Не то, что хотелось.

Пожалуй, не было ничего в этой жизни, чего бы он, сын богатых родителей, не испробовал. Были и путешествия, о которых простым мальчишкам приходилось только мечтать, был и азарт, была любовь и даже семейная жизнь, продлившаяся всего два года. Но, увы, имеющий все, Терренс Смит быстро потерял интерес к жизни. Это печально, когда на прошлой неделе исполнилось всего тридцать лет, а в душе уже старик, познавший многое. Да и друзей, способных бесконечно слушать рассказы "о минувшей молодости" у Терри никогда не водились. С младых лет Терренсу прививали чувство собственного достоинства, которое после превратилось в невероятное тщеславие. К тому же, будучи альфой, он слишком заносился над бетами и омегами. Именно поэтому из настоящих друзей у него была, разве что, одна только девочка по имени Ванесса, посредственная бета, тогда как "покупных, и альф, и омег, - уйма. Ванесса, дочь не менее богатой семьи, чем его, слыла девочкой далеко не злобивой, хотя, - по оценке самого Смита, - могла и наподдать так, что потом только звезды, пляшущие перед глазами, считать и оставалось. Но при этом Уильямс всегда была недалекой и даже глуповатой, поэтому привыкла подчиняться старшему товарищу. С годами, ставши уже женщиной, Ванни (прозвище, данное ей Терренсом) от старых привычек не избавилась. Она все так же передано смотрела в рот Смиту, ловя каждое его слово, не имея никаких задних мыслей. Возможно, это была ее природа, как беты, - подчиняться альфе. Усевшись в удобном кресле в своем личном кабинете, как величаво провозгласил свою комнату еще будучи ребенком Терри, ныне Терренс, он рассказывал подруге детства о своем очередном романе. Та, смиренно сложив руки на сведенных коленях, смотрела в его небольшие светлые глаза, изредка вставляя восхищенный комментарий. - Понимаешь, Ванни, то была не женщина - богиня! Красавица, каких поискать. Видела бы ты ее - сама бы влюбилась, я тебе говорю, - Смит бурно жестикулировал, стараясь доказать хорошенькой темноволосой Ванессе, что незнакомая ей женщина и впрямь была прекрасна, как сама Афродита. - Да-да, Терри, я тебе верю, - Уильямс прикрыла рот изящной ладошкой. - Ну а ты, Ванни, ты можешь что-нибудь мне рассказать? Ванесса задумалась, напряженно сведя брови к переносице. Интересного ей было очень много и хотелось рассказать все и сразу, но Терренс был не такого нрава, чтобы слушать все подряд. Ему рассказывать нужно было самое главное, что точно бы его увлекло. Внезапно, Ванни едва ли не взвизгнула, но сдержалась. Случай, что произошел на прошлой неделе, пока Смит был где-то за границей, точно был достоин его внимания. Тогда Ванесса сидела в соседней с кабинетом ее отца, очень властного альфы, комнате. И ненароком прислушалась к голосам, из нее доносившимся. Один из них принадлежал ее отцу. Грубый, чуть осипший от недавней болезни, голос Джона Уильямса звучал напряженно, будто его вынуждали делать то, чего он очень не хотел. В принципе, такое случалось часто. Пусть Джон и берег свою любимую дочурку и единственную его слабость, но раз-другой младшая Уильямс замечала недружелюбного вида людей. Про себя она решила, что не ее это дело, но все же переживала за своего родителя. Тем временем, разговор перешел на повышенные тона. Другой голос, явно мужской, молодой и сильный, убеждал Джона в чем-то, чей глубинный смысл был для Ванни совершенно не понятен. Но сам звук, тембр этого голоса, был приятен для слуха. Хотя сердце любящей дочки сжималось всякий раз, как только в нем проскальзывали угрожающие нотки. Спустя пару болезненных для Ванессы мгновений, раздался третий голос, не такой громкий, как у первых ораторов, но вполне убедительный. Такой голос мог принадлежать только человеку, по природе своей бывшему лидером. "Вот уж, по одному голосу можно понять, что альфа", - подумала Уильямс. Она была почти лишена обоняния, того самого, по которому другие определяли тип человека. Да и собственный ее запах был бледным, и заметить его можно было только подойдя к ней на расстояние не более пяти миллиметров. Но, пока Ванни думала о себе, спор успел подойти к концу. Услыхав вежливые слова прощания, женщина ринулась к двери, чуть приоткрывая ее. Она успела как раз вовремя - двое молодых людей выходили из кабинета старшего Уильямса. Первый был блондином, подобно всем европейцам, довольно высоким. Хотя и чуть ниже - сантиметра этак на два, своего друга. Другой же был пусть и выше, однако гораздо изящнее. Узкая спина, тонкая талия, бедра, стройные ноги. Взгляд притягивали длинные для мужчины (по плечи) волосы цвета благородного вина. "Омега", - подсказал Ванессе внутренний голос. К омегам она относилась не то, чтобы плохо, но все же смазливых, с томным взглядом, мальчиков и девочек она избегала. Этот же омега полностью рушил ее представления о них, как о, пардон, шлюхах. По крайней мере, раздвигать ноги перед первым встречным он явно не намеревался. Его же спутник создавал впечатление непробиваемой стены, который на идущую рядом и наверняка весьма соблазнительно пахнущую омегу внимания почти не обращал. - Не обращал? Как? - удивленно вскинул бровь Смит, который, как и ожидалось, с интересом слушал подругу. - Слушай, пожалуйста, дальше, - отмахнулась Ванни. Мужчины так заинтересовали Уильямс, что она, как только те скрылись за углом, буквально побежала вслед за ними. Плавно проскользив по паркету, женщина завернула за тот же угол и тут же спряталась обратно. Альфа с присущей им уверенностью целовал омегу, довольно нагло сминая его губы. Омега же пытался оттолкнуть партнера, сдавленно ругаясь. - Мы на работе, Алауди, - промычал тот сквозь поцелуй. - И что? - выдал железный аргумент блондин, прижимая того к стене еще сильнее. Для Ванни это было в новинку. По сути, все было привычно. Альфа и омега, альфа предъявляет права на омегу. Но вот почему омега отпирается, хотя по идее уже давно должна была кинуться альфе на шею, - загадка. - И все? - уныло спросил Терренс, ожидавший бурной развязки. - Да я это к чему. Их застукала моя кузина, а у нее была такая сумочка! Я ее так давно хотела! - Уильямс закатила глаза и искренне всхлипнула. Смит прислонил ладонь к лицу. Он явно не это хотел услышать.