Ты как произведение ар-деко

Чимину было четыре, когда он спросил маму, почему на его коже всегда были чернила. Он знал, что у всех на телах были метки, но как любой другой ребёнок он желал знать почему. — Мама, — спросил он с любопытством, — Почему на моих руках есть рисунки? Его мама присела перед ним и вытянула собственную руку. — У всех они есть, Чимин. Так ты найдешь своего соулмейта. Когда ты пишешь на своём теле, это появится на теле твоего соулмейта. Когда твой соулмейт что-нибудь напишет, это появится и на твоём теле. Глаза Чимина расширились от восторга. — То есть мой соулмейт может видеть, что я рисую? Мама выпустила смешок из-за его реакции. — Да, твой соулмейт может видеть всё, что ты наносишь на кожу. Глаза Чимина восхищённо распахнулись, и его мама улыбнулась и поцеловала его в лоб. С тех пор, насколько Чимин помнит, его тело всегда украшали искусные рисунки. Он не мог вспомнить ни раза, когда на его коже не было какого-нибудь беглого наброска или рисунка. В ранние года метки на его коже представляли собой довольно сносные каракули. Затем, как он подрос, каракули, возникавшие на его руках, превратились в замысловатые узоры, а со временем на его бедрах начали расцветать цветы. И так как рисовал Чимин сродни ребёнку, то вместо этого ему приходилось довольствоваться комментариями на каждый рисунок в качестве ответов. В тёплые летние деньки Чимин любил ходить в своё секретное местечко. Порой он приходил туда, когда ему нужно было время побыть вдали от мира. Это был покрытый травой луг, на котором весной и летом пышно цвела фуксия. Там же раскинулась могучая ива, служившая для него идеальным местом, чтобы прилечь, слушая журчащий недалеко ручеёк и чувствуя тёплый развевающий его волосы ветерок. Именно там он часто думал о своём соулмейте. Кто же это будет, было интересно ему. Как его соулмейт будет выглядеть, звучать, ощущаться? Порой, находясь на лугу, на нём начинал появляться набросок. Чимин наблюдал за тем, как тот развивался, и часто восхищался очень детально прорисованным произведением искусства, магическим образом возникшем на его теле. Его лучший друг, Юнги, часто сокрушался о том, как несправедливо было то, что Чимину выпала доля быть «крутым ходячим произведением искусства». — Почему ты выглядишь так, будто на тебе крутые татухи? — жаловался Юнги. Он вытянул свою руку. — Посмотри на это, Чимин! Посмотри! Рецепты! Это всё, что появляется на моём теле! Я выгляжу как гребаная поваренная книга! — Возможно, твой соулмейт — очень хороший повар или что-то такое, хён. Чимин попытался заглушить свой смех. Юнги посмотрел на него свирепым взглядом. — Моему соулмейту лучше быть великолепным. В начале последнего года обучения Юнги повстречал своего соулмейта. Чимин обнаружил это, когда в один день Юнги привёл незнакомца к их столику. — Джин-хён, это мой лучший друг Чимин, — сказал он. — Привет, Чимин, — парень по имени Джин улыбнулся. — Эм, привет? — сказал Чимин очень уж красивому незнакомцу. — Прости, мы знаем друг друга? — Нет, ты, придурок, — прервал Юнги. — Джин-хён — мой соулмейт. Чимин моментально лишился слов. Юнги, самый неромантичный, грубый, несносный парень в мире (почему они с Чимином вообще были друзьями), нашёл своего соулмейта раньше него. Когда он снова обрёл голос, то стал задавать вопросы на сверхзвуковой скорости. — Подожди, что? Как вы двое встретились? Когда вы двое встретились? Юнги, ты должен всё мне рассказать! И они рассказали. Юнги и Джин поведали ему самую клишированную и совсем не в стиле Юнги историю, которую только доводилось слышать Чимину. Они встретились на занятии по кулинарии (Юнги там был, потому что — ну, он даже не знал, зачем записался, если быть честным). Юнги всё пытался и проваливался приготовить сносный пирог. Джин увидел его мучения и предложил помочь. После этого они быстро стали друзьями. Юнги был впечатлён удивительным талантом Джина на кухне и его сноровкой к улучшению рецептов. Джин часто изменял рецепты, которые им давал преподаватель, чтобы улучшить их. Пара не осознавала, что они были соулмейтами, пока до Юнги не дошло, что рецептами, засеявшими его руки, являлись изменённые версии, которые создавал и записывал на себе Джин. Поняв, что Джин является его соулмейтом, Юнги завизжал так, что на него уставился весь класс. (- Это был мужественный рык удивления, — запротестовал Юнги. Джин покачал головой, усмехаясь. — Это, определённо, был визг. — Заткнись. — Заставь меня. Чимин притворился, будто его тошнит: — Вы двое отвратительны. Это привело к тому, что Чимин день за днём начал с нетерпением ждать возникающих на его коже чернил. Он хотел связи, которая была у Юнги и Джина. Порой те были настолько слащавыми вместе, что Чимин едва узнавал своего лучшего друга (но в самом хорошем смысле). С