Mirrors

Ниа любила зеркала. А Петуния Дурсль их избегала. Странности девочки женщину уже ничуть не смущали, что вы, но зеркала женщина ненавидела. Потому что никогда не видела в них саму Ниа. Вместо племянницы там всю чертову жизнь отражался совершенно другой ребенок, который смотрел так, будто лет на тридцать старше самой Петуньи. Ниа любила своё — не своё отражение. Тетушка боялась их обоих. Ниа пять лет, и голос в её голове смеется над очередной шалостью. Они только что вернулись домой, и сейчас вместе рисуют пальчиками на запотевшем стекле. Они рисуют солнце. Ниа улыбается, и отражение улыбается в ответ, задорно подмигивая из серебряных глубин. У него черные растрепанные волосы и яркие, голубые глаза. Голос в голове растет вместе с ней. Ниа не одна. Ниа уже одиннадцать, и отражение в зеркале говорит, в первый раз говорит с ней, а не просто смеется. Отражение зовут Том, ему тоже одиннадцать, но говорит он слишком серьезно. Он похож на глупого и такого непонятного взрослого, но все еще остается ребенком в её глазах. Том учит её никогда не плакать и быть сильной, оживлять цветы и творить на бумажном холсте живые пейзажи из давно забытого детства. Ниа верит Тому, а Том готов отдать за Ниа свою жизнь. Ниа тринадцать, она истинная гриффиндорка. Яркая, шумная и звонкая, она напоминает Тому океан из таких далеких, да и его ли (?) воспоминаний. Люди тянутся к ней, он же видит, не дурак. Люди смотрят на неё и улыбаются. Ниа щурит зеленые глаза и дарит свои улыбки в ответ, а голосу в голове чертовски грустно. Потому что ему она никогда так не улыбалась. Ниа пятнадцать, на её глазах умирает Сириус. Девочка хрипит, срывается на крик и громко рыдает, рыдает так, будто хочет отдать судьбе все свои слезы. Том рыдает вместе с ней, смотря в эти алые и совершенно не голубые глаза. Ниа кажется, что сегодня они оба теряют себя, а Том лишь просит другого, такого незеркального Тома: — Верни мне её улыбки. Ниа семнадцать, и она поставила Шах и Мат своему отражению. Бриллиантовые осколки разбившихся в дребезги зеркал разносятся по всему миру, ища нового Кая и глупую Герду. Ниа смеется, громко, слегка безумно, и голубоглазый почти хрустальный юноша смеется вместе с ней. Она берет его прозрачную руку и шагает в пропасть, разлетается на пылинки белого солнца. Отражения улыбаются друг другу. В последний раз.