Мы же просто дружим, пока никто не зашел

Приятный человек - тот с которым легко говорить, а еще легче молчать. Ты упоенно листаешь фотографии, просматривая отметки в Инстаграме, а твой собеседник перечитывает какой-то текст. Вы молчите. Не от недостатка тем, а скорее от усталости и нежелания разрушать эту теплую атмосферу, созданную под яркими софитами. Ургант и на вид, и на ощупь выглядит чересчур солнечным и теплым. Он весь лучится, радостно жмет руку, трогает за плечи и долго не отпускает ладонь, улыбаясь своей чеширской улыбкой. К Урганту хочется идти снова, жать приветливо протянутую руку и смотреть, смотреть на его легкие движения и толику флирта. Он флиртует всегда и везде, нарушая и свое, и чужое личное пространство так легко, словно его и нет у людей. - Все же хорошо, что вы пришли в качестве гостей, - говорит Ваня, поворачиваясь к тебе. Ты согласно киваешь и откладываешь телефон. Смотришь. На почти ровную щетину, на какую-то модную футболку, на забавные щеки Урганта, которые уже успели все обсудить несколько тысяч раз. - Зовите почаще, - улыбаешься ему, инстинктивно подаваясь вперед. Такие люди всегда располагают к себе, к таким людям хочется прикасаться. Тянешь руку для рукопожатия, но Ваня слишком контактный, поэтому обнимает. И он не из тех мужиков, которые боятся пересудов и недомолвок - ему не впадлу задержать руку дольше, погладить по спине, потрогать человека, зависнуть на несколько секунд. На пол собеседника он кладет хер, не создавая исключений или запретов. Объятия выходят долгими, потому что тебе физически нравится чувствовать под одеждой мышцы и крепкие руки, перехватывающие где-то между тринадцатым и четырнадцатым позвонком. Шура не такой - Шура слабее, но добивается необходимого резче и жестче. Не строит преград, не тратит время на длительный зрительный контакт, не распыляется на пустые доброжелательные фразы. Шурик сразу доходит до ядра, счищая ненужную ему оболочку. - Я бы с радостью, но это не только от меня зависит, - Ургант разрывает объятие, продолжая радушно улыбаться. Иногда страшно задуматься что творится в душе у таких солнечных людей и есть ли за этой улыбкой хоть грамм счастья. - Зови тогда в баню или на шашлыки, - смеешься, с ним легко переходить грани и шутить странные шутки. Шурик предпочитает фильтровать информацию, чтобы не смешивать дом, работу, тебя. - А Шурик тебя отпустит? - Ванька откровенно смеется в лицо, намекая на вашу тесную связь. Ему легко жонглировать шутками с подтекстами. Легко подразумевать, не высказываясь. Работа на телевидение обязывает говорить, не произнося. - Можем и его позвать, - пожимаешь плечами, Шура никогда не ставит рамок. Не запрещает, не гнушается разнообразием. - Можем, - тянет гласные Ургант, опуская широкую ладонь на диван между вами. - Вы отличный дуэт. Улыбаешься. Иногда из его уст простые вещи кажутся пошлыми. Иногда кажется, что он сам не понимает, насколько развязно ведет себя с людьми, вынуждая тех теряться в недосказанных предположениях и предложениях. Он еще что-то говорит про замечательное выступление и отличную находку с костюмом. Пока рука перемещается куда-то на коленку, слегка сжимая ее через плотную ткань ультрамодных джинсов. Тебе трудно скрывать свое расположение к этому человеку, симпатию, увлеченность. Ты медлишь, придвигаясь ближе. Все же какие-то стоп-сигналы у самого популярного ведущего есть, но ощупывать их на прочность не хочется. Ты поднимаешь взгляд и видишь живой блеск в светлых глазах напротив. Он не химически создан яркими софтбоксами и каплями для глаз, чтобы скрыть раздраженную слизистую. Наклоняешься вперед, улыбаясь, отвечаешь практически ему на ухо. Говоришь про хорошую программу и такого хорошего ведущего, с которым не стыдно и в баню заглянуть, и на край света податься. Шутишь, конечно же. Но он сжимает коленку сильнее, смотрит напрямую, практически не моргая. И облизывает пересохшие губы два раза. Считаешь, следя за языком. Выглядит крайне двусмысленно. А потом Ургант просто наклоняется к тебе и целует. Своими сухими горячими губами. Заставляя то ли покраснеть, то ли вздрогнуть от неожиданности. Никаких запретов у человека. И если бы ты не раскрывал призывно губы, обязательно цокнул, покачивая головой. Мол, нельзя ведь так - без стоп-сигналов жить. Все же они с Шуриком похожи. Оба целуются властно, с нажимом, расплавляя прикосновениями кожу. Тебя это не тревожит ни капли. Тебя это подстегивает. Подгоняет настолько, что твоя рука уже ощупывает грудную клетку, плечи и шею. Притягиваешь ближе, прильнув телом. Его руки кажутся слишком горячими, чтобы понимать их местоположение точно. Он шляется беззастенчиво по всему телу - от грудной клетки до бедер, по спине и затылку, по плечам и шее. Увлекает в слишком долгий поцелуй, от которого хочется шумно вдыхать теплый воздух в небольшой гримерке и щуриться, облизываясь. Как кот, наевшись сметаны. Когