Клетка

      Виктории только казалось, что следующий день она сможет расслабленно поваляться в кровати, наслаждаясь покоем. Поворочавшись под одеялом целый час, она, ругаясь про себя, все-таки вылезла в сырой холод комнаты и поплелась в душ. Впереди был целый день, кажущийся бесконечным, и она поймала себя на мысли, что не знает, чем себя занять.       За время, проведенное на Базе, - так Вон именовал подземелья где они находились, - она ни одного дня не была предоставлена самой себе. Только теперь девушка начала осознавать, что постоянные тренировки позволяли ей забыть про ужас своего положения. Она так давно не видела дневного света, что солнце уже казалось одним из недостижимых фрагментов прошлой жизни, которой давно пришел конец.       Наскоро искупавшись и перекусив консервами, составляющими весь рацион, Виктория решила, что ей нужно срочно чем-то себя занять. Но поход в тир, в котором она расстреляла несколько обойм, ее эмоциональное состояние не исправил.       Неспешно бредя по коридору обратно к себе в комнату, она заметила поворот, показавшийся ей знакомым. Оглядевшись по сторонам, девушка поняла, что именно на этом месте ее тогда и застали при попытке к бегству Вон и другой, убитый ею стригой. Мир его праху.        Виктория остановилась, настороженно прислушиваясь к тишине. Внезапно возникшая идея с первого раза ей не понравилась. Но, еще раз покрутив ее в голове, она решила, что другого шанса может и не представиться. Быстрым шагом Виктория направилась по коридору вниз, в сторону своей бывшей тюрьмы.       Как оказалось, не так и далеко она тогда успела убежать, всего лишь на пару-тройку сотен метров, не больше. И вот вновь она очутилась в той темнице. Казалось, там ничего не изменилось – тот же тусклый свет, едва освещающий длинный коридор с многочисленными камерами, такая же тишина, изредка прерываемая стонами и бормотанием пленников. Людей только на этот раз оказалось намного меньше.       Виктория медленно шла вдоль решеток, напряженно заглядывая сквозь решетки, в надежде, что еще не опоздала. По большей части камеры были пустые. В нескольких она заметила людей, бесцельно меряющих шагами замкнутое пространство, либо забившихся в угол. Но все они вели себя на удивление странно. Словно не замечали девушку, глядя сквозь нее.       Увидев знакомую фигуру, Виктория с облегчением вздохнула. Ее несостоявшийся наниматель, изрядно осунувшийся и заросший щетиной, скрючившись, сидел у дальней стены камеры.       Сначала девушка надеялась, что он заметит ее, но пленник, не шевелясь, просто сидел на полу, вперив взгляд в одну точку.       - Эй! - Виктории показалось, что ее шепот разнесся по всему коридору.       Но мужчина продолжал сидеть как истукан, тупо глядя перед собой.       - Эй! Ты слышишь меня? - на это раз она решила говорить в полный голос, и даже негромко постучала кончиками ногтей о металлическую решетку.       Пленник медленно поднял глаза и, наконец, уставился на нее. Только теперь она поняла, почему он сразу не отреагировал на зов – взгляд лихорадочно блестящих глаз мужчины был абсолютно безумным.       - Аааа….. Это ты….., - прошипел он, и, резко поднявшись, внезапно кинулся в ее сторону. Виктория только в последний момент успела отскочить на безопасное расстояние. Вытянув сквозь прутья руку, мужчина попытался дотянуться до нее, но ему это не удалось, поэтому он просто вцепился в решетку, прижавшись к ней лицом.       - Что ты здесь делаешь? Что тебе надо? Ты с ними? - вопросы сыпались один за другим вперемешку с безумным хихиканьем. Виктория молча смотрела на некогда лощенного и ухоженного мужчину, который теперь напоминал опустившегося сумасшедшего бродягу.       - Выпусти меня отсюда, сука! - наконец заорал он во всю глотку.       - Все будет зависеть от тебя - наконец подала голос девушка, - Если ответишь на мои вопросы.       - А что ты хочешь знать?»- горячо зашептал он.       - Ты мой наниматель?       Мужчина неожиданно отшатнулся от нее, и опять забился в угол.       - Для какой работы меня собирались нанять? - снова задала вопрос Виктория.       Постояв некоторое время, и не дождавшись ответа, она прошептала: - Как хочешь, - и направилась к выходу.       - Я был всего лишь посредником, - его внезапно окрепший голос заставил ее остановиться, - Я не знаю твоего нанимателя.       - Хорошо, а что ты знаешь? - девушка вновь вернулась к решетке.       - Заказ на тебя поступил из «Стоунхарт». Со мной связались и сообщили, чтобы я доставил тебя к ним в офис. И заплатили сразу. Много заплатили. Зачем ты им понадобилась – не знаю. Могу только предполагать, почему Палмер и его прихвостни выбрали именно тебя.       - Палмер сам связывался с тобой?       - Нет, со мной говорило его доверенное лицо. Блеклый такой тип, - пленник неопределенно пошевелил пальцами, пытаясь видимо описать того типа.       - И что от меня хотели?       - Не знаю, - мужчина повертел головой, и снова захихикал, - Мне было приказано доставить тебя по нужному адресу и все. Ты же выпустишь меня сейчас? - он снова прижался к решетке, напряженно глядя на девушку:- Я же все тебе сказал!       Виктория задумчиво смотрела на него. Даже если она и отпустит пленника, для него это уже ничего не изменит. Он все равно останется надежно запертым за стальными решетками своего безумия, глубоко угнездившегося в разуме.       - Прости, - прошептала она, и, повернувшись, медленно пошла к выходу.       Ее плечи вздрагивали каждый раз, когда пленник с дикими криками кидался на решетку, посылая в ее след проклятия и оскорбления. Полученная информация практически ничего ей не дала, кроме названия фирмы «Стоунхарт». Но в нынешней ситуации возможности узнать больше у нее не было, поэтому Виктория решила вернуться к этому вопросу позже.       Вернувшись в свою комнату, девушка снова заскучала. Ее энергичный характер требовал действий.       Виктория окинула взглядом аскетично обставленную комнату: стол, стул, жесткая койка, большой металлический сейф, используемый вместо шкафа, в который она складывала одежду и продукты, выдаваемые ей на несколько дней. Оружие она обычно оставляла в оружейной комнате, предварительно почистив и проверив на боеспособность. Свое оружие ее наставник, по всей видимости, хранил где-то при себе, поскольку она ни разу не видела, чтобы он оставлял там что-либо из своего арсенала. Но оружейная комната не запиралась, поэтому девушка считала хранение оружия там в каком-то смысле даже удобным, и не воспринимала это как степень недоверия к ней со стороны Вона.       Ее вещи, в том числе и мобильный телефон, ранее изъятые при пленении, спустя пару дней ей все-таки вернули. Но фактически возвращенный ей мобильник не имел никакой пользы, так как связь на Базе не работала. Все-таки База по-видимому находилась на достаточной глубине под землей. Поэтому Виктория использовала телефон как фонарик, будильник, который вечно отключала даже не просыпаясь, или как камеру для съемки. Благо в комнате оказалась розетка, спрятанная за шкафом, а зарядное устройство обнаружилось на одной из полок в оружейной комнате. Что оно там делало, так и осталось для нее загадкой.       Виктория вспомнила, как она попыталась как-то в шутку сделать несколько фотографий перед тренировками. Вон на них получился весьма недовольным, и конечно, потом долго бурчал, требуя их удалить. Но в итоге девушка смогла отстоять право на «фотодокументацию злоключений», как она выразилась.       - Может быть, когда-нибудь потомки найдут этот бесполезный девайс, и по фотографиям смогут понять, что я не просто канула в лету, а была похищена злобными кровососами, которые решили сделать из меня местную разновидность Блейда, - тараторила Виктория, держа телефон на вытянутой руке, и пытаясь не допустить, чтобы Вон отобрал его и очистил память.       Наконец, сдавшись, Вон злобно прошипел что-то про безбашенных и глупых самок, и отыгрался во время тренировки, вывихнув ей руку, которую потом сам же потом и вправил на место, отчего Виктория орала как оглашенная и вспомнила все матерные слова, которые знала до этого, и придумав еще пару новых оборотов.       Сейчас же, покрутив в руках абсолютно бесполезный телефон, девушка переключила свое внимание на обстановку в комнате. Она уже давно замышляла привести свое временное жилище в более приличное состояние, но постоянные тренировки и усталость не оставляли ей для этого времени и сил. Но сегодняшний день как раз позволял ей реализовать уже давно созревшие планы.       