Vision

Мягкое летнее солнце заливает маленькую комнату. На часах около восьми утра, но Дазаю не спится. Как и несколько ночей до этого. Через стенку уже не спит Ацуши, и Осаму сходил бы к нему, если бы в комнате парня не звучало два голоса: хозяина и его ночного гостя, бывшего ученика Дазая. Парнишки пытаются прятаться, но слишком глупы, если думают, что Дазай не слышит их по ночам и уж тем более не видит алых меток на шее у мальчика-тигра, которые тот, краснея, прикрывает руками. Осаму вздыхает, слыша счастливый смех из-за стены и плетется на кухню, доставая сигарету из полупустой пачки. Куникида-кун опять будет ездить ему по ушам, но сейчас можно. На кухне, за столом, сидит его личное проклятие. Точнее, его образ. Рыжие волосы рассыпаны по тонким плечами. Его, Дазая, старая футболка еле прикрывает узкие бедра, а худые, словно женские, ножки подогнуты под себя. Изящные кисти с тонкими пальцами и маленькими ладошками обхватывают старую кружку, а сам парень что-то рассматривает на улице. Но, словно услышав хозяина квартиры, резко поворачивает голову к Осаму и у того спирает дыхание. Глаза всё такие же синие-синие, те глаза, в которых у него получилось утонуть. Широкая улыбка, которую теперь почти невозможно увидеть, расползается по ещё такому юному, светлому лицу, и Накахара Чуя радостно тянет: - Дазай-кун, проснулся? Но, стоит Дазаю сделать всего один шаг, расстворяется в воздухе, как дым от зажженной сигареты. Осаму вздыхает и направляется прямиком к чайнику. Это продолжается уже несколько лет, с тех пор, как он покинул Портовую Мафию. Первое время не было никаких силуэтов, образов, только острая ноющая боль по всему телу из-за натяжения тонкой ниточки связи, которая могла порваться в любой момент. Через какое-то время боль ушла, оставив после себя видения, сводящие с ума. Как хотелось вновь прикоснуться к нему, обнять, поцеловать, хотя бы вдохнуть запах, но, стоило Дазаю сдвинуться с места хотя бы на шаг, как Чуя растворялся в воздухе, оставляя после себя горькую тоску. Осаму сходит с ума. Он думал, что так будет лучше для всех, и для Накахары тем более, потому что в Портовой Мафии нельзя иметь слабости, а они были слабостями друг друга. Но, стоило ему увидеть своего рыжика в подвале Мафии, вновь ощутить его тепло, вдохнуть восхитительный запах одеколона, почувствовать его руки на себе, как Дазаю совсем снесло крышу. После того инциндента количество видений увеличилось вдвое, образы счастливого Чуи преследовали его буквально везде. Он сидел в офисе Вооруженного Детективного Агенства, когда за дверями, плавно качая бедрами, прошла его головная боль. Дазай вздрогнул, но тут же счастливо улыбнулся на вопросительный взгляд Ацуши и вновь уткнулся в книгу «Суицид для чайников». Третий по счёту Накахара настиг его в туалете. Дазай мыл руки, когда увидел его в зеркале. Видение сидело на подоконнике , закинув на него ноги, в своем любимом одеянии. Лицо было мрачно, не то, что сегодня утром, а именно то, что Дазай видел в Портовой Мафии. В пальцах, запрятанных в перчатки, Чуя крутил зажженую сигарету, в то время как глаза его, кристально синие, были устремлены куда-то в окно. Рядом стояла пустая бутылка из-под вина. Тут руки подняли сигарету ко рту и некогда любимые Дазаем губы плотно обхватили фильтр, и парень жадно вдохнул смертельный дым. Но, как только Осаму выпрямился, видение изчезло вместе с сигаретным дымом, оставляя после себя лишь тяжелый запах утраты. В тот день Дазай видел Чую ещё дважды. Один раз на перекрестке по дороге домой, и ещё один ловко нырнул в подъезд за секунду до Дазая. В тот день он напился. Достал вино, не достал бокал. Просто уселся на пол в гостиной и пил в абсолютной тишине. Стукнул третий час ночи, когда в его дверь постучали. Удивленно вскинув брови, Дазай поплелся открывать. И какого же было его удивление, когда на пороге стоял виновник его сумасшедствия. В руках у рыжего чуда была пустая бутылка из-под вина, а синие глаза гневно сверкали изподлобья. - Это всё ты виноват, чертов ублюдок, - зашипел Чуя, заталкивая ошарашенного Дазая обратно в квартиру. - Из-за тебя я схожу с ума, наглец! Я ненавижу тебя, чертов Дазай. - Ты можешь объяснить, что случилось? - спокойно произнёс Осаму, скрестив руки на груди, хотя всё в нём кричало, чтобы он прижал к себе это пьяное чудо. - Я могу объяснить, что случилось, баран! - крикнул Накахара, бросив шляпу куда-то в сторону Дазая, выронив при этом бутылку. - Это из-за тебя на меня все смотрят с сочувствием, хотя я работаю в Мафии. В Мафии, ушлёпок! А всё потому, что ты повсюду. Куда бы я не посмотрел, ты везде! Везде такой улыбающийся, желающий умереть. Я устал от тебя, козёл. Под конец он словно сдулся. Плечи поникли, руки опустились, и Чуя устало скинул с себя плащ, а потом плавно упал в руки Дазая, успевшего подхватить его вовремя. Тяжело вздохнув на сонные проклятья рыжего, Дазай поволок его в сторону спальни. Там аккуратно уложил пьяницу на свою кровать, снял с него ботинки и накрыл одеялом. Посмотрел на устраивающегося Чую, улыбнулся и тихо вышел из комнаты. Кажется, им многое предстоит обсудить утром. Но это будет утром, а сейчас Осаму находит таблетку аспирина и наливает воды в стакан, осторожно ставит это на прикроватную тумбочку, а сам осторожно забирается под одеяло. И с облегчением чувствует, как любимое пьяное тело мигом льнёт к нему. Руки обвивают торс, ноги переплетаются с его ногами. Дазай счастливо ведёт носом по острой скуле любимого, вдыхая его умопомрачительный запах, и с трепетом ощущает теплое дыхание на своей шее. Оставляя на виске парня ласковый поцелуй, Дазай наконец-то засыпает, чувствуя, что теперь все на своих местах.