Eclipse

Не понимал я, как можно играть и петь одновременно. Быть может, такой дар наследуют лишь избранные богами люди? Мне, дабберу, трудновато дается подобный трюк. Лишь когда я наблюдаю за игрой некоторых рок-исполнителей, у меня в голове возникают вопросы, о которых я потом быстро забываю. Сана был одним из таких исполнителей. Иногда я сравниваю того Сана, с которым я порою выпиваю, того Сана, который появляется в повседневной жизни и того Сана, который стоит на сцене, сжимая в руке гриф гитары. Эти три личности никак не вяжутся друг с другом, но тем не менее находятся в одном теле. Так какой же Сана был настоящим? Возможно я становлюсь романтиком, когда наблюдаю за его игрой на сцене, склоняясь к такому варианту, что настоящий Сана кроется в повседневности. Во второго, которого я вижу за стопкой водки, вселяется тот же самый демон, обителью которого обычно становятся русские люди. Хмельные, разгульные, а иногда спокойные, невольно выдающие свою душу под воздействием спирта. В третьем Сана я в который раз замечаю ангела, с которым японца с радостью бы приняли в свои ряды знаменитые Hells Angels. Вот только ангел ангелу рознь, и неизвестно, примкнул бы Сана к этим ребятам, или же закидал бы коктейлями Молотова новенький Харлей, принадлежащий лидеру группировки. Одинокий, не нашедший себя в Раю ангел, который готов довольствоваться малым, облик которого удается разглядеть единицам, покровительствует лишь ему. Лишь Сана был его фаворитом. И я видел его. Я ощущал присутствие этого гостя из потустороннего мира. Он очаровывал, вводил публику в транс, а заодно и пленял меня. Пленял своей неистовостью, мечущейся и одновременно спокойной душой, своей магией заставлял неотрывно следить за тем человеком, в которого он вселялся. Поистине мистическая сила. Да, именно такая мысль застревала в моей голове. Меня зовут на сцену. Этот зов пробуждает меня от транса, и вот я уже спешу к публике. Каждый раз я боюсь, что упаду со сцены, отвергаемый ангелом-хранителем, который теснится рядом с астральной оболочкой в теле японца и с помощью своей магии никого не подпускает к себе, но всякий раз, стоя на сцене рядом с одержимым, я начинаю понимать, что все-таки этот ангел не агрессивен, а то непонимание, та непризнанность в широких массах закаляет его, делая еще более доброжелательным к людям. Он не отвергает, он берет под свое крыло готовых слушать его, обволакивает легкой дремой и одновременно возбуждает толпу. Однако, когда я на сцене, он не распространяет свою магию на меня, оставляя мою душу в покое. Взамен я получаю другую силу. Мой голос становится сильнее, когда сопровождается тем ритмом, который задает Сана в союзе со своим покровителем. Быть может, это потому, что мой друг умеет ладить с этим существом и просит его принять меня? Снова и снова ощущаю эту силу. Я называю его игру Затмением. Пожалуй, я слишком романтизирую свои чувства и эмоции по отношению к зачарованному спутнику. Или нет?