Солнце уже садилось, когда Вейрен допивала последнюю кружку в «Новых землях». Она всегда заходила в это уютное местечко после выполненного задания — это была самая атмосферная и дружелюбная таверна Сиродила, в которой можно было расслабиться и тихо отметить успешно выполненный контракт. Разве что если ты не мерорасист: таверной владела добродушная данмерка Дервера, которую Алессия Оттус в своей книге описала как «злобная богохульница и грубиянка», что, конечно же, являлось полной чушью. Дервера всегда тепло встречала представителей любых рас, могла как поддержать беседу, так и оставить посетителя спокойно отдыхать. Последним Вейрен сейчас и занималась, потягивая спиртное на мягком кресле перед камином. Данмерка прикрыла глаза. От тепла, исходящего от очага, и звука потрескивающих дров захмелевшую девушку клонило в сон. Но пока что нельзя: нужно вернуться в убежище и доложить Винсенту об успешно завершенном контракте. Вейрен медленно открыла глаза и посмотрела в танцующие языки пламени. Винсент Вальтиери.… Казалось, от этого имени где-то внутри распаляется такое же пламя, кое наблюдалось в камине напротив. Вампир среди «темных братьев» поначалу отнюдь не показался ей привлекательным, даже напугал своей темной сущностью. Но со временем мужчина заслужил доверие. Он был всегда учтив, всегда вежлив, в некоторых темах их мнения совпадали. А если и не совпадали, то за их обсуждением они могли проводить не один час: эти беседы всегда были чересчур увлекательными. Как и сам Винсент. В какой-то момент данмерка поняла, что дружеская атмосфера стала стремительно изменяться в более игривую, более томительную, более волнующую. И каждый новый отчет, каждая новая их встреча, даже само присутствие Винсента в убежище — все это так же пьянило разум, как выпитый сегодня мацт. Если подумать, данмерка и вампир — отличный долголетний союз… На этой мысли Вейрен решила, что алкоголя на сегодня хватит, стерла мечтательную улыбку с лица, поднялась с кресла и направилась к хозяйке таверны, которая тем временем начищала вымытые кружки за барной стойкой.
— Как всегда, благодарю за добродушный прием, — она искренне поблагодарила Дерверу, и положила на стол пухленький мешочек с золотыми. Она всегда платила несколько больше положенного.
— Уже уходите? На ночь не останетесь? — с сожалением в голосе поинтересовалась хозяйка таверны.
— С удовольствием бы, но есть еще некоторое незавершенное дело.
— Понятно. Что ж, здешние двери для вас всегда открыты, с нетерпением жду вас вновь.
— Вы же знаете, я не заставлю вас ждать.
Данмерки рассмеялись. Вейрен обменялась с Дерверой доброй улыбкой, и направилась к выходу из постоялого двора.
Сумерки сгущались над Чейдинхолом. Городские улицы были практически пусты: пара зевак да стража у ворот. Вейрен натянула темный капюшон, избегая лишнего внимания, и направилась к заброшенному дому. Город небольшой, так что путь до нужного дома не был долгим. Снаружи может показаться, что его окна и входная дверь намертво запечатаны досками, но на деле это были лишь декорации для прикрытия: дверь спокойно открывалась ключом. Главное, не открывать её у всех на виду. Впрочем, на старый обветшалый и пугающий дом местные жители уже давным-давно не обращают внимания и обходят стороной.
Закрыв за собой дверь, Вейрен услышала эхо чьих-то ругательств. На всякий случай держа руку у кинжала, она спустилась в подземелье и чуть не была сшиблена летящей куда-то Телиндрил. Раздражение на лице босмерки было заметно даже из-под тени капюшона. Впрочем, завидев темную сестру, её лицо немного смягчилось.
— Вейрен, дорогая, как же я рада наконец увидеть хоть кого-то разумного в этом убежище!
— Здравствуй, Телиндрил.