каждым новым рисунком Чимину казалось, что он будто получал частичку своего соулмейта. Он чувствовал бóльшую близость и связь каждый раз, когда бросал взгляд на шедевры, оживавшие на его коже. Чимину было жаль, что он не мог ничего дать своему соулмейту в ответ. Кроме комплиментов к рисункам, единственным, что Чимин когда-либо записывал на себе, были вещи, которые ему нужно было сделать: встречи, чтобы не забыть, домашняя работа на следующий день, та штука, которую попросила купить мама (что это было, ещё раз?). Его соулмейт, должно быть, считал его отстоем. Выпускной год подошёл к концу, и Чимин, Юнги и Джин вместе поступили в университет. Чимин гнался за мечтой стать профессиональным танцором, Юнги работал над тем, чтобы стать композитором и продюсером, а Джин, конечно же, делал шаги к становлению шеф-поваром. Когда трио привыкло к жизни в колледже, их круг общения расширился, включив в себя весёлого соседа Джина — Хосока, и друга Хосока — Намджуна. Хосок тоже учился на танцевальном, и у них с Чимином совпадало несколько занятий. Намджун был абсолютным ботаником и решил посвятить себя бизнесу. Колледж — это весело, решил Чимин, привыкнув к жизни там. Весело, а ещё безумно напряжённо с его плотно забитым расписанием. Сегодня он должен был встретиться со своим партнёром по танцу — Чонгуком, чтобы прорепетировать для показа в последний раз. (Он наспех наскрёб «репетиция в sol hall в 11 утра» прошлым вечером на руке, прежде чем откинуться без задних ног на кровати). А теперь его телефон показывал «11:05», и он ругался себе под нос. — Всё нормально, — младший прошёл через помещение, чтобы включить музыку. — Чимин-хён, забыл сказать вчера, попозже забежит Техён. Ты не против? Чимин кивнул. Он вспомнил, что Чонгук упоминал своего лучшего друга — Техёна — раньше. — Да, никаких проблем. А зачем он забежит-то? — Сказал, что пытается отыскать своего соулмейта. Кажется, его соулмейт написал, что будет в sol hall, — объяснил Чонгук. — А теперь давай начнём танцевать. После часа интенсивной практики парни направились в кафе на нижнем этаже, чтобы пообедать. — Можешь заказать мне еду? — спросил Чонгук. — Мне надо в туалет. — Ага, только скажи, что надо. Чимин начал искать ручку, пока не нашёл одну у прилавка. Он быстро записал заказ на руке, когда Чонгук как на одном дыхании выпалил, что хотел. — Спасибо, — сказал младший и исчез. Чимин бессмысленно лазил в телефоне, ожидая заказа, но был прерван, услышав неистовое постукивание туфель о напольное покрытие кафе. Он, как и все остальные в оригинальной столовой, повернулся, чтобы посмотреть на источник шума. Как оказалось, источником шума был высокий парнишка, который тяжело дышал, поставив руки на колени. На голове у него красовалась чёрная бейсболка, а на теле - свободная футболка (прекрасно выделяющая его ключицы, отметил Чимин), сочетающаяся с тёмными джинсами и кроссами. Когда парень повернулся, Чимин тут же его признал: это был Ким Техён. Должно быть, он торопился в кафе, чтобы встретиться с Чонгуком. Чимин изумлённо смотрел на то, каким привлекательным был Техён вблизи. Техён неловко выпрямился, будто внезапно осознал, что все в кафе на него пялились. Чимин посмотрел, как парень быстро заказал зелёный молочный чай, прежде чем проскользнуть за столик. Он продолжил следить за Техёном, попивавшим свой напиток. — Ей! — Чонгук появился в поле зрения Чимина. — Техён сидит там, пойдем к нему. Когда они подошли ближе, Чонгук повернулся к Чимину. — Хён, ты же не забыл заказать мне карамельный макиато, да? Чимин беззлобно закатил глаза на младшего, поднимая руку в качестве доказательства. — Конечно, не забыл. Я даже записал. Оба - и Чонгук, и Чимин - вздрогнули, когда Техён резко поставил свой напиток на стол. Стакан коснулся поверхности стола с громким «бух!». — Ты в порядке, Техён-хён? — спросил Чонгук. Техён не ответил, яростно обыскивая свою куртку. Он вытащил ручку, отдёрнул рукав и начал что-то неразборчиво писать. Чонгук обменялся взглядами с Чимином, когда Техён пробормотал «Карамельный макиато… он, должно быть» и продолжил писать. В этот момент Чимин заметил, как на обратной стороне руки начала появляться метка. Он отвёл взгляд от Техёна, чтобы проверить, чего хотел его соулмейт. Он ожидал милого рисунка, но всё, что нашёл,было лишь неразборчиво написанное нашёл тебя. Лицо Чимина сморщилось в смятении, и он поднёс руку ближе к лицу. — Нашёл тебя? — прочитал Чимин вслух сбитым с толку тоном. Он почувствовал на себе чей-то взгляд и поднял глаза. Техён смотрел на него со смесью неуверенности и взволнованности на лице. Он медленно выставил свою руку. Чимин взглянул на поднятую руку Техёна и на свою руку. Затем снова посмотрел на Техёна. Лицо Техёна разразилось в широкой квадратной улыбке. — Нашёл тебя.