Шлюха по неволе

Андрей с упоением терзал мягкие, податливые губы и вдыхал аромат лаванды, который заставлял мутнеть рассудок и сходить с ума. Длинные, светлые волосы щекотали руки, пушистые щеточки ресниц невесомо прикасались к щекам. Даша судорожно выдохнула, и ее теплое дыхание растеклось по коже волной мурашек. А затем ее губы ожили и переняли инициативу, беззастенчиво целуя его с откровенным бесстыдством, словно все границы приличия для нее растворились, да и вообще не существовали вовсе. Она наклонила голову и крепко обхватила его за шею, вжимаясь всем телом. Андрей напрочь забыл, где находится и что делает, для него сейчас существовали лишь чуть припухшие влажные губы и жар возбуждения внизу живота. Он уже потянул вверх за края легкого топика для сна, когда Даша перехватила своими тонкими пальчиками его запястья и резко отстранилась, заставляя Авдеева чуть ли не взвыть от досады. - Не сейчас, - девушка тяжело дышала и смотрела на него мутным взглядом, еще не осознающим реальность и отражающий его собственный, точно такой же. – Вика с минуты на минуту может прийти…Тебе пора. Она чмокнула его на прощание в щеку, и неловко пожелав спокойной ночи, поспешно выпроводила за дверь. Андрей смущенно одернул задравшуюся футболку вниз. В голове происходило что-то невообразимое, яркими фейерверками разливающееся по всему телу, а желудок сделал очередное сальто. Сердце переместилось куда-то в горло, и конвульсивно билось, перекрывая дыхание. Внизу живота все так же противно тянуло, и все тело ломило от неудовлетворенного желания. Он медленно сполз по стене и уткнулся лицом в ладони, чувствуя, как ткань джинсов соприкасается с и без этого напряженной плотью. С губ невольно сорвался тихий стон, в мысли настойчиво лезли бархатистая кожа и затвердевшие бугорки сосков сквозь легкую хлопковую ткань. Не выдержав, Андрей психанул и отправился в душ, желая расправиться с этой трижды треклятой потребностью и поскорей отправиться спать. Нет, все это не правильно, черт возьми! У нее ведь есть Морозов, и она без малейшего угрызения совести беспощадно крутит ими обоими. Может она выгнала его из-за того, что поджидала Макса? Мысль о том, что ненавистный соперник сейчас лапает своими грязными ручищами его девочку, вызвала целый шквал негодования и злости. * Прохладные струи воды крупными каплями растеклись по обнаженному телу. Настойчивая мысль не желала покидать и воображение уже живо рисовало картину: сильные, с выступающими венами руки остервенело срывали шелковую майку на бретельках, и короткие лиловые шортики, под которыми…О Боже ничего, совершенно ничего не было. У Андрея перехватило дыхание и он уткнулся лбом в кафельную плитку, чувствуя как намокшие пряди волос спадают на глаза. Ее хрупкие, холодные пальцы, возбужденно подрагивая расстегивали пуговицы на его рубашке, язык резко очертил наколку на шее. Пряжка джинсов звякнула, сдернутая рубашка полетела на пол, оголяя накаченный торс, с немного выступающими ребрами. Авдеев прерывисто втянул воздух сквозь сжатые зубы и с удивлением уставился на свое восставшее колом достоинство. Уж не на Морозова ли? Да, это просто гормоны, ведь ему шестнадцать как никак! Эти двое совершенно свели его с ума, и он вдруг невыносимо захотел увидеть, как он ее тра…Твою мать через колено двадцать два раза! Что за безумные, идиотские мысли? Но не преступление же это в конце концов! Желание… обычная потребность. Андрей обхватил свой член ладонью и чуть не застонал в голос от новой порции возбуждения. Воздуха катастрофически не хватало, тело извивалось в острых всполохах удовольствия и судорогах. Жар, невыносимая жара, испариной выделяющаяся на лбу, превосходное, липкое скольжение, изгибы женского тела под твердыми ладонями, резкие толчки плотно сжимающимися ягодицами… - Даша - выдохнул Андрей и ослепленный резкой оргазменной волной излился в руку, чувствуя прилив невыносимой слабости. Авдеев смыл с себя все следы онанизма