Вера

В келье было жарко. Тонкие струйки пота стекали по натренерованному телу, капая на хлопковую простынь, настолько старую, что из белой, она давно превратилась в кремово-серую. Странно, но постельное белье в келье святого отца пахло морозной свежестью. А сам падре пах кислыми яблоками, пылью и дымом. Эти два запаха мешались в один, кружили голову, заставляя утыкаться носом в бледное костлявое плечо. Одна сильная рука упирается в безбожно скрипящую кровать, вторая стальной хваткой лежит на бедре, беспощадно дёргая его на себя. Церковный настоятель не стонет, он тихо вздыхает, срывающимся шёпотом что-то произнося. Судя по звучанию, это молитва. Кто бы мог подумать, что этот «святой отец» вообще знает хоть одну? Но если отвлекаться, пытаясь понять, что же это за молитва, можно пропустить момент, когда тело падре вздрагивает, чуть прогибаясь под весом мужчины над ним. Можно пропустить, как он неожиданно подаётся навстречу, как его пальцы белеют, намертво вцепляясь в уголок подушки. Единственное, чего нельзя пропустить, так это момента, когда мышцы ануса Эрнеста сжимают член так сильно, что хочется взвыть. И только многолетняя выдержка позволяет не сорваться, сжать зубы и подавить стон. Уже потом, лёжа на узкой койке в душной келье, Михай вдруг вспоминает про молитву. -Эрнест… Ты веришь в Бога? Святой отец поднимает голову с сильного плеча, поворачивая лицо на звук, глядя на убийцу пустыми, невидящими глазами. -Я ведь церковник, — усмехается, садясь на край койки. -Это не ответ, — Михай тянется за очками, чтобы лучше разглядеть лицо падре, чтобы уловить малейшее изменение его мимики. -Какая разница, верю ли я в него? На его веру в меня это не повлияет.