшие слои населения, видя эти сияющие побрякушки, чувствовали себя недостойными символа единения с ним. Нацепите на конюха убогую роскошь наряда, а перед ним всё равно никто не растянет красный ковёр. Лекарь отлично знал это на собственной шкуре. Коснувшись благородного кумира, сам он не сумел одухотвориться, сравнившись с землёй под его ногами. Но это не страшно… Честь, подаренная Тэхёну: быть ниже, за занавесом, за его плечами, подле его тела – и эту честь нелегко взвалить на спину, принимая рабство как удел любви. Ну и что? И что… Лекарь слышит свой внутренний содрогающийся голос: «снимай свою затрапезную одежонку и преклонись перед идолом, что тобой управляет», и мурашки бежали по коже, сталкиваясь друг с другом лбами, делая его размером с букашку, попавшуюся по ветру. И потом, вот на это самое мгновение Король поднял тёмные уставшие очи, с пролегающими мешками под глазами, цепляя одиноко переступавшего Тэхёна даже не взглядом, нет… когтями, размозжив его по стене, потому что мог себе позволить. Тэхён не герой и не храбрец, и он опускает голову, не выдержав напора. И приникает к каменной глыбе, чтобы обозначит своё место. Чонгук идёт мимо, ни на секунды не сбавляя хода, отстукивая каблуками ритм сердцебиения лекаря, что не мог отдышаться. Сколько они не виделись? Неделю, две? Но каждый раз дурманит всё сильнее безволием своим. «склонись, склонись», – набатом. Тэхён скатывается на пол, укладывая голову между коленями. Он его просто увидел, даже не дышал им, не касался, а уже потерял эликсир жизни, собирая себя по кусочкам. Тэхён знал наверняка, как именно Король окатил его полноводным взглядом: без отвращения, но с глубиной межстрочных фраз: «возвращайся, ну же, иди ко мне». Он его затягивал, опутывал, выжигал дыру, но всё же не остановился, прошествовав в конец коридора с таким же достойным видом. Он же ему так не нужен, ну-ка, поглядите. То-то видно. «…Преклонись перед идолом, что тобой управляет» – как приговор, как кара небесная, но Тэхёна рвёт изнутри и плачет душа. Он скучает каждой клеточкой, и мёрзнет по ночам, и не может заснуть без этих тяжёлых жилистых рук, укрывающих его покровом темноты. Он всё ясно помнит и проклинает себя. Сердце не обманывало, оно выжимало страдание на долю разума: давай же, одумайся, вернись к нему, он тебя ждёт и отмывает золотую клетку. А если зверёк запрыгнет, то гордость ускользнёт, всецело отдаваясь тому, кто есть твой свет. Безбрежный свет среди руин. «Ты склонишься, опустишься, вернёшься?» скажискажискажи