и морщась от стыда поспешил вылезти на непослушных ногах из душевой кабинки. Затем перед ним промелькнул силуэт, резкий выпад кулаком, пронзительная боль в челюсти, мерзкий запах под носом…пустота. * Очнулся Андрей через несколько минут и с ужасом осознал, что не может двигаться. Он совершенно голый был крепко привязан к двум колоннам, а в рот была запихана грязная тряпка, от которой невыносимо воняло машинным маслом и бензином. Парень отчаянно попытался вытолкнуть «кляп» языком, но лишь беспомощно замычал. На звук из тени неторопливо вышел Максим Морозов собственной персоной, облаченный в темные пижамные штаны и обтягивающую майку. - Так, так, так, - ехидно протянул он и плотоядно облизнулся. – Посмотрите, кто у нас тут…Неужели, жалкий дрочун Авдеев? Андрей с силой дернулся, пытаясь вырваться но приглушенно застонал от больно впившихся в запястья веревок. Максим с интересом проследил за его действиями, и его губы еще сильнее расползлись в ядовитой улыбке, а глаза сощурились в узкие щелочки. - Что, никто не дает? Ай яй яй как не хорошо! Похоже ты у нас только в душе в кулак гонять умеешь, и девушек чужих облизывать, - его побледневшее от злости лицо приблизилось к Авдееву. – Хотя, кому нужен такой ущербный девственник? Тут он сделал резкий выпад кулаком, и у Андрея перед глазами поплыли темные пятна. Казалось, что воздух совсем рядом, но до него просто невозможно дотянуться. Послышался хруст переносицы, струйка крови потекла по подбородку. И видит Бог, если бы не кляп, он бы так завопил, что этот чертов ублюдок бы оглох до конца своей жизни, но вместо этого Авдеев должен был снова нечленораздельно мычать, сходя с ума от невыносимой боли. - Ну ничего, Андрюшка, я отучу тебя совать свой…кхм нос куда не следует, - пообещал Макс. Кулак уже летит под дых, заставляя сгибаться пополам, отчего плотно врезавшиеся веревки прорезают кожу до крови. Когда он усилием воли пришел в себя, то с ужасом увидел, как этот больной выродок стаскивает с себя пижамные штаны…и, нет этого не могло произойти. Чтобы его изнасиловал Морозов! Нет, это просто бред, его чокнутое воображение не более. Максим тем временем полностью разделся и насмешливо поиграл бровями. Андрей мечтал заорать, чтобы этот урод не смел к нему прикасаться, чтобы он немедленно остановился, он готов был простить ему что угодно, готов умолять, да пусть он изобьет его до полусмерти, все же лучше чем то, что он собирается делать! Парень не мог поверить в происходящее, если это случится…даже страшно думать, что будет, как он сможет с этим жить? Морозов собирался изнасиловать его, а он ничего не мог с этим поделать, совершенно ничего, только с застывшим ужасом смотреть на злорадно ухмыляющегося подонка. Нет, умоляю, нет! Убей меня, сломай мне все кости, только НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! Его сознание вопило, орало, визжало, рыдало, но ни одного звука не вырывалось из заткнутого горла. Андрей очень некстати почувствовал, как все внутренности скручивает, и тошнота резко подкатывает к горлу. Он пытается всеми силами сдержать ее, понимая, что захлебнется в собственной рвоте. Макс подошел к нему сзади, руки обвили талию и мягко прошлись по животу. Дотронулся до члена, медленно провел пальцами по всей длине. – Ммм, да ты меня хочешь Авдеев! – с удивлением нотками безумной радости воскликнул Максим. Что за…Андрей опустил глаза и с изумлением уставился на свое стоящее колом достоинство. Всегда оно подводит в самые ненужные моменты! - Чтож, сейчас я осуществлю твою мечту и оттрахаю как самую последнюю шлюху. Авдеев почувствовал, как что то большое ткнулось ему между ягодиц и был ослеплен новой, еще более яростной вспышкой боли. Каждая клеточка, каждый орган вопил и стенал от обжигающих болевых спазмов. Наконец морозовский член преодолел преграду и резким толчком почти наполовину вошел в Андрея, стараясь причинить тому как можно больше боли. На миг ему показалось, что в него