— Возвращаешься с задания? Полагаю, контракт завершен успешно?
— Безупречно, — с абсолютной гордостью ответила данмерка.
— Не сомневаюсь, — улыбнувшись так, как когда гордятся членом семьи, Телиндрил одобряюще похлопала Вейрен по плечу. — Ты действительно дитя Ситиса, сестра. А вот насчет наших братьев я иногда не уверена, — босмерка красноречиво закатила глаза.
— Ты выглядишь раздраженной.
— О да, — прошипела женщина, — когда громила с рептилией в хлам нализываются каджитского дерьма и начинают громить все убежище да донимать тебя своими невероятными историями, я желаю только, чтобы они оказались на месте мишеней в тренировочном зале.
— Гогрон и Тейнава напились скумы? Они в своем уме? — данмерка еле сдерживала смех.
— Видишь ли, кроме этих двух недотёп все, даже М’Радж-дар, разъехались по делам да контрактам. Гогрон обнаружил некоторые торговые запасы каджита, и не удержался от того, чтобы их опробовать. Тейнава представлял примерную стоимость этого пойла, и поначалу пытался вразумить орка, но почти сразу на спор стал испытывать свою выносливость на пару с оным. Испытывать её скумой, Вейрен! — Телиндрил прикрыла пораженное лицо ладонью.
Данмерка хохотала до рези в животе.
— Не думала, что Тейнава азартен.
— Теперь можешь представить, что эти двое начали творить после пары-десятки глотков. Винсент просто-напросто заперся в своей каморке, а после того, как мне удалось ускользнуть к нему от этих позорищ империи, они начали донимать скелет и Шемера. Мне удалось выпросить у Винсента мелкий контракт, чтобы нашинковать стрелами кого-то вместо своих темных братьев, ибо отец ужаса не одобрит…
— Винсент на месте? — Вейрен вскользь поинтересовалась.
— Да, можешь не беспокоиться и забрать свою награду. Считай, кроме вас в убежище никого нет, потому что…
— Прекрасно, — растерянно пробормотала данмерка, уже ощущая томящую тяжесть в груди.
— Потому что когда я выходила из убежища, орк с ящером валялись под колодцем, намертво пьяные — из-за этого мне пришлось выходить этим путем. Бедняга Шемер где-то спрятался, а страж ходил обвешанный платьями и цветами. Так что да, из разумных существ только вы вдвоем.
— Замечательно, — она и не знала, радоваться ей или нет.
— Вряд ли остальные появятся в ближайшие сутки, а эти пьяницы точно не очнутся до завтрашнего дня. Не хочется оставлять тебя, но мне необходимо пустить пару стрел в свежую плоть, во славу Отца нашего Ситиса и за здравие братьев наших. Если ты понимаешь, о чем я, — босмерка вновь раздраженно фыркнула.
— Прекрасно понимаю, — Вейрен кивнула, размышляя о сложившейся ситуации.
— Ну, бывай, дорогая сестра! — Телиндрил улыбнулась и на прощание похлопала девушку по плечу. — Да заключит тебя Мать ночи в свои холодные любящие объятия! — и с этими словами побежала к выходу из заброшенного дома, оставив данмерку наедине со своими мыслями.
«Наедине в помещении с вампиром, рядом с которым нормально дышать не могу? Проще простого, что уж там. Хотя… возможно, настало время поговорить по душам?» — Вейрен позволила себе хитрую ухмылку, и направилась к пульсирующей алым свечением двери в убежище.
Игривое настроение улетучилось, как только Вейрен переступила порог убежища. Вокруг царил практически полный мрак, и данмерка коснулась стены справа, решив, что безопаснее будет пробираться на ощупь. Войдя в основное помещение, она поморщилась от усилившегося насыщенного запаха перегара. Более половины факелов были потушены и валялись на полу, вместе с кучей обломков и осколков. Вейрен чуть не вскрикнула, когда заметила рядом движение и один единственный перемещающийся факел, но быстро сообразила, что это несчастный страж, обвешанный различного сорта тряпьем. Удивительно, как скелет не обвалился под тяжестью этого хлама. Выдохнув, Вейрен быстро поснимала тряпье со стража и забрала у него факел, намереваясь зажечь и вернуть на свои места остальные. Даже с огнем приходилось ступать очень аккуратно, чтобы не споткнуться о куски дерева и не наступить в липкие пятна непонятно чего. Раздражение нарастало по мере обнаружения причинённого ущерба при зажигании погаснувших факелов. Когда освещение было полностью восстановлено, картина была такова: разбит кофейный столик, на котором обычно лежала книга с догматами Братства, сорваны знамена организации, повалены книжные шкафы, кресла залиты непознаваемым видом пойла, даже любимый стол Тейнавы разнесен в щепки, вероятно, тем же Тейнавой. Ассасинка продолжила бы путь к комнате Винсента, но споткнулась о какой-то предмет и рухнула на холодный, устланный мусором каменный пол. Поднявшись и обнаружив, что тем предметом являлась та самая книга с канонами Черной Руки, но испачканная и порванная, девушка воспылала праведным гневом и, схватив пострадавший том, за несколько шагов переместилась к виновникам разгрома. Представители произошедшего празднества лежали друг на друге под колодцем, молча ароматизируя помещение перегаром, как и говорила Телиндрил. Вейрен гневно прошипела:
— Ах вы!
А затем пустила в ход том — удар, два, три, без разбора по пьяной куче, сопровождая действо яростными криками:
— Ах вы! Н’вашье отродье! Гуаров помет! Утворить такое с собственным домом?! Со священными символами Отца и Матери?! — данмерка швырнула том, уже помявшийся о металлическую броню орка, в его же лицо, которое начинало издавать страдальческие стоны. Тейнава также с хрипами начал просыпаться. Ассасинка с силой столкнула ящера с орка на пол. В ход пошли ноги и кулаки.
— Скампова гниль! Гляньте на них! Красавцы! Думаете, этот хлам буду убирать я?! Подъем! — Гнев давал достаточно силы, чтобы поднять ящера за шиворот к стене.
Пара пощечин орку, и тот также начал слегка подаваться вверх, пытаясь оказать сопротивление. В итоге и его удалось поставить на ноги. Затем Вейрен начала толкать недовольно бурчащую компанию к выходу из убежища:
— Да-да, вперед, скумовы пьяницы, на свежий воздух!
— Р-р-р-ейвен, пташка наша… *ик* — взглянувший на данмерку Гогрон расплылся в улыбке, осознав, что рядом его милая сестренка, однако ей, казалось, ласковые слова совершенно не понравились. Её лицо исказилось в еще более яростной гримасе, и казалось, что сейчас глупо улыбающиеся собратья-алкоголики вот-вот будут сожжены гневным лиловым пламенем её глаз.
— РЕЙВЕН?! Паршивцы, имя собственной сестры не в состоянии произнести!
— Не горячись, сестренка…- Тейнава слабым и невнятным голосом попытался успокоить девушку.
— Еще минута в этом убежище — и, клянусь Матерью ночи, я заставлю вас убирать этот погром сейчас же, а затем пущу вас на мебель вопреки Отцовским догматам! А ну вон отсюда! — напоследок пригрозив, данмерка вытолкнула собратьев за черную дверь. Судя по звукам, парочка таки не удержалась на ногах, но поднялась и направилась проветриваться. Данмерка раздраженно прорычала, а затем повернулась на приглушенный звук аплодисментов.
— Я уж было подумал, что мне придется перебивать запах перегара луковым супом Марии. Хорошо ты их! — на проходе к комнатам и кладовым стоял благодарно улыбающийся Винсент.
— Что ж ты сам их не выдворил?
— Честно говоря, я полагал, что мы не добудимся до них еще сутки, — вампир задумчиво почесал подбородок, — но благодаря тебе после этих суток уже можно будет вздохнуть с облегчением, ведь источники ароматов устранены.
Насчет суток Вейрен не была уверена, по крайней мере, сейчас ей дышалось трудновато, но причиной этому был отнюдь не тяжелый запах перегара. Мысль о том, что теперь ассасинка находилась с Винсентом в убежище один на один, заставила её нервно прокашляться. Однако озорной огонь в лиловых глазах не потухал, а отчет еще не сдан, поэтому поправив волосы и отряхнув броню, она направилась навстречу к палачу Чейдинхольского убежища, который все это время задумчиво смотрел на неё, склонив голов на бок и продолжая улыбаться.
В кабинете Винсента стоял запах плавленого воска, влажного мрамора, пергамента и дерева. Свет тут был яркий только у стола, за которым Винсент обычно оформлял и раздавал роковые контракты. По крайней мере, именно с этой целью здесь встречались ассасины с палачом чаще всего. Однако когда позволяло время, Вейрен захаживала сюда и ради увлекательной беседы. Винсент был умным, опытным и интересным собеседником. Сопоставлять вещи с точки зрения трехсотлетнего вампирского и векового данмерского опыта было увлекательно.
— Я бы предложил тебе выпить, но, думаю, после произошедшего не стоит.
— Ты прав.
— Что ж, присаживайся.
Они расселись по разные стороны за стол. Винсент сложил руки в замок и начал разговор:
— Итак. Полагаю, ты с хорошими новостями?
— Конечно. Мотьер спасся. Не без трудностей, но я все устроила. Все условия и требования соблюдены, — Вейрен гордо улыбнулась. Каждый раз она прилагала максимум усилий, чтобы контракт был выполнен безупречно.
— Отлично, — мужчина встал, чтобы подойти к небольшому комоду, и, вынув из него небольшой предмет, вернулся на свое место. — В качестве вознаграждения я рад вручить тебе этот амулет, Жестокое сердце, а также, — мужчина выдержал паузу и торжественно улыбнулся, — поздравить с повышением.
— Повышением? — от неожиданного поворота событий у данмерки перехватило дыхание.
— Да, дорогая сестра. Я с гордостью произвожу тебя в Ликвидаторы. У тебя холодная кровь и стальное сердце. Ты являешься олицетворением всего, что ценит Темное Братство. Поздравляю, — из-за пазухи он вытащил небольшой бронзовый ключ на скромном тисненом шнуре и положил его к амулету и заранее приготовленному мешочку септимов. — Также теперь я могу дать тебе этот ключ. Он открывает колодец, тот, под которым сегодня лежали твои братья. Используй этот ход для скрытного и быстрого доступа в наше убежище.
— Спасибо, Винсент, — приняв бонусные вещицы и спрятав вознаграждение в небольшую сумку на бедре, она вновь обратилась к вампиру, — Какое задание будет следующим?
Вампир одобряюще улыбнулся:
— Знаешь, честолюбие — твоя отличительная черта. Это хорошо. Только вот, — Винсент откинулся на спинку стула и развел руками, — боюсь, у меня больше нет контрактов для тебя. Наша совместная работа подошла к концу. С этого момента твоими контрактами будет заниматься Очива, здесь же в убежище.
Испытывая некоторое сожаление от полученной новости, девушка задумчиво склонила голову и принялась разглядывать каменные плиты.
— Но прежде, чем ты уйдешь, я хочу сделать тебе предложение, о котором, признаться, думал уже какое-то время, — эти слова были сказаны несколько пониженным тоном голоса.
Вейрен подняла заинтригованный взгляд на бретонца.
— Как ты знаешь, будучи вампиром, я могу передавать свой дар тем, кого сочту достойным этого. Мы хорошо поработали вместе, и я решил передать этот дар тебе.
Ожидала ли она такого предложения от Винсента? Она не знала. Думала ли она о таком исходе событий? Возможно.
— Хочешь ли ты, чтобы я передал тебе силу своего темного дара? Я могу понять твои колебания и не требую от тебя незамедлительного ответа.
— Я согласна, — её голос не дрогнул, даже прозвучал подозрительно уверенным.
— Ах, — в алых глазах блеснул таинственный свет — Превосходно. Вот, что тебе нужно сделать. Просто иди и поспи здесь, в убежище. Я навещу тебя во время твоего сна, окутав темными объятиями вампиризма. Ты даже не узнаешь, что я был там. Но когда ты проснешься, мы будем с тобой одной крови. Спустя три дня, после сна, темный дар окончательно вступит в силу. Иди же, сон ждет.
***
Она проснулась от звука открывающейся двери. Открывающий её человек несколько помедлил, будто не ожидал найти дверь открытой. Очевидно, что это был Винсент. Его шаги были почти беззвучными. Вейрен лежала на боку и притворялась спящей. Звук шагов прекратился, и она ощутила чью-то близость за спиной.
Он не торопился: ему нравилось наблюдать за мирно спящей данмеркой. Раскинувшиеся по подушке смолистые волосы, тонкая бледно-лазурная кожа и медленно вздымающаяся грудь зачаровывали взгляд. Спокойный сон и мирная жизнь в первые десятилетия после заражения вампиризмом были ему неведомы. Однако годы скитаний и борьбы сейчас казались оправданными ему сполна: сила, бессмертие, возможность безгранично исследовать мир и получать новые знания — в его распоряжении была вечность. И он был абсолютно серьезен, называя свой «темный дар» даром. Ему хотелось разделить его с кем-то, хотелось разделить свои века с кем-либо. Но он не предлагал такую возможность кому попало, тщательно присматриваясь к претендентам: для такой ноши требовалось достаточно силы и выносливости. Эта девушка была необычайно ловка и изворотлива для новичка-ассасина, что было похвально — именно такие люди были нужны организации. Безупречно выполненные задания, чего он не видел уже очень давно — вот это показатель. А еще…хотелось разделить свою вечность с кем-то близким сердцу, ведь вечность среди смертных друзей полна одиночества. А эта девушка… Одновременно хотелось её защитить, огородить от возможных мятежных метаний вампиризма, и одновременно хотелось приблизить её к вечности. Между ними происходило что-то, и это было очевидно для них обоих. Он видел это, он ощущал это напряжение в воздухе в их последние встречи. Он видел томный блеск в глазах и слышал хрипоту в голосе, возникающие при встрече с ним. И сам он не мог не заметить — каждую их новую встречу он с нетерпением ждет.
Темное покрывало очерчивало контуры молодого тела. Возможно, он не отказался бы когда-нибудь увидеть его во всей природной красе. Он медленно прошелся взглядом справа-налево, от очертаний ног, до обнаженного плеча и оголенной шеи. Встал на колено, чтобы склониться к ней. Он не был голоден, но ощущал какое-то подобие жажды. Отодвинул несколько черных локонов, легонько провел кончиками пальцев по голубоватой коже. Теплая. Живая. Манящая вампира своим неповторимым ароматом и вибрацией пульсирующей крови в жилах. Всего один укус. Он приблизился к шее девушки, медленно вдохнул пленящий аромат, и аккуратно провел кончиком языка по нежной коже. Девушка внезапно вздрогнула и шумно выдохнула. Винсент отпрянул, но не успел и опомниться, как девушка быстро развернулась и прильнула к его губам в поцелуе. Одну руку запустив в его волосы, другой она мягко обхватила его шею и потянула к себе, заставив приподняться к кровати. Мгновение замешательства прошло, и тогда Винсент с жаром ответил на поцелуй, опрокинув девушку на кровать. Выгибающееся навстречу вампиру тело и переплетающиеся на небольшой кровати руки и ноги все больше сминали простыни. Страсть