Разрыв

Безумный закат в эту ночь обещал остаться самым ярким воспоминанием на всю оставшуюся жизнь. Просто среди прочих закатов его выделяло ощущение чьих-то грубых рук, сдавивших его собственные, и глаза старшей, смотревшие в этот раз прямо на него. Не мимо. — Что такое любовь? — она судорожно цепляет застёжки на чужом камзоле и совсем не думает, насколько в этот момент может показаться неправильной. На неё тихо шипят и вырывают потрёпанную ткань, но не произносят и слова. Казалось, этот вопрос выбил из привычного уклада мужчину. Но сильнее этого он задел саму спросившую. Тогда ни один из них не был готов к такому разговору. И всё же, это было их первое, самое важное откровение. Безумный закат в эту ночь обещал остаться самым ярким воспоминанием на всю оставшуюся жизнь.

***

Когда ночь встретилась с днём, всё оказалось окрашено красным. Или лишь показалось. Женщина сломанной куклой сидела возле остывающего тела и смотрела на свои ладони. Она не верила в происходящее. — Как до этого дошло? Как мы до этого докатились? — предрассветную тишину прорезал срывающийся крик. А после стало ещё тише. Ночь стыдливо убегала, открывая взгляду место преступления. Солнце оглядывало землю и беспощадно озаряло каждый её закоулок. Женщина не верила в происходящее. Она не верила в свои силы.

***

— Любовь — это никому ненужные привязанности и боль, — именно так нас учили, именно так считал и я. — Она порождает предательство и поражает свои равнодушием. Этому миру любовь не нужна. С последними словами на землю падает первый снег и тут же увязает в чернильном дёгте нечаянно обранённой фразы. В этом месте всё давно разучились любить, а Мир отчаянно хотел жить, но умирал. С каждыми сумерками становилось всё холоднее.

***

На одежде безобразными всполохами застыла чужая кровь, что неприятно высыхала, словно грязь на солнце. В этот раз отбеленный лён совершенно точно можно было выкидывать. — Ты же уже сам понял, что нам для победы не хватает совсем смешного, — она смеётся, устало упираясь на стену. — В этой войне человечество потеряло то, за что когда-то сражалось. Как иронично. На самом деле, ни черта он не понял, и его совсем не интересовал тихий голос, сливающийся с шелестом ветра. Смеяться можно было лишь с того, что мир жил. Мир жил, а тело под его ногами больше нет.

***

Когда это произошло, не понял ни один из них. Лишь ледяные брызги и злой острый взгляд, коим его одарила женщина. — Не бойся, — криво усмехнулась старшая. — Если любовь — это то, о чём пишут в книгах, то мы с тобой не любим. Потому что ураган чувств нельзя было назвать тихим спокойствием влюблённых. Потому что их-миру-любовь-не-нужна. Но природа продолжала разражаться диким криком и слетевшей с катушек погодой. Быть может, это было знамением чего-то очень плохого, а, может, означало конец бури.

***

Посреди цепей, пронизанная заревом кровавого заката, угасала их тонкая непрочная связь. Предательство не прощают? Она простила. Безумный закат в ту ночь обещал остаться самым ярким воспоминанием на всю оставшуюся жизнь.

Но и он стирался, как стирается имя на хранимых сердцем часах. Время тогда застыло, а закат продолжал полыхать памятником их осквернённых чувств.

Если любовь — это то, о чём слагают легенды, то об их любви не сочинят ни одной строки.