вогнали раскаленный железный кол, который разрывает его на части, рвет все его внутренние органы. Кровь из разбитого носа, капельки пота, слезы унижения – все слилось в одну мерзкую металлическую соленую смесь. Максим, вцепился ногтями в его бедра, оставляя покраснения, которые потом преобразуются в синяки и что есть силы притягивал к себе парня, с каждым толчком причиняя все больше мучений, и наслаждаясь сумасшедшими агониями врага. Тесный анус не пропускал его дальше половины, но Морозов надавил со всей силой, на которую только был способен и вошел до самого основания, чувствуя, как кровь из разорванной раны хлещет на пол. Андрей полностью выпал из реальности и не соображал ничего, что с ним происходит. Вся боль отошла на задний план, перед глазами поплыли цветные круги, а резкий запах бензина и машинного масла от тряпки заставил помутиться рассудок. Заметив, что его жертва окончательно потеряла сознание, Максим резко вышел, взял пластиковую бутылку с водой и полил лицо несчастного Авдеева. Парень захрипел и попытался вдохнуть. - Не думай, что так легко отделаешься от меня, Авдеев, - прошипел он прямо тому в ухо. – Ты будешь чувствовать и ощущать все, что я буду с тобой делать, понял, мразь? Морозов, видимо решив оттянуть момент, отошел к своим штанам и выудил из кармана пачку сигарет. Заметив, как Андрей слабо трепыхается и пытается снова отключиться, он лишь усмехнулся и с наслаждением затянулся едким, сигаретным дымом. Авдеев не мог поверить в то, что еще до сих пор жив, и в то, что это сейчас действительно произошло. Его унизили, морально уничтожили, растоптали, как теперь жить с этим? Легче наложить на себя руки, а лучше умереть прямо тут не дожидаясь новых мучений. Максим приблизился к нему и выдохнул большую порцию дыма прямо в лицо. Он забирался в нос, разъедал глаза, заставлял давиться безудержным кашлем. А потом вытащил тлеющий окурок и приложил его к выпирающему из-за неудобной позы ребру. Мир окрасился в ярко-красный цвет, и смачно взорвался, осыпая все вокруг сверкающими искрами. Андрей задергался, уже не чувствуя прорезающих кожу веревок, и невидящим взглядом уставился на Максима, который завороженно наблюдал, как участок кожи расползается от ожога. Когда он наконец приобрел способность видеть, то снова ощутил как Морозов одним резким толчком растянул стенки прямой кишки и стукнулся бедрами об его задницу. Парень снова отключился, и тут же пришел в себя, когда Макс повторил действие и снова…и снова… - Чтоб ты сдох, тварь! – кричит Андрей во все горло, чувствуя как кровь из рваного отверстия хлещет по ногам. - Ненавижу, мразь! – кричит Андрей, когда Максим яростно долбит его зад. - Я убью тебя, сука! – кричит Андрей, срывая голос. И не одного звука не вырывается из плотно заткнутого горла, когда все внутри разрывается от оглушительных яростных криков, лишь болевые стоны вырываются сквозь ненавистную провонявшую тряпку. Наконец Морозов сделал еще несколько резких толчков и обессиленно закорчился в предоргазменных судорогах, наполнив внутренности Андрея вязкой спермой. Авдеев, полуживой, хрипло вдыхал, чувствуя как из него вытекают кровь вперемешку со слизкой жидкостью этого больного ублюдка. Все. В это самое мгновение его жизнь кончилась. - Ну что, понравилось, когда тебя ебут? Лучше чем тупо дрочить на всяких желтоволосых потаскух, не так ли? – глумился Макс, добивая униженного, морально уничтоженного парня. – Понравилось когда тебя трахают мальчики, не об этом ли ты мечтал? Ах да, если ты считаешь, что твои истязания закончились, то не спеши радоваться, все еще только начинается, сладкий. * Сколько прошло времени? Минута? Час? День? Вечность? Андрей не отдавал себе отчета в том, где находится и что с ним происходит. Он как обессиленная тряпичная кукла повис в своих оковах, чувствовал, как ноют сломанные ребра. Он не ощущал границ изломанного тела, зато отлично ощущал ноющую невозможную боль во всем теле и прежде всего