Силой доверия

Артанис стремительно шла по галерее Дворца Тысячи Пещер, не замечая ничего и никого. Придворные Владыки Тингола, если попадались навстречу родственнице государя, спешили отпрянуть к покрытым гобеленами стенам, чтобы уступить Артанис дорогу. А дева действительно не видела, из последних сил сдерживая слезы. Гордость не позволяла Артанис показать слабость на глазах у всего двора. Дортонион пал. Ей не нужно было дожидаться гонца, чтобы узнать судьбу своих братьев. Сестринское сердце дважды раскололось болью, что перехватывала судорогой горло, заставляя забывать дышать. Оба мертвы. Она бы несказанно радовалась, окажись это предчувствие ложным, – но нолдэ уже давно не была столь наивна, чтоб тешиться бесплодными надеждами. Сердце не ошибается. Но и не спешить навстречу гонцу она не могла, – выяснять, что осталось от Соснового Края, отправился её возлюбленный супруг Келеборн. Тьеллэ... Теперь он возвращался. Подобрав струящиеся юбки, Артанис стремительно сбежала вниз по лестнице, что выводила в широкий коридор, идущий к воротам дворца, куда должны были подойти возвратившиеся. Там уже собрались местные синдар в ожидании новостей. Однако не было ни возбужденной суеты, ни нетерпеливого гула, лишь шорохи шагов по полированным плитам пола, да шелест одежд. Не одна Артанис предвидела, что новости будут скорбными. Прежде чем присоединиться к остальным, она остановилась, переводя дыхание, поправила платье, убрала под венец выбившуюся светлую прядь. Она должна выглядеть безупречно. Очень кстати подвернулась зеркальная панель на стене; все идеально, разве что глаза покраснели и странно блестят. Она провела по ним ладонью. Теперь, кажется, лучше. До слуха донеслось бряцание кольчуг и оружия. Пора. Более не задерживаясь, высоко держа голову и неспешно, с достоинством ступая, Артанис вышла к гонцам, плывя через расступившуюся перед ней, как вода перед носом корабля, толпу. Служанка подала ей чашу с хмельным медом, и Артанис поднесла питьё вошедшему Келеборну. – Приветствую тебя, любезный супруг, – её голос не дрожал. Почти. – Испей с дороги. Владыки будут ждать вестей в главной зале. – Благодарю, сердце мое. – Келеборн принял чашу, глядя жене в глаза. Под его серо-зеленым взглядом притворяться было бесполезно. Дыхание Артанис перехватило, и едва стало возможным уйти, она покинула остальных синдар, а после так и не появилась в главной зале. Но Келеборн знал, где её искать. Отсутствие жены его не рассердило, но сильно встревожило; он догадывался, что супруга может что-то провидеть, но лишь встретив ее сегодня, понял, насколько болезненна для нее оказалась потеря. Покинув Владык и наскоро приведя себя в порядок после долгой дороги, Келеборн отправился к жене. Как и предполагал, он нашел Артанис не в их совместных покоях, а на дальней верхней галерее Менегрота, с которой можно было видеть окружающий дворец лес. Синда подошел к супруге и, ласково обняв за талию, привлек к себе. Нэрвен, не вздрогнув, прижалась спиной к груди мужа. Похоже, она ждала его, прислушиваясь к шагам. Так они и стояли какое-то время, глядя на золотящиеся листья, не произнося ни слова, просто наслаждаясь близостью друг друга. Многие недоумевали, почему Артанис, сильная, гордая и властная, стала женой Келеборна. Никто не спорил, что он был хорошим воином, смелым разведчиком и мудрым советником, но он был вполовину не так славен, как его супруга, не был наследником Тингола, да и песен о Келеборне не слышали за пределами Дориата. Вот только эти многие, должно быть, не видели, какими супруги бывали наедине, и как властная, честолюбивая Артанис становилась ласковой и женственной Галадриэлью. Вот и сейчас, когда она стояла в объятиях мужа, Ее тело и душа, только что напряженные, как перетянутая струна, медленно и неровно расслаблялись – пока наконец, словно разом потеряв опору, Артанис развернулась к Келеборну лицом, обмякла в его руках и заплакала. Беззвучно, но содрогаясь всем телом, лишь изредка шепча. – Я ничего не смогла сделать, что бы помочь моим братьям… Я считала себя сильной, но вся моя сила оказалась бесполезна. Тьма надвигается на наши земли, и не в моей власти противопоставить ей хоть что-то, я могу только сидеть здесь и наблюдать, как гибнет мой народ, как обращается в безжизненный пепел моя земля, как Черный враг забирает жизни моих родичей... Я бессильна, Тьеллэ… Я слабее новорожденного человеческого ребенка. Только это стократ хуже... Теперь они все мертвы. Мертвы, ты ведь знаешь. – Она подняла к нему заплаканное лицо, и глаза казались черными от расширившихся зрачков. – Ты сильная, Галадриэль, – тихо шептал ей муж, обнимая за плечи и покачивая, как ребенка. Артанис дрожала под его руками. Она была в отчаянии, в безысходности. А еще она очень устала; с тех пор, как впервые увидела в грезах горящие сосны, она старалась не смыкать глаз. А в последние дни – и подавно. Усталость и бессилие идут рука об руку. Опытный воин Келеборн это знал: подхватив жену на руки, он понес её дальним коридором, где редко кого можно встретить, в их покои. Впрочем, Артанис тоже знала об усталости, но сейчас она забыла о ней под гнетом скорби и неспособности что-то изменить в наполненном болью мире. Оказавшись в покоях, Келеборн осторожно уложил свою ношу на постель, шепча ласковые, сплетенные колдовским ритмом слова, от которых мокрые ресницы сомкнулись, даруя покой. Убедившись, что Артанис какое-то время проведет в грезах, синда покинул её, но вскоре вернулся с чашей, наполненной чем-то вязким и темным, источавшим терпкий пряный аромат. Запах потревожил чуткое обоняние Нэрвен, и она возвратилась к реальности, нахмурив тонкие светлые брови. – Что это, возлюбленный мой супруг? – Испей, сердце мое. – Ласково поддерживая жену за плечи, Келеборн поднес чашу к её губам. – Теперь ты чествуешь меня? – попыталась пошутить дева и, сделав глоток, поморщилась, – Что это? – Настой по рецептам авари. – Ответил синда и, не позволив жене отставить питье, добавил, – До дна. С последним глотком веки Артанис сомкнулись, и она вновь погрузилась в дрему – тягучую, темную, и ласковую, без видений. – Ты чувствуешь в себе бессилие, – прошептал Келеборн над телом спящей жены, – и жаждешь избыть его. Но это не так просто, ибо страхи и сомнения обуревают твою душу. Чтобы отринуть их, опять же нужна сила. Где её взять? В желании и стремлении. А что делать, если их нет – вызвать... Откуда-то в его руках появились широкие шелковые ленты, синда дернул их, проверяя на разрыв, и улыбнулся, когда те не поддались. Положив их в изголовье, он устроился рядом с женой, осторожно снял с неё обувь, расшнуровал верхнее платье, плавно стянул, так что Артанис даже не пошевелилась, оставив жену в тонкой шелковой сорочке. – Как же ты прекрасна, – прошептал он, легко касаясь губами губ. Снял с волос венец, выплел нити жемчуга, вынул заколки и сплел золотисто-серебряные пряди в одну толстую косу, достигавшую колен Артанис. Затем он осторожно перевернул жену на живот и крепко связал её запястья шелковой лентой, конец которой закрепил на резной спинке кровати. Переместившись к ногам, Келеборн ласково провел ладонью по нежной, гладкой коже жены от щиколотки до бедра, ласково огладил ягодицы и бережно развел стройные ноги. Прикосновение сорвало с губ спящей тихий, будоражащий кровь и фантазии стон, услышав который, синда улыбнулся – похоже, зелье действовало. Он обмотал лодыжки Артанис лентой и крепко привязал их к столбикам широкой кровати, а под живот спящей подложил подушку. Еще одну ленту он протянул от связанных запястий к ногам; когда супруга примет нужное положение, останется только закрепить узел. Зажигая свечи в ожидании пробуждения жены, Келеборн вспоминал слова мудрого авари, которого как-то встретил в своих странствиях по Белерианду. Он помнил воды Куйвиенен и зов Ороме и не жалел, что отказался от Похода за море. Они говорили о многом, но сейчас Келеборну вспомнились рассуждения того эльда о природе Старших Детей. Их воля способна подчинять себе прихоти тела, исцелять раны плоти, но мало кто задумывался о том, что раненую душу можно исцелить с помощью тела. Но для того его необходимо освободить – чувства, желания, инстинкты. Тогда Келеборн не думал, что настолько близко столкнется с подобным, а ритуал авари, в который его вовлекли, показался почти диким. Но рецепт настоя отложился в голове синда накрепко, словно родич Тингола предвидел, что когда-нибудь столкнется с душевной раной, которую не смогут исцелить чары Эсте. Артанис проснулась, словно вынырнула из мягкой, ласковой темноты и, даже не осознав, где находится, поняла, что с ней происходит что-то странное. Всё тело обрело ненормальную чувствительность, и даже ощущение легкой сорочки на спине было остро, как любовная ласка. Артанис попыталась подняться, грудь ныла, даже сквозь шелк, прикосновение покрывала к напряженному соску сорвало с губ тихий стон, но ей удалось встать только на колени. По простыням скользнула лента, лишая Нэрвен возможности двигаться дальше, так что теперь та могла лишь изгибаться, дрожа горящим от почти болезненного возбуждения телом. Артанис дернулась в путах, но тут же застонала; напряжение мышц отдалось огнем в самых сокровенных уголках тела, между бесстыдно разведенных ног стало влажно. В следующий миг на глаза легла плотная повязка, а ухо обожгло дыханием. – Ты прекрасна, Галадриэль. Доверься мне. Лицо Артанис заалело, когда она поняла, какой её сейчас видит муж, бесстыдно раскрытой, дрожащей, извивающейся, ибо стоять ровно было невозможно, возбуждение грызло изнутри и снаружи, каждое прикосновение отдавалось огнем и пряно пахнущим соком, и притом, совершенно беспомощной. Она попыталась хотя бы свести колени, но и они оказались закреплены лентами в положении, не позволявшем ничего скрыть. И притом, сама Артанис не видела ничего, не знала, что будет в следующий миг, где и как супруг коснется её. Все тело трепетало в ожидании, изнывая от напряжения, чувственности и огня. Это было невыносимо, но Нэрвен могла лишь извиваться, прогибаясь в спине, припадая плечами к постели, вскидывая бедра, словно весенняя кошка, и просить… – Тьеллэ, – полустон-полушепот, – сделай что-нибудь… – Что, любимая? Она услышала, как он подошел. – Развяжи меня. – даже сейчас это звучит почти как требование. – Нет, – отвечает он после паузы, – потому, что не поможет. Зато, – снова томительное молчание, – я уверен, тебе мешает это. Он взял её косу и провел пушистым кончиком по вырезу сорочки на спине. Легкое прикосновение заставило выгнуться, оборвало дыхание. – Я понимаю, что это «да»? – вкрадчиво отозвался супруг и стал медленно развязывать ленты, удерживавшие сорочку на плечах жены. А желание нарастало, Артанис чувствовала, что вот-вот сгорит, внутри пульсировало тянущей пустотой, требующей заполнения, заставлявшей прогибаться сильнее, поднимать бедра выше, разводить ноги шире. Темнота оставляла её один на один со своими ощущениями, не позволяя отвлечься даже на миг. Сорочка прохладно соскользнула с плеч и груди, цепляясь за напряженные соски. – Я не могу больше… Подол пополз вверх, обнажая дрожащие бедра, напряженные ягодицы, открытое, источающее влагу лоно. Локти подгибались, но прикосновения к груди были невыносимы. Кончик косы скользнул сверху вниз по спине, пересчитав позвонки, принялся вычерчивать узоры на бедрах, ягодицах, между ними. Артанис инстинктивно подавалась ему навстречу. Её тело, заглушив любые попытки взять над ним контроль, обуздать силой воли, требовало наполненности. Жаждало горячей, твердой мужской плоти,которая сделает ее, наконец, цельной, поможет достичь наслаждения, после которого огонь уйдет, оставив чувство покоя и удовлетворения… – Возьми меня… – Ты хочешь этого? – Да-а… – новый стон, когда коса коснулась раскрытого лона… – Ты приказываешь…? – Ладонь накрывала грудь, лаская сосок, зажала твердую горошинку между двумя пальцами. Артанис уже не стонала, а почти хныкала. – Аааах… Я прошу тебя… умоляю… не могу больше… Рука мужа оставила грудь Нэрвен и коснулась самого чувствительного узелка плоти между ногами жены. Та стонала, выгибалась, подавалась на руку, сгорая о желания, Келеборн ласкал её пальцами, проникая внутрь. Стройные женские бедра принялись ритмично двигаться, забирая как можно глубже. Но Келеборн дразнил, выходя на середине движения, замирая, меняя ритм, сводя тем Артанис с ума. Сейчас он точно был уверен, что все мысли о Тьме и власти, о бессилии, сгорели в темном огне неистовой, неконтролируемой страсти. А, значит – все правильно. Пальцы исчезли – и Галадриэль, наконец, получила то, что переплавит её огонь в наслаждение. Келеборн уже давно был готов. Его плоть заполнила тело жены, они нашли единый ритм за один удар. Оба возбужденные, горячие, супруги быстро дошли до края, и их голоса слились именами во вскрике удовольствия. А спустя немного времени повторили вновь. Несколько дней спустя, Артанис сообщила, что хочет направить на восток, за Синие Горы, исследовательскую экспедицию. Да, она не могла остановить войска Моргота, но могла искать союзников, ресурсы, готовить пути для отступления, если других шансов не останется.