захлестнула их, и горячие губы почти не переставали соприкасаться. Губы, скулы, мочка ушей, шея — мужчина стремительно покрывал их поцелуями то нежно покусывая, то оставляя небольшие темные кровоподтеки, отчего пораженная девушка не успевала перевести дыхание, но выгибала шею, подставляя под новые ласки. Губами Винсент ощущал, как участился пульс Вейрен, ощущал её частое сердцебиение, и это не могло не возбуждать. Его рубашка вдруг показалось такой мешающей и сдавливающей. Спешить в этом деле не стоило. Мужчина медленно приподнялся, взлохмаченный и глубоко дышащий, и принялся не спеша расстегивать пуговицы своей черной рубашки, не отрывая взгляда от лежащей под ним данмерки. Удивленная и взволнованная, она медленно провела руками по нижним пуговицам его мятой рубашки. Тяжело дышащая, с опухшими зацелованными губами, раскиданными по подушке волосами, прикрытая смятой простыней, но с вожделенным и озорным блеском в лиловых глазах. Ухмыльнувшись, она расстегнула нижние пуговицы рубашки, и, запустив руки под ткань, провела ладонями снизу вверх по твердому торсу, от чего кожа Винсента покрылась мурашками. Расправившись с пуговицами и скинув рубашку, он заложил ей руки над головой, и с еще большей страстью впился в её губы. Девушка пораженно ахнула, когда почувствовала, как из укушенной вампиром губы сочится кровь, и тогда, толкнув его в грудь, вместе с ним оказалась на покрытом ковром и скомканным черным покрывалом полу, но уже кокетливо восседая сверху.
Только сейчас Винсент с приятным удивлением заметил, что на Вейрен не было ни единого предмета одежды. Упавшая на пол покрывало открыло абсолютно нагое женское тело. С заработанными за долгую данмерскую жизнь шрамами, но стройное, упругое и молодое. Он хотел привлечь её к себе за талию, но та ловко перехватила его руки, и с загадочной ухмылкой опустила их ему за голову, прошептав на ухо пару будоражащих фраз и подарив этом чувственный поцелуй. Она хотела доминировать, и он решил ей это позволить. Медленно, поцелуями и жарким влажным дыханием, данмерка спустилась к его штанам, и, расслабив пояс и приспустив ткани, освободила уже возбужденный и твердый член. Не отводя лиловых глаз от изумленно наблюдающего за ней мужчины, она приступила к ласкам: медленно поглаживая, полизывая, посасывая, иногда нежно покусывая, что вызывало у мужчины одобрительные стоны. Но Вейрен не намеревалась на этом закончить, не так быстро. Как и бретонец. Она садится на него верхом. Свободной рукой приподняв его голову, впивается губами в губы, что-то шепчет, уткнувшись ему в шею. И вот она приподнимает бедра и опускается на вампира, приподнимает и вновь опускается. Бретонец издает глубокий гортанный звук. С каждым разом Вейрен приподнимается чуть выше и опускается жестче. Он чувствует, как с каждым движением её сердцебиение учащается, ловя каждую новую волну ощущений. Он чувствует, как ему хочется овладеть ею, насладиться ей полностью. Винсент придерживает её округлые бедра то сжимая её ягодицы, то лаская её тело, покрывающееся влагой, её округлые груди, очаровательно покачивающееся и вздымающееся при движении. Когда данмерка замедлила темп, вампир рывком перевернул её на спину, да так, что от неожиданности она резко выдохнула. Сделав пару медленных движений, бретонец принялся ускоряться. Девушка сладостно застонала — сдерживаться не было смысла. Звуки и шорохи, поцелуи и покусывания, нежность и жесткость, короткие вздохи и тяжелое дыхание, усиливающиеся стоны — все смешалось. Им нравилось двигаться, чувствовать друг друга, ощущать то, как отзываются на ласки их тела, как покрывается мурашками кожа. И впереди у них была целая ночь.