в порванном заднем проходе. Голова бессильно свешивается на грудь. Лицо и волосы полностью промокли. От пота. От слез. От воды, которой Морозов пытался привести его в чувство. - Не смей отключаться, мразь, - бесился он. Все его перекошенное лицо расплывалось и существовали лишь глаза. Серо-зеленые, способные вытянуть душу, с дьявольским огнем в зрачках. Андрей со всей силы двинул лбом в лицо противника, со слабым удовлетворением отмечая, как тот завопил от неожиданности и ярости. - Ты очень дорого поплатишься за то, что сделал, уродец, - прошипел он и выудил, откуда то черную увесистую плетку. – Я хотел пожалеть тебя, но теперь подготовься к самому худшему моменту в твоей гребаной жизни. Плеть тонкой гибкой змеей взлетает в воздух и опускается на голые плечи, оставляя там красный рубец. Крупные ошметки крови летят на пол, а змеюка все никак не может насытиться, нанося все новые и новые удары. Максим упивается болью, которая наполняет карие глаза жертвы до основания, и безумно хохочет. Он – чокнутый кукловод-садист, а Андрей – беспомощная жалкая марионетка в его руках… - Смотри-ка, всю воду на тебя потратил, - театрально всплеснул руками Максим, сделав последний финальный шлепок плетью, которая тут же оставила новый ужасающий рубец. – А бутылка осталась…но не пропадать же дару, а? Он сунул под нос Андрею ватку, смоченную какой то жидкостью с очень знакомой вонью и перочинным ножиком разрезал веревки. Не ожидавший внезапного освобождения, Авдеев стукнулся об пол и распластался, чувствуя, как мутная пелена заволакивает рассудок. - Сейчас ты заснешь, а когда проснешься, возьмешь свои шмотки и свалишь отсюда и не надейся, что это наша последняя встреча. И кстати, не говорить никому о произошедшем в твоих же интересах. Ты же не хочешь, чтобы вся школа узнала про новую подстилку Максима Морозова? Не хочешь стать местной шлюшкой и давать каждому, без исключения? Держу пари, твой обожаемый Виктор первым же отымеет тебя во все дыры. А сейчас еще немного развлечемся, пока ты не уснул. Он вытащил кляп изо рта Андрея, взял валяющуюся неподалеку пластиковую бутылку и приставил горлышко с растянутому анусу. Авдеев застонал, его тело забилось в конвульсиях, он попытался отпихнуть противника, но от слабости не мог пошевелить ни одним органом. Максим сильнее надавил на бутылку, пока она не вошла до половины и наконец оставил одноклассника в покое. - Чтоб ты сдох, сука…ненавижу, - услышал он из слабо шевелящихся губ Андрея, и тот окончательно погрузился в сон. Жгучая волна обиды захлестнула его с головой. – Я люблю тебя, Авдеев…Ты даже представить не можешь насколько сильно. А ты сволочь желаешь мне смерти, и причиняешь мне такую боль, которая в разы сильнее той, что ты тут сейчас только что испытал. Как же ты не понимаешь, что я не могу спокойно смотреть на вас со Старковой, на то, как ты меня ненавидишь. Мой отец изнасиловал меня, когда мне было двенадцать, и я прекрасно знаю, что это такое не хуже тебя, но я пережил это. Ты меня достал, поселился в моей голове, заполнил собой все сны и кошмары…Я схожу с ума, понимаешь? – хрипло шептал Максим, смотря на бездвижного парня. – Я все равно добьюсь тебя и не важно, каким способом, понял? Он медленно сел на корточки рядом, словно опасаясь, что Андрей в любой момент может прийти в себя и осторожно провел рукой по искалеченным ключицам… ладонь скользит вниз по впалому боку…. Избитый, изломанный, сплошь покрытый синяками и кровоточащими ссадинами он все равно оставался самым прекрасным созданием на свете и это бесило еще больше. Максим наклонился над ним ниже и слизнул кончиком языка кровь на запекшихся губах. Сладкая. Сладкий. На его щеках блестели дорожки слез, которые Макс осторожно смахнул ладонью, затем мягко коснулся его губ своими. - Как же это больно, - прошептал он, посмотрев на окровавленное неподвижное тело одноклассника. Затем тяжело вздохнул, натянул на себя одежду и поспешил покинуть чердак. *