Разорвав на тряпки одну из найденных ранее в шкафу старых рубашек, оставшихся неизвестно от кого, Виктория взялась отмывать комнату от накопившейся в ней пыли и грязи. Похоже, тут не убирались не один десяток лет, поскольку под разводами грязи, покрывающими стены, она обнаружила, что они когда-то были выкрашены масляной краской в белый цвет. Сложнее всего было с потолком и одиноко висящем на нем светильником, тускло освещавшим комнату. Как Виктория и предполагала, причиной того были многолетние слои пыли, покрывавшие плафон и лампу. Взгромоздив стул на металлическую столешницу, девушка взобралась на шаткую пирамиду и принялась стряхивать пыль и паутину, неприятно липнувшую к рукам. Облюбовавшие комнату пауки в панике разбегались по сторонам. За этим занятием ее и застал Вон.        Сунув нос в комнату, он с подозрением оглядел конструкцию, выстроенную посреди комнаты.       - Ви, ты что делаешь? - наконец спросил он.       От неожиданности Виктория чуть было не потеряла равновесие и не свалилась на пол, но в последний момент удержалась, энергично размахивая руками и балансируя на стуле.       - Не видишь? Пауков гоняю! – недовольно буркнула она.       - А чем они тебе помешали, эти пауки? – спросил Вон, войдя в комнату и глядя на нее снизу вверх.       - Паутину плетут, гады, - сказала девушка, как раз закончив оттирать плафон светильника, и спрыгнула на пол. Выпрямившись, она дерзко посмотрела на вошедшего: – С чем пожаловал? Я же вроде сегодня свободна?       - Свободна, – стригой отошел к стене, и, прислонившись к ней, продолжил наблюдать, как Виктория разбирает пирамиду из мебели, - Просто зашел предупредить, что завтра нас ожидает вылазка в город. Ты едешь со мной.       - Да неужели? Мое затворничество закончилось?! – девушка недоверчиво вытаращилась на наставника. – А чем обязана такой чести?       - Тебя пора вводить в дело, - Вон прошелся по комнате, сцепив руки за спиной. - Инструкции получишь утром. И постарайся не проспать, как обычно, - с этими словами он направился к выходу, но уже в дверях остановился. - И все же, чем тебе помешали пауки?       Виктория не удержалась и прыснула от смеха.       - Пауки тут ни при чем, просто выражение такое. А комната давно требовала уборки. Не замечаешь, тут даже светлее стало?       - Зачем вся эта уборка? - Вон снова огляделся по сторонам.       - Ну, видишь ли, - девушка принялась вытирать влажные руки, - Раз уж я застряла тут надолго, то почему бы не обустроиться с комфортом?       - Период жизни человека недолог, особенно в роли охотника, - парировал Вон, - Не вижу смысла создавать тут для себя комфортные условия.       - И сколько продержался мой предшественник? - тихо поинтересовалась она.       - Около семи лет. Потом выработал свой ресурс – погиб в перестрелке. Это был максимальный срок, на который способна человеческая особь в таких условиях. Тебе столько не протянуть, не надейся. Максимум год, может - два.       - Да ты тут, как я погляжу, прямо-таки образец человеколюбия и гуманности, - возмущенно выдохнула Виктория, и медленно подошла к Вону. - Я клянусь тебе, - чтобы заглянуть в глаза охотнику, ей пришлось привстать на цыпочки, - Перед тем, как погибнуть, я заберу тебя с собой в ад, поверь мне!       От хорошего настроения у нее не осталось и следа. Внезапно нахлынувшая слепая ярость накрыла ее пеленой, и единственным желанием было просто уничтожить этого кровососа, который смотрел на нее с невозмутимым интересом.       - Ты вроде не была знакома с прежним охотником? Почему его смерть тебя так разозлила?       - Вопрос не в том, знала его я или нет, вопрос в потребительском отношении ко мне и к остальным людям, которые так или иначе вам помогают. Неужели нельзя относиться ко мне и к окружающим человечнее?       - Человечнее - это как? – бесстрастно парировал Вон. - Так, как вы относитесь к коровам или к овцам? К собакам, посаженным на цепь? Вы, люди, относитесь к окружающему миру потребительски, как будто все остальное создано ради удовлетворения ваших прихотей. Даже друг к другу относитесь так же, используя в своих целях. Так почему ты решила, что мое отношение к тебе не подпадает под определение – «по-человечески»?       Виктория абсолютно не ожидала подобной отповеди. Она ошарашено смотрела на Вона, понимая, что в некотором смысле он прав. И от этого в груди все сжалось. Хотелось просто плакать, чего она никак не могла себе позволить.       - Знаешь что? – она сжала кулаки и гневно посмотрела на стригоя. – Ты очень удачно для себя поделил мир на черное и белое. Мы, типа все такие плохие, жестокие, чуть ли не жрем друг друга живьем... А ты кто? Рыцарь в белых доспехах - защитник сирых и убогих? Ты защищаешь только собственный образ жизни, вывернув все окружающее наизнанку и извратив для собственной выгоды! Если мы и используем друг друга, то все равно что-то отдаем взамен. Ты же просто используешь людей для собственной выгоды – либо как пищу, либо как наемную силу, без всякой отдачи! Ты что, не понял, что ты – просто обычный паразит!, – от возмущения и ярости Виктория уже кричала, не пытаясь сдержаться. – Мы, люди, по крайней мере, пытаемся стать лучше, а ты – взял от нас все самое гадкое и принял за аксиому, и теперь этим прикрываешь свое мировоззрение. Я уже поняла, что я для тебя – скот, который пойдет на убой при первой же возможности. Только я отличаюсь от скота тем, что пойду на убой осознанно, по собственному желанию, и не для того, чтобы защитить твои интересы, и интересы твоих так называемых патриархов, - мне на них наплевать, а чтобы защитить людей, которые гибнут. Так что сделай так, чтобы я хотя бы сегодня не видела твою мерзкую стригойскую рожу! Вали отсюда! – с этими словами Виктория в ярости швырнула в Вона лежащий рядом на столе метательный нож, которым она обычно открывала консервы.       Охотник даже не дрогнул, когда лезвие пролетело в нескольких сантиметрах мимо его головы и вонзилось в стену. Простояв так несколько секунд и глядя на девушку, которая, тяжело дыша, стояла напротив него, Вон вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.       - Черт, он даже не изменился в лице, - яростно подумала про себя Виктория, - Ледышка кровососущая.       Придя в себя после такой отповеди, она тяжело опустилась на стул. Безмятежное настроение, которое было у нее с утра, пропало. Она вся клокотала от гнева и ярости. Ее не столько разозлили слова стригоя, сколько то равнодушие, с которым он их произносил. Сложилось впечатление, что он говорил о ней и других людях, как о предметах мебели или каких-то консервных банках, которые после опустошения выкидывают в мусор.        «А я ведь для него как та самая консервная банка», - сокрушенно подумала девушка, - «Не более того».       Посидев так еще несколько минут, Виктория вернулась к уборке. Никакого желания ее продолжать уже не было, но закончить ее она решила просто из-за упрямства, сделав назло этому гаду.       «Вот уж хрен тебе», - зло думала она, отмывая пол, - «Не дождешься моей смерти. Прежде я спляшу на твоих костях и вырву жало. И уши отрежу, на ожерелье. И не только уши…. Все, блин, выступающие части тела….»       Закончив уборку в комнате, Виктория поняла, что успела остыть и успокоиться. Все-таки лучший способ разгрузить голову и эмоции – занять руки, так обычно говорила ее подруга Мари, и она была права.       Комната после уборки приобрела более-менее обжитой вид. Отмытый светильник пропускал гораздо больше света, пол оказался выстеленным кафельной плиткой, которая до недавнего времени скрывалась под слоями засохшей грязи. Санузел тоже оказался не таким жутким. По крайней мере, большую часть следов грязи и ржавчины отмыть ей удалось. В шкафчике даже нашлось еще одно зеркало, не такое мутное, как то, что висело над раковиной, и Виктория без раздумий нацепила его на место старого, уже давно покрытого трещинами и потеками. Похоже, до этого здесь действительно не было ни одной женщины, а обитавшие ранее мужчины не сильно утруждали себя поддержанием чистоты и порядка.       Но она никак не могла выбросить из головы слова наставника о том, что не задержится тут надолго. Неужели она действительно найдет свой конец среди проклятых кровососов, и с этим ничего не поделаешь? И сколько все-таки ей удастся продержаться с таким образом жизни?        В глубине души Виктория понимала, что тренировки Вона направлены, прежде всего на то, чтобы она смогла выжить при любых условиях. Он этого не говорил, но, заставляя ее часами стрелять по мишеням и тренируя выносливость во время спаррингов, тем самым делал сильнее и увеличивал шансы на выживание.       Спустя несколько часов, засыпая, Виктория дала себе обещание, что обязательно найдет способ вырваться на свободу, даже если для этого ей придется перебить всех охотников и их Патриархов.