Leadership

Уже третий день безостановочно идёт дождь. Из-за особенностей городского рельефа, вода стремительно стекает вниз, вследствие чего луж почти нет, но там, где они есть, возникает самое настоящее озеро, которое нужно очень долго обходить. Около этих больших луж много детей, и дождь им нипочём: прячутся под разноцветными зонтиками, на ногах надёжные резиновые сапоги, которые позволяют резвиться в воде без страха промочить ноги, бесстрашно запускать бумажные кораблики и целой сворой бегать за ними прямо по луже, где вода доходит детям чуть выше щиколоток. Цубаса улыбается, глядя на детишек, слыша их звонкий заразительный смех и чувствуя запах дождя. Она не любит такую погоду, но если люди радуются, а в особенности дети, то неважно, тучи ли на небе или ярко светит солнце. Она быстрым шагом идёт по прямой дороге, что есть только в центре города, крепко сжимая в руке зонт фисташкового цвета. В другой же сжат мобильный телефон, который неприятно вибрирует и воет простеньким рингтоном едва ли не на весь квартал. Кира отвечает на вызов, стараясь перекрыть голосом шум дождя: — Иду я, иду! Подожди ещё две минуты, я почти дошла. — Скорее, чай скоро остынет! Налить чай ещё до того как человек пришёл, даже с учётом пробок по городу и ужасной погоде — на такое способна только Хонока. Цубаса не может подавить смешок и прячет телефон обратно в карман, опасаясь за то, что на него попадёт влага, а это вызовет кучу неприятностей. Не хотелось бы нести его в ремонт. Они с Хонокой стали часто встречаться, только мало кто об этом знает. Ничего серьёзного, просто повседневные разговоры за чашкой ароматного горячего чая в кафе, со стаканчиком мороженого около фонтана или обычные прогулки вдоль берега. Но в последнее время их стали заподазривать в чём-то остальные члены двух клубов, а Цубасе внимание подобного рода не нравится, потому и решили, что посидеть у кого-то дома тоже неплохо. Хонока встречает её прямо у ворот, даже без зонтика. — Ты что творишь? — Кира выдала случайно эту фразу вместо приветствия. На днях финал «Живой любви», а она выскакивает только в футболке и шортах под дождь! — Не злись, я просто хотела тебя встретить! Хонока ныряет к ней под зонт и широко улыбается, берёт за руку да ведёт к дому, стараясь как можно скорее увести Цубасу в тёплое помещение. Та лишь незаметно усмехается. Хоноку не изменить, она это прекрасно знает. Есть в ней что-то такое, что притягивает людей, то, что не исчезает и не изменяется со временем. Кира не знает, что это, но понимает, что у неё самой этого нет. — Проходи скорее. — Косака подталкивает её к своей комнате, а сама идёт за полотенцем. От её глаз не укрылось то, что волосы Цубасы всё же немного намокли. Кира заходит в комнату и сразу садится на пол перед столиком, где стоит поднос с двумя кружками зелёного чая и лежит ноутбук. Недолго думая, Цубаса включает его и ждёт, пока он загрузится. Её внимание привлекает рабочий стол. Разве на фоне была не фотография её группы? Она улыбается и прикрывает рот рукой, чтобы не рассмеяться. И когда только успела? — Не смотри! Хонока сбивает её на пол, прикрыв чужую голову полотенцем, и в пару щелчков мыши меняет фон на какой-то деревенский пейзаж. — Поздно, я уже всё увидела. На самом деле Кире приятно, что Хонока поставила на главное изображение их фотографию, где они только вдвоём. Она сделана во время первого снега, между ними ещё был небольшой снеговик, которого они сами слепили. Косака демонстративно надувает щёки и усиленно вытирает волосы Цубасы, из-за чего последняя забавно морщится и мотает головой, стараясь освободиться от этой хватки. — Зачем ты его вообще включила? — Я же говорила, что помогу, чем смогу. Хочу посмотреть ваше выступление ещё раз. Ей трудно в деталях вспомнить каждое движение каждой девушки, а их аж девять. Лучше посмотреть ещё раз, чем придумывать и совершать грубые ошибки, советовать что-то абсурдное. Ей до сих пор сложно смириться с тем, что они не прошли в финал. Они старались ничуть не меньше, если не больше, учитывали каждую деталь, но всё равно проиграли. Но она просто не может не помочь Хоноке, они ведь победили не просто так, они тоже чем-то жертвовали. — Ладно. Она убирает полотенце и садится рядом с Цубасой. Их колени соприкасаются, а когда Хонока наклоняется к ноутбуку, она чувствует чужое дыхание в районе уха, отчего по спине бегут мурашки. Косака мотает головой, отгоняя минутное наваждение, и включает видео. — Всё ясно. Цубаса кивает сама себе и берёт из рюкзака Хоноки ручку и блокнот, не спрашивая разрешения. Знает, что можно, сама бы достала и подала ей. — Что ясно? — Некоторые не успевают за темпом и им нужно подтянуть хореографию. Кое-кому нужно тренироваться в вокале, причём многим. Вы достаточно времени на него уделяете? Косаке даже обидно становится за такие слова: они так много и упорно тренируются, каждая из них занимается и вкладывает все силы, чтобы отлично выступить, делает всё необходимое. Но она не может не признать, что опыта у Цубасы больше, и к её словам стоит прислушаться. — Хонока? Она смотрит на Киру как-то странно, а потом неожиданно вопит: — В атаку! Теперь Цубаса на неё странно смотрит, не понимая, что она делает. А Косака просто её щекочет, но почему-то не получается, и она обескураженно отстраняется, дуя губы. Кто же знал, что она не боится щекотки. — Как маленькая. — Я не ребёнок. Кира улыбается и теперь сама нависает над Хонокой, вжимая её в пол и щекоча за бока. Она смеётся, не в силах остановится, и Цубаса чувствует, как в груди что-то обрывается, разливается странным приятным теплом по всему телу. Этот громкий искренний смех. Эти красивые блестящие глаза. Это хрупкое тело, которое остро реагирует на любое прикосновение. Это всё вызывает непонятные чувства, и Кира резко отстраняется, пытаясь унять учащённое сердцебиение. — Всё хорошо? — Да, просто... Она не знает, как это объяснить. Впервые она испытывает подобное. — Кира? А от голоса над самым ухом она и вовсе вздрагивает. Слишком близко. И почему она её так назвала? Где привычное обращение? Что вообще происходит? — Можешь закрыть глаза? Хонока смотрит с удивлением, но просьбу выполняет. Цубаса понимает, что если не сделает этого, то просто разорвётся. Глупо отрицать, что она ей нравится далеко не как друг. Хватит так страдать от любой ответной реакции со стороны Косаки. Она неуверенно приближается к её лицу, смотрит внимательно. А что, если она сейчас откроет глаза? Цубаса сжимает пальцы и глубоко вздыхает, стараясь успокоиться. Тише. Это ведь Хонока, ничего страшного здесь нет. Она неловко и легко, словно крыльями бабочки, касается чужих мягких губ, вызывая удивлённый вздох, но глаза Косака не открывает. Кира не спешит отстраняться: обводит контур губ языком, смакует их на вкус, наслаждаясь мягкостью. И почему они не обветрены? Ответ приходит сам, когда она чувствует лёгкий вкус земляники. Она и не знала, что Хонока пользуется гигиенической помадой, защищая губы. — Кира... Хонока всё же открывает глаза. На её щеках виден румянец, глаза сияют сильнее обычного, что заставляет Цубасу выпрямиться, но она не отворачивается. Не позволяет себе такой, по её мнению, слабости. Косака садится и проводит пальцем по своим губам, пытаясь осознать, что же сейчас произошло. Потом смотрит на Цубасу, прижав пальцы к губам. — Ты мне нравишься, Хонока. Она не знает, что ответить. Ей впервые признаются, да ещё не абы кто, а недавний соперник, главный оппонент на сцене. Но ведь сейчас они не враги, но и не подруги — язык не поворачивается такое сказать. Не подруги. Что-то большее, они стали слишком близки, из-за чего появилось чувство привязанности, которое переросло во что-то ещё. Ах, так вот оно что. Хонока улыбается и обнимает Киру за шею, вновь заваливая её на пол. Всё в порядке. Эти чувства взаимны.