Надежда

(Изначально подобран не был) Трек для фанфика: AIR — Do the Joy ---       И взобрался ВАЛЛ-И на одну высоченную мусорную гору посреди тысячи тысяч таких же чудных ровных построек собственными железными клешнями. Да взглянул «грустными глазами» подвижного вживлённого бинокля на абсолютно неприглядный пейзаж с до боли знакомым преобладанием коричневых тонов. Да, их, среди которых жил более семисот лет, учась чувствам самостоятельно из-за желания обладать и пользоваться ими во всей красе. И лишь маленькие проблески, кусочки былого величия и былой красоты планеты Земля были видны роботу-мусорщику с высоты птичьего полёта. Величия и красоты, которых он просто не мог видеть вживую в свои времена, хоть и ранее очень часто мог представлять себе всё это, пусть скорее с более техничным оформлением. И «думал» он, и «гадал» в очень даже обновлённой с последнего времени внутренней базе информации разные мысли по этому поводу, пока стоял и смотрел на видные ему низины… возвращающиеся в растительную норму.       И ведь мог постоянно боровшийся со временем авантюрист представить себе тот знаменательный день, как скоро сможет увидеть неповторимую привлекательность Земли и почувствовать её заманчивую свежесть, куда бы ни отправился… И было ему об этом вспоминать каждый раз очень интересно, всё же не более, чем занимать мысли в процессоре о своей любимой и посвящать ей свою преданную душу всегда и везде. И посмотрел следом ВАЛЛ-И линзами через троекратный увеличитель, что люди искренне пытаются исправить очень давно совершённую ими же роковую ошибку. Намеренную оплошность как следствие весьма масштабных размеров эгоизма и инстинкта самосохранения со сложившимся из-за них ничем не оправданным риском полного загрязнения Земли.       И теперь, и сейчас они всё продолжали и продолжали сажать всякие приятные на вид и запах цветения, отчего понемногу, но худели, только начиная любить труд за его результаты. Однако данного количества всё ещё было недостаточно, даже не близко. И вспомнил робот, как ему сказал однажды Капитан МакКрей, что частота посадок будет увеличиваться с каждым днём, если понадобится, до последнего вздоха при ныне неугасаемом желании вернуть человечеству человечность. И заключил он в итоге, что Земля однажды вернёт свою привлекательную «сексуальность» и завидную чистоту, если придерживаться сего нарастающего темпа работ от года и более. А он, на вид опрятный гусеничный, видя его незавидную тучность, пусть заметно сбавляющую обороты в боках, на ногах и реально громадном брюхе, тогда решил через схематичные вычисления не сразу верить ему на слово. И всё же, имея саморазвитое, притягательно наивное доброе «сердце», просто-напросто не мог не дать ни единого шанса одумавшимся людям в любом случае. Даже с воспоминаний, что он когда-то был у них слугой удалённо, вынужденно при базовом алгоритме действия на постоянной основе… длиной в немыслимое расстояние световых миль.       И, проезжая в противоположную сторону от людей, работающих в первую очередь в своё удовольствие, увидел ВАЛЛ-И «большого брата». Не кого иного, как ВАЛЛ-И Катерпиллара, несколько покорёженного и с множественными участками въевшейся копоти, всё выполняющего директиву по очистке, пусть и давно сменившего место локации. И спросил он его, как только мог сам, гудением ротора и движениями механических суставов «рук», что можно сделать, чтобы Земля стала «сексуальной». Но громадный танкер вовсе не знал и не мог даже вообразить ответ на этот щекотливый вопрос, пусть не имел возможности смутиться от него, да и вообще осознать сей факт помимо его всё продолжающейся постоянной однотипной работы. И, изобразив полное незнание опусканием больших затёртых железных клешней, удалился, пусть и с явным недобором в скорости по сравнению с «младшим». Попрощался также гулом более чистого и почти бесцветного дыма из выхлопа, чем раньше. Чем при очистке людского корабля Аксиома от мусора в одну непролазную кучу, сгружаемого в его низ и после вбрасываемого в безграничную невесомость… Авось какая планета с распростёртыми объятиями могла притянуть к себе любой из этих громадных благоухающих блоков.       И, немного поворчав вокодером из-за не распутывающейся сложноватой паутины сети в допотопном, но проверенном временем пентиуме, поехал ВАЛЛ-И дальше в своё логово ностальгии. Всё же то не столь важно, чем быть с зондом с его сладких снов, которых могло и не быть в помине в таких сочных эмоциональных красках, какими их рисует нынешняя реальность его жизни с ней… но с чем также не расстанется ни за что и никогда. Но вот, вдруг почти сразу он завидел по пути к дому некогда его питомца, рыжего таракана Хэла. И заметил мусорщик, что тот гуляет по сторонам не один, а со своей парой, да счёл это определённо интересным и порадовался за него. Останется ли усатый и сейчас его животинкой или станет лишь наведываться в гости за пропитанием, обретший ответственность за семью и обязанности кормильца, раз позволил себе покориться беспроигрышному влиянию любви на мелкий разум? Между прочим, робот озвучил гордость за своего соседа негромкими лязганьями и свистом не зря, поскольку позже приметил струнку маленьких таракашек.       И стал давно отмывшийся от слоев грязи гусеничный дальше нешуточно «размышлять» с проблёскивающими искрами в линзах при следующей визуальной картине спаривающихся взрослых насекомых. И сделал затем ВАЛЛ-И следующий вывод: когда две вещи или организмы сталкиваются в прямом смысле, и немаловажно, чтобы это было сзади, то жизнь становится ярче, ровнее… да и просто она сама по себе превращается в более чарующую и впечатляющую. Вследствие этого Земля всё быстрее становилась бы первозданно красивой… пожалуй, стоит всерьёз этому поверить и побыстрее опробовать самому. Вот бы его единственная любимая на все будущие столетия правильно поняла и одобрила эту гениальную идею тысячелетия!       И тут же намеренно ускорившись, подъехал ВАЛЛ-И к ней, к ЕВА, оказавшись дома за небольшое время и сразу разминая клешни для проверки выдержки соединительных меха-суставов. Оказавшись в громадном заржавелом вагоне, очень долгое время остававшимся пристанищем для его довольно большого количества прочих, в те времена рабочих прототипов. И пытался он изо всех сил произнести почти нечленораздельным «диалектом», над передачей прошивки которого они оба усердно работали сами, при поиске совместимости технологий последнего века с древними, чистые слова любви к ней… На что она, столь белоснежная, справедливая, по-изящному стройная, знающая высокую цену своей сборке и, как пушинка, парящая над землёй, обязательно лезла обниматься и целовать его стеклянные визоры во встроенном бинокле электро-щелчками. И оттого чудесная в своей проектировке и лёгкости ЕВА чётко понимала всю записанную в собственных недрах давно разблокированных алгоритмов признательность этому мусорщику искренней, неиспорченной души, давно ставшей выше приевшейся, пусть и увлекательной директивы.       Прежде всего дорогая красота из платины и вполовину упраздняющих её вес материалах была и остаётся благодарной ему за открытие глаз абсолютно всем тем, куда и к кому его однажды ни с того ни с сего принесло… по разгоравшемуся с каждой секундой сильному желанию быть рядом с ней, ни за что не разъединяясь! Так почему бы не назвать это самой замечательной в своей упёртости привычкой из всех прочих, раз она одним видом одаривает его способностью на сворачивающие в бараний рог горы подвиги? В особенности когда в самом деле навеки влюблённые возвращаются каждый раз после разлуки на несколько дней или месяцев. Тем более, если оба напрочь лишены неуёмной гордости и прочих людских пороков, будто это действительно последнее, что стали бы вводить учёные робототехники в файловый менеджер эмоций им обоим… о, если бы только на миг помышляли добавлять их в память.       И, после необходимых, как живым существам воздух, минут уместных нежностей, встал поразительный в своей эффективности «старый» рабочий бот позади зонда, да попытался толкнуться бампером к её основанию. Пока пробовал очень необычную роль, придерживал себя за неё, свою жену, у «пояса», и вспоминал, как делал таракан. Всё же было в этом нечто чрезвычайно полезное, что невозможно объяснить в двух словах! Но не ощущал того самого тайного и безумно приятного чувства, которое способствовало осуществлению «сексуальности» Земли и своей собственной в придачу. Однако робот, в прямом смысле с настоящей душой, счёл, что и подобное времяпрепровождение доставляло ему тепло и только тепло на пару с вечной любовью к его ослепительно чистой красотке внутри обретших «второе дыхание» не таких уж за столько времени изношенных комплектующих.       И ощутил ВАЛЛ-И яростное нагнетание поршней да усиленную работу встроенной внутренней вентиляции, чтобы отвечающая за эмоции флеш-карта ненароком не сгорела пышным пламенем изнутри. Также произошло и с ЕВА, если судить о негромкой, прерывистой, «сладкой» хорусовой истоме, как будто бы она и правда отлично всё понимала, пусть на самом деле это было не совсем так. Сама же поисковой зонд таки не могла в точности сообразить, что её муж из грубой литой стали и проводов пытался с ней совершить, пусть почерк некой неизвестной практики взаимоотношений очень впечатлял и даже услаждал её проводные схемы сродни равномерно охлаждающей термопасте. Но тем не менее продолжала вздыхать от не пойми откуда возникающих вялотекущих тёплых импульсов в самом низу её корпуса… Ненароком вспоминая полные безбашенности и адреналина безумные деньки во всё ещё существующих пустынях с их постоянным пеклом от солнца, до которых тоже, как ни покажется странным, докатился вездесущий вонючий мусор… Эти оторванные от реальности с приличием ощущения феерии свободы были необходимы неповторимой красавице при постоянных неудачах найти хоть что-либо живое органическое, то бишь выполнять работу по плану. Без них она не могла жить тогда, без него не представляет жизни сейчас и всегда.       И тут же милейшая робот, клавшая на законы гравитации с момента её самого первого «пробуждения», с плазма-пушкой внутри правой «руки», сообразила в своём дефолтном алгоритме, что ей в данном необъяснимом случае были важны только колоссально приятные ощущения, понемногу набирающие интересные и сладкие, благозвучные обороты. Среди сотен других последовательных схем поведения, выстроившихся позднее при неумолимом развитии передовой программы действий через чувства и восприятие окружающих миров, кристально чистая ЕВА признала получение удовольствия через проводные нейросети самым лучшим в данный момент. И вот, спустя мгновения вовсе не придавала значения тому, для чего дорогой ей мусорщик делал с ней вот всё это действо, в то время как в её «уме» плясал медленный танец факт признательности за эту идею. Ибо приятные покалывания, протекающие по искусственным, поблёскивающим внутри через почти прозрачный корпус нейронам, потихоньку убаюкивали и её современный, очень устойчивый даже к сильным разрушительным «любовным» багам многоядерный процессор. От всего от этого конусовидная белоснежка с округлёнными верхом и низом стала очень желать этого и дальше… бесконечно и беспрерывно.       Ещё бы, пока томно мычала и крайне блаженно постанывала с молением вслед её мнительному герою, пытаясь наглаживать краешки его бинокля своей благостной ладошкой правосудия… что хочется слушать лучше этого? Однако она, вполне «умудрённая» прежней захватывающей и опасной работой, часто до последнего пыталась держать контроль, пока не разобралась бы, что к чему. И тем не менее, предоставила своему горячо любимому доброму мужу действовать самому. Не принимая во внимание отголоски нерешительности в его странных любовных действиях… ибо доверяла ему, как себе, и никак иначе. Да, ЕВА определённо всегда, с момента условного прозрения, хотела быть только его «женщиной» за его заслуги. И, верно подумать, беспросветную, но искреннюю, достойную похвальных зрительских симпатий наивность на пару со светлой любовью, которая ни много ни мало спасла человечество на заре гибели от самого себя. И желала она, чтобы он не менялся притягательным характером ни под каким членораздельным предлогом — оставался таким же «простым», но очень умным ботом «времён динозавров» с хорошенькой фантазией, каким был и каким остался сейчас.       И, после довольного гудения разной тональности со слабоватым от нежности присвистом, разглядел ВАЛЛ-И полуоткрытое отверстие с выпуклым обрамлением на нижней части белого, как ангельский свет, корпуса ЕВА. Не стал гусеничный и в этот раз изменять пытливому любопытству, разъедающему любые задержки по поводу и без, ибо тогда не был бы собой — неудержимым любознателем. Ещё и довольно затейливым даже при неведении о назначении предмета, раз мог запросто найти применение чему покруче дамского лифчика с подкладками, о чём не стоит говорить на широкую публику. И, предположив, что это стыковой вход для подключения в сеть к главному ядру любимой, коснулся он отверстия кончиками клешней, вначале открыв его полностью.       И тут же стало его ненаглядной жене очень тепло и сладко внутри… как никогда прежде даже при любых полярных друг другу волнениях на пределе. И охватила её нега чрезвычайной чувствительности буквально с «головой» при бесшумном воздухоотводе сверху, отчего «таявшая» зонд еле удержала свою гравитацию от высокого нагрева материнской платы. Тепло не спеша, но с достаточно горячей температурой, начало обволакивать все её нежные проводные схемки питания, непосредственно отвечающие за сами эмоции помимо файловых архивов, отчего она хихикнула, с довольством изображая на большом чёрном дисплее «прикрытые» от блаженства «глаза». И сочла ЕВА, что это хорошо… до невозможности, ничего лучше быть просто не могло для неё и её представлений о жизни с мужем под одной крышей. Однако ВАЛЛ-И, очень увлечённый и обретший уверенность после её видного налицо одобрения собрался пойти дальше, без стеснения и с нескрываемой возбуждающей увлечённостью пробуя проталкивать клешню внутрь. И заставило это зонда, его зонда, его падкую на необходимости внимания на политическом уровне грозную воительницу закричать практически неискажённым «голосом» от восторга!       Похоже, увлекательное дело продвигалось вполне себе успешно, и оттого при помутнении от глубинных радостей вспомнил гусеничный, как недавно пробовал проталкиваться в свою невероятную жену… и повторил он эту процедуру на сей раз с конкретной целью. Может, того мистического эффекта, который так хотел познать этот влюблённый без памяти вечный мечтатель, ещё не случилось, но он стал ощущать явно больше горячего родного тепла, чем в первый раз. Ибо любовные заряды душной, но волшебной горячей страсти медленно охватывали его близкий к перегрузке уникальный саморазвитый процессор достойной выдержки временем. Следом же почувствовал герой спасения людей от полного забвения сильное трение внутри него самого. И стало ему ещё более странно от этого, чем от того, что он со стремительно растущим наслаждением делает с его единственной, пусть и при нераскрытом вопросе «сексуальности» планеты. Но ещё более непонятной вещью предстало то, что гусеничный заметил небольшой откидной люк в верхнюю сторону на нижней части коробочного корпуса, которой он пытался доставить удовольствие ей, себе и Земле.       И вышла из отверстия за люком длинная, в меру утолщённая металлическая вещь, напоминавшая ось, где конец закрывал паз с бороздками. И заставил этот спорный сюрприз робота остановиться от проталкивания бампера об основание, с интересом негромко присвистнуть ещё громче и со стрекотом, да прикоснуться к этой диковинной детали и провести по ней концами клешней. И, сделав это под неподдельным впечатлением, ВАЛЛ-И решил для себя, что это хорошо, даже очень… просто несказанно чудесно от складывающейся жаркой чувствительности, где стоит предпринять логичное завершение или продолжение. Ибо ранее вовсе неизвестные его общей базе данных пошлые импульсы, намеренно способствующие сбоям всех его алгоритмов действий, сразу же вызывали желание испытывать их ещё больше и как можно скорее понять их значение.       После чистый своей «душой» и корпусом мусорщик снова погладил малость искрящуюся узловую, сияющую от неоднократного предвкушения страстного наслаждения дырочку ЕВА. Отчего та резко вскрикнула и протяжно вздохнула с некоторыми помехами, не слишком прерывающими ритмичность искусственного тембра вокодера — почти также, как делают люди на нервах, или обуреваемые положительными эмоциями, когда моментами вовсе не важны никакие другие. И стало так потому, что она поняла возбуждение мужа ей и её особенностями строения куда лучше и шире, чем вначале. И вот, решив больше не тянуть резину ни на цикл, гусеничный ввёл «новообразованную» штуку внутрь малость полупрозрачного зонда наполовину, закрывая стеклянные «глаза» внутренними перегородками. И чувствовала ЕВА себя прекрасно, восхитительно, роскошно… как никогда раньше не было и не представлялось в её базе данных, словно на несколько гигабайт увеличился её объём! Пока он сам заходил поглубже без особых трудностей со стороны её наполнявшегося устойчивой жарой и некоторой гладкой масляной сыростью изрядно потеплевшего входа в рай механический.       И становились довольные вскрики с каждым введённым сантиметром толстоватой округлённой железной палки всё более похотливыми, изничтожающими любое сомнение со смущением, вызывающими массу противоречий. Но настолько эмоциональными, искренними и фееричными, что ни о чём другом «размышлять» помимо «насильно» врезавшейся в кору оперативной памяти основной программы вовсе не хотелось! И стал её набирающий успехи законный любовник неоднократно входить и выходить влажной «осью», ускоряясь в пределах допустимого ради дарения наслаждения чуточку жужжащим проводным схемам, провожающим в полный экстаз помимо прямого энергетического подключения к ядру. О, только бы она была счастлива им и его однозначно оригинальной, очень своевременной идеей… и пусть всё началось с небольшой проверочки при внутреннем оспаривании факта, не имеющего логического объяснения! И была ЕВА готова благодарить ВАЛЛ-И краткими словами по слогам и с искажёнными глубокими вздохами без устали… за одну лишь идею совершить невообразимо сладкую практику взаимодействия и с этого дня углублённо её изучать до последнего манускрипта, способного явить себя внутри богатого воображения.       И вследствие возникла из грузного паза после нескольких таковых страстных и решительных толчков внутрь ультра-технологичного и многофункционального корпуса течь антифриза. И испугался робот, да поспешно вышел из робота, которая без заднего алгоритма повернулась в его сторону, получив приличную порцию посеребренной вязкой жидкости, пометившую её буквально всю — с верха до низа, потихоньку капая с неё на стальной пол. Но, однако, ЕВА, пребывающая в полном восторге, мечтательно рассмеялась, и на её дисплее не было видно неодобрения или же того, что она могла быть рассержена. То чувство было прямо противоположным, ВАЛЛ-И знал это… очень хорошо, что ему не пришлось долгими тяжёлыми разговорами выяснять неловко допущенные им причины возможного огорчения своей дражайшей супруги! И, конечно, оттого был очень доволен собой внутри, не особо желая выпячивать изобретательность перед той, которая куда более «прошарена» в её всеобщем архиве по части робототехники, механики, машиностроении и сути человеческой жизни.       И возомнил он в своём, пусть невероятно старомодном, но самом смиренном и столь родном любому разуму процессоре из ныне существующих в бесчисленный раз поставить любимый момент из фильма «Хэлло, Долли!», исполняя умеренный вираж в такт звучащей жизнерадостной музыке. Как всегда и делал, когда пробовал или отыскивал нечто новое и неизведанное, усердно пытаясь находить применение любым находкам, чтобы не терять времени, которое когда-то составляла вечность в забвении среди великих построек из мусора. Ведь это могло приблизить его к шикарным, фантастическим подарочкам судьбы хотя бы на миллиметр. Особенно подобным нынешнему… сказочно прекрасному для робота старейшей сборки уединённому времяпровождению. И, спустя несколько минут, завидный своей голой открытостью романтик ощутил прилив той же уже знакомой ему вязкой любовной жидкости из оси. И затем поспешил снова сразу ввести неясно для чего созданную разработчиками более семиста лет назад столь необычную штуку внутрь полностью до основания, чтобы она задержалась подольше в его самом любимом отверстии на огромном, преогромном свете…       И в итоге гремучая терпкая смесь антифриза и охладителя брызнула глубоко внутрь ЕВА, которая тут же почти оглушила вибрирующим криком всё помещение, полностью «разомлела» и едва на время не потеряла способность к нарушению законов гравитации от такого поражающего воображение наслаждения. Белый зонд буквально «горела» ярким синеватым пламенем страсти, видным через, казалось бы, понемногу трескавшийся при небывалом кайфе дисплей, от ощущений распределения сего жидкого состава по всем её внутренне-сборочным конструкциям! Каких участков бы они ни достигали… с каждой смешанной с лёгким холодком и прогревом каплей, проникавшей в самые труднодоступные места услады она испытывала чутко покалывающий, силой сдерживаемый моментальный перегруз. Близкий к мощному оффлайну, насчёт которого можно будет утверждать, что он не продержится долго от чрезмерно стойкого желания продолжения новейшего занятия, ставшего самым любимым с первого раза.       И оттого было сие удовольствие колоссальным, не сравнимым ни с чем, даже с глубокой, нерушимой любовью чувствами и симпатиями… ни ВАЛЛ-И, ни ЕВА никогда не чувствовали себя такими счастливыми! И это хорошо весьма, ведь он с превеликим удовольствием слушал её жаждущие продолжения озорные смешки и хорусовые восклицания вперемешку с участившимися гулкими щелчками от тех же помех, вызываемых потерей равновесия от сладости процесса достижения пика механической любви. Отчего умиротворяюще постанывал своим несуразным тихим визгом, пока наглаживал её спинной корпус краями бинокля, окружавшими его окуляры, между тем не специально вводя полностью мокрую ось глубже и выше… Ничего прекраснее и милее не могло и представиться обретшему вечное счастье роботу-мусорщику во всех нескончаемых снах его жизни, постигшей её настоящий смысл!

***

      И продолжала пара из несказанно давно созданных, по жизни необходимых обществу ботов, довольно значимых для новой эпохи человеческой расы, делать машинную неубиваемую страсть в течение других сотен лет. Делать это и ради себя, и ради будущего, где совсем не будет места угнетению и упадку среди всех живых, населяющих Землю. И, в конце концов, ранее слишком измученная планета, несправедливо использованная словно шлюха или обманутая дама, обрела первозданную «сексуальность» во всей своей красе… Тот желанный для глаз облик, о котором мало что могло знать и то самое «первое» поколение перед тем, как покинуть её восвояси. Стала очень красивой, куда ни посмотри — высокие деревья, сверкающие реки, величественные горы и пейзажи исключительно с ясным и ярким голубым небом. И всё же самой прекрасной, сладостной, слишком натуральной, важной её частью были два горячо любящих друг друга робота, страстно занимающиеся любовью, в каком бы безлюдном месте ни захотели, всю новую и безмятежную вечность.

Мир доведён до ручки. И мы находились на краю исчезновения из-за собственных деяний. Это мог быть конец нашей эры. Мы только и делали, что радовались, радовались и радовались сегодняшнему дню. Мы только и делали, что улыбались, улыбались и улыбались друг другу будто в последний раз! Сейчас, когда всё обошлось из-за сплочённости и победы здравого смысла… Будем делать то же самое с благодарностью, смотря в будущее семимильными шагами.