***
Они лежали в покрывалах на полу, наблюдая за огнем свечей на стенах. Винсент перебирал темные локоны Вейрен, и наблюдал, как переливается её слегка влажная светло-голубая кожа от тусклого света пламени.
— Значит, ты знала, что все закончится этим?
Данмерка развернулась к вампиру и непонимающе похлопала ресницами.
— А что, под «темными объятиями вампиризма» подразумевалось что-то другое? — и улеглась на спину, продолжив разглядывать огни в помещении.
Винсент усмехнулся. Хитрая девчонка. Даже Тейнава с Гогроном будто по заказу напились, чтобы быть выгнанной ею и дать возможность провести им вдвоем эту ночь. Что ни говори, а пары веков явно недостаточно для понимания природы разума как людей, так и других рас. Но не нужно и века, чтобы понять — вечность в одиночестве мучительна. Разглядывая мягкие черты эльфийки, вампир задумался. После их встречи и с каждым днем их общения ему стало казаться, что в давно замершем в холодном бессмертии сердце вновь возродились теплые, живые чувства. Он улыбнулся. Пожалуй, он давно не чувствовал себя настолько живым, как сейчас, рядом с ней.
— Я был серьезен.
Вейрен взглянула на бретонца.
— Насчет вампиризма. Я действительно считаю тебя достойной. За мои 3 с лишним века я встречал тех, кому хотел предложить это, и предлагал, но… Тебе я хочу подарить этот дар как никому прежде.
Данмерка внимательно слушала откровение Винсента. Несмотря на их продолжительное общение, о своем прошлом, своей жизни и чувствах он практически не рассказывал. Издержки вампиризма, приглушающего эмоции? Возможно. Но одно она знала наверняка — говоря о своих чувствах, он будет искренен. Вейрен протянула руку и убрала с его лица длинную прядь растрепавшихся волос.
— Это трудно объяснить. Я не привык говорить о таких вещах. Но, кажется, что чем больше я узнаю тебя, тем меньше у меня шансов не думать о тебе. Не только, как о коллеге или члене семьи, как…о чем-то большем.
— Мы оба об этом думаем. Но я надеюсь, ты не собираешься меня сейчас же тащить в Храм Мары в Бравиле?
— Как знать, — они оба рассмеялись. — Мое предложение так противоречиво. Мы живем в опасном мире, и наши жизни, отданные на службу Отцу Ужаса, полны риска. Вампиризм — тяжелое испытание, но оно дарит невероятные возможности. Я желаю уберечь тебя, но в это же время не меньше желаю быть с тобой одной крови… Ты сильная и поражающая своими способностями девушка. Поэтому я жду твой ответ, который — я уверен — будет правильным.
— Так что же, получается, все зависит от моего слова? — она провела кончиками пальцев по его груди и торсу.
— Конечно. Всего лишь короткое «да» или «нет», — Винсент улыбался, но не терял серьезности. Он мягко перехватил ладонь данмерки, когда та стала опускаться ниже по торсу, приблизив к своим губам и оставив нежный поцелуй.
— Мир, риски, жизнь… Тебе не кажется, что я давным-давно перешла все степени риска, связавшись с тобой? — Хитро улыбаясь, Вейрен провела перехваченной кистью по ключице мужчины, плавно переместив ладонь на шею, чтобы привлечь его к себе. Завлеченный, Винсент склонился над лиловоглазой данмеркой. Отбросив несколько влажных темных локонов с её лица и шеи, легко провел кончиками пальцев по голубоватой коже. Теплая. Мягкая. С неповторимым ароматом, в котором прослеживаются еле уловимые вампирскому чутью теплые железистые нотки. Всего один укус.
— Это значит «да»? — он приблизился к шее данмерки, медленно вдохнул этот пленящий аромат, который будет неповторимым для него при любом исходе, и аккуратно провел кончиком языка по нежной коже.
— Как знать.
