***
"-Он ведь тебе нравиться, так почему ведёшь себя как последняя мразота?""-Потому, что он похож на тебя."
***
На шумный город постепенно опускаются сумерки. Они разукрашивают небо сперва в пурпурные и фиолетовые, а после в синие и черные оттенки, украшая его россыпью алмазов- звёзд. Думаешь, днём город показывает всю свою красоту и очарование? Ошибаешься. Именно это время по настоящему будит мегаполис. Улицы загораются различными огнями, что хаотично расположены в виде пёстрых вывесок и уличных фонарей. Люди потихоньку выползают из своих домов, чтобы насладиться этой атмосферой, что так и навевает что-то романтическое, интимное и пропитанное развратом. Почему-то сейчас вспоминается такая искренняя детская улыбка, что озаряла личико ученика средней школы, когда тот кормил бездомного котёнка в подворотне за зданием учебного заведения. Тогда? Да, кажется, именно тогда Гук начал чувствовать что-то к этому хмурому и вечно одинокому хёну. Он даже помнит как мальчишка горько плакал из-за того, что какая-то тварь отравила милого пушистика.Но он трус.
Он не смог утешить, не смог даже подойти. Сбежал. Возможно, подойди он тогда и скажи хоть что-нибудь, и всё было бы не так. Возможно, они бы нашли общий язык и любимый хён обратил бы внимание, но... Что толку от этих "возможно"? Только раздражающее своим присутствием слово, заставляющее страдать и жалеть о своих поступках. Писклявое "Оппа, можем продолжить за отдельную плату.", и Чону становится ещё хреновее, чем было. Голос не Чимина. Фигура не Чимина. Запах не Чимина. Это всего-лишь очередная шлюха, что работает в этом долбаном клубе. Чонгук выпивает залпом очередной стакан жгучего напитка, жестом прося девушку сгинуть с его поля зрения, после прося повторить. И Юнги повторяет. -Гук, может просто поговоришь с ним? -Я для него пустое место, понимаешь? - язык заплетается, сказывается количество выпитого алкоголя, ибо, оказывается, бутылка виски в одно хлебало - не так уж и мало. Юнги не знает, что и ответить, да и зачем? Пьяный мозг Чона всё равно не воспримет поступившую информацию. Он-то трезвым его не слушает, думает Мин, колдуя над коктейлем для очередной девушки в юбке а-ля "широкий пояс". Чон Чонгук давно погиб, утонул в этих неправильных и односторонних чувствах, в холодном Паке, что обладал таким же пронзительным взглядом, как и у Мина. "А не предложить ли Мину встречаться? "- Поймав себя на этой уж больно глупой мысле, парень готов был сам себя отпиздить, уж лучше и дальше топить своё больное сердце в алкоголе (что, к сожалению, не помогало, а лишь только давило всё с новой силой, заставляя больше думать и заниматься самокопанием), чем Юнги избавит его от мучений одним движением ножа. -Знаешь, а я ведь его и сейчас вижу. "Нет, Чон Чонгук, тебе не кажется." - где-то в самой глубине отозвалась толика трезвого сознания, но она была слишком мала, чтобы парень сразу обратил на это внимание.***
"Ты жалкий. Ты знаешь об этом? Вижу, что знаешь. "
В зеркальной глади, что так "удачно" прикреплена ко внутренней стенке небольшого деревянного шкафчика, отражается прекрасный молодой человек, чьи волосы переливаются серебром, а лёгкий макияж подчёркивает глаза цвета молочного шоколада. Но так думают не все. Например, Чимин. Он прожигает взглядом это треклятое зеркало, ведь его бесят эти небольшие щеки, в которые, похоже, откладывается всё съетое, забывая о других частях тела, и эти пухлые алые губы, из-за которых когда-то в его сторону бросались шуточками на подобие "как было бы прекрасно почувствовать их на своём члене", но уже тогда он прятался, затыкая уши наушниками, состраивая невидимую, но ощутимую стену, пытаясь убедить не столько остальных, сколько себя, что "он в порядке". Его унижали. Всегда. Ведь сирота, ведь "похож на девчонку". Белая форменная рубашка на размер больше почти скрывает следы, переливающиеся синими, зелёными, желтоватыми и красными тонами. Всё равно в свете ярких лазеров и ультрафиолета никто не сможет разглядеть что-то даже при сильном желании, коего, предполагает Чимин, ни у кого не возникнет. А Чонгук молодец, никогда не бьёт по лицу, он бережет ту красоту, что Пак считает проклятьем. Любимые ритмы покидают уши, сменяясь гулкими басами, доносящимися из зала знаменитого клуба в помещение раздевалки и, можно сказать, ничего не изменилось, если не считать еще неожиданно появившееся разнообразие голосов посетителей. Когда Чимину удавалось последний раз слышать гул людей? В младшей школе? Да, тогда злые маленькие, ничего не смыслящие в этой чёртовой жизни дети начали смеяться из-за отсутствия родителей, а Чимин наивный, а Чимин ранимый. Он сам не заметил, в какой именно момент щит превратился в зависимость, без которой невозможно прожить и дня. Даже дома, коим является маленькая комнатушка в общежитии, всегда играет музыка, ибо тишина тоже имеет звук, такой неприятный, от него болит голова, а стены бетонной коробки начинают съезжаться, можно подумать, начинается клаустрофобия, которой у парня с роду не было, а воздуха категорически не хватает.***
-Чонгук, успокойся. Я сомневаюсь, что это он. -Но это он! Чон рьяно рвётся к одному из новеньких официантов, чтобы "разобраться во всём" и найти еще приключений на свою голову и не только, но Юнги не может этого допустить. Да, он сам советовал поговорить с тем, кто так долго не покидает сердце и взбалмошную голову его друга, но не в таком же состоянии. А еще Юну обидно. Не за то, что мысли тонсена заняты кем-то, кроме него, а за то (если этот новенький и правда тот самый Члемен или как там его?), что Гук постоянно сравнивает даже не их внешние (как не посмотри, они совершенно разные), а внутренние качества. Взгляд. У Юнги всегда холодный и пронзительный взгляд, но где-то на дне этих колодцев еще теплится огонёк, некий собственный смысл существования, эмоции, что просто напросто хорошо скрываются, чтобы не предавать образ взрослого и рассудительного человека. А этот парень с белёсой макушкой совершенно другой. Мин-великий-психолог-Юнги сразу заметил эти неживые глаза, что даже с улыбкой, растянутой на пухлых губах выглядят как творение стеклянных дел мастера, такие же пустые и бездушные, словно кукольные. -Чонгук, мать твою, успокойся!- еще чуть-чуть и Мин готов перелезть через барную стойку, чтобы надавать хороших таких люлей этому ребёнку. -Но, хён...- на удивление, пыл быстро поутих и Гук залил в себя очередной олд "жгучего" напитка, совершенно не замечая подмены. Мин Юнги очень заботливый хён, поэтому последние несколько стеклянных ёмкостей он наполнял холодным чаем, переживая о печени парня и своей спине, на которой после будет тащить сию тушу домой. Парню сразу подобное показалось подозрительным, ибо смахивало на затишье перед бурей, но он беспечно проигнорировал данное предупреждение со стороны глубин своего разума, отвлекаясь на заблудшую душу, представляющую собой очередного тусовщика. Как оказалось позже, зря, или нет? Кто знает?***
Будь Чимин сильнее, он бы оттолкнул. Не почуй Чимин знакомый запах приторно-сладкого, раздражающего до дрожи в коленях одеколона, он бы убежал. Но не сейчас, когда это наглое создание вжимает хрупкую спину в холодную кафельную стенку сортира, а яркий желтоватый свет бьёт по глазам. Мягкие губы овладевают чужими, язык переплетается с чиминовым, передавая горечь дорогого алкоголя не менее дорогому человеку. От таких манипуляций голова начинает кружиться, а уровень кислорода снижается до критически низкого, пока приятные ощущения не перемещаются на мочку с металлическим украшением, а после и на пульсирующую голубую венку на молочной изящной шее. Там же незамедлительно расцветают несколько бардовых меток- очень красиво, должен подметить брюнет, хваля самого себя за столь прекрасную работу. -Хён, почему ты такой холодный?- пелена с глаз спадает, он просыпается от сладкого сна, что наполнен желанием, ровно до тех пор, пока в очередной раз шею не обжигает чужое дыхание. -А ты заслужил лучшего к себе обращения?"Так вот какой он, твой голос?"
-Прости. Прости, я просто хотел увидеть ещё что-нибудь, помимо обычного равнодушия.- маленьким котёнком брюнет поднимает виноватый взгляд тёмных глаз, отрываясь от действительно увлекательного занятия- рассматривания меток, что так напоминают цветы невиданной доселе красоты. Этот взгляд завораживает, затягивает тёмными омутами и вряд ли уже отпустит. Пак тянется за еще одним поцелуем, а дальше Чимин отключился для всего, его миром стал только один-единственный человек и это-потрясающее чувство. На утро блондин не будет сожалеть о содеянном, только о чувствительности своего тела. Он успешно пропустил момент, как его "похитили" с рабочего места и привезли в чужой дом, как одежда просто испарилась, зато никогда не забудет жарких поцелуев и ощущения заполненности любимым человеком. Ровно как и боль, при резком проникновении- за это он еще успеет отомстить младшему, а пока... Пока Чон с таким умиротворением посапывает совсем рядом, и этого достаточно. Парень за ночь успел пересмотреть свои принципы, разрушил все стены, строящиеся долгие годы и обрёл кое-что очень ценное- то самое "средство самообмана", что не терпит одиночества и постоянного самобичевания. -Мы знакомы гораздо дольше. Я видел тебя тогда, когда умер тот рыженький котёнок... Две погибающие души, два труса- просто дуэт идиотов, что смогли обрести нечто важное...Каждый идёт своей дорогой, вот только помни, однажды все мы соберёмся на одном перекрёстке. Посмотри тогда мне в глаза и открой уже своё сердце.
The End