Вместе

Промозглый ветер треплет полы плаща. Рицка ведь меня не бросит? Не оставит? И родители. И учитель. И Сеймей. Меня бросили. Тот, кто минутой ранее клялся в вечной любви, уходит. Не оборачиваясь, словно сжигая мосты, и оставаясь безучастным к слезам и крикам. Ты привел меня сюда, чтобы сказать это? Все бесполезно. Ты не поверишь. Соби. Ты всё равно не веришь. Моим словам, мне самому — не веришь, да?.. Рыдают оба, но один не имеет права показать это. Да и не смог бы, даже если бы попробовал… Стражу непозволительны сомнения, и Агатсума уверенно шагает прочь. Прочь от того, кого полюбил. Прочь от тепла, в лучах которого пригрелся. И с каждый шагом бездна в груди разверзается все сильнее. «Приветствую тебя, арктический холод. И здравствуй, Сеймей» — лицо Агатсумы застывает мрамором, хоть ярость и отчаяние раздирают грудную клеть. Шаг. Ещё шаг. И ещё… Только поступки могут заставить тебя понять?.. Теплая ладошка обхватывает большую ладонь. Оцепенение одного снимается дрожью другого. — Рицка… — мужчина вздрагивает, моргает непонимающе. — Ты… что делаешь? — Иду с тобой. — Что?.. — Что слышал, глупый Взрослый! — взрывается младший Аояги, гневно сверкая заплаканными глазенками. — Я иду куда и ты! — Но… Нет, Рицка. Ты не можешь. — Соби! — вновь выкрикивает мальчишка, но вдруг одергивает себя, и уже спокойнее поясняет: — Я — твоя Жертва. Я имею право знать, где ты, с кем ты и чем ты занимаешься. Даже если ты всё время лгал мне… Поздравляю! Чёртов Взрослый, ты своего добился. Теперь я не оставлю тебя. У Агатсумы подкашиваются ноги. Рухнув на колени, мужчина больным взглядом шарит по лицу подростка, самому себе боясь признаться, что же он хочет увидеть. Только поступки могут заставить тебя понять. — Я не лгу тебе, Соби. — Рицка накрывает своей ладошкой стиснувшую его плечо руку. — Я сделал выбор. Я выбрал тебя. И коль ты не хочешь вернуться со мной домой, я последую с тобой туда, куда тебе вдруг так нужно стало. — Рицка… Горло Бойца сдавливает, но в этот раз не из-за «ошейника» Возлюбленного. Мужчину захлестывают эмоции. Произнесенные Аояги Рицкой слова оказываются сильнее всего, что до этого испытывал Агатсума. Сильнее любой боли, что знал Страж. И эти слова омывают, а не вынимают душу. — Идем, Соби, — Рицка одаривает улыбкой и поправляет упавшую на глаза пшеничную прядь, напоследок нежно мазнув кончиками пальцев по точенному подбородку. — Посмотрим, что замышляет мой старший брат. И если нам это не понравится —Нелюбимые остановят Возлюбленного. Агатсума все ещё нем, лишь глаза распахиваются шире, добавляя к шоку изумление и отголосок надежды. Робкой, почти призрачной, но той самой надежды, что все годы жила, упрямо отказываясь умирать. — Не смотри на меня так. Я уверен — мы справимся! Ведь у меня самый сильный и умелый Страж, а у тебя — самая лучшая и верная Жертва. — Рицка… Слезы таки срываются. Ручейками истекают из озер небесного цвета. Агатсуму трясёт — и дико холодно, и страшно жарко. Но мощнее всего — волны радости, накатывающие с осознанием того, что только что сделал Нелюбимый. — Рицка… Младший Аояги овивает руками шею мужчины и, прижавшись к его уху губами так, чтобы даже ветер не мог украсть слов, шепчет: — Люблю тебя. Агатсума Соби. Только поступки могут заставить тебя понять. Теперь ты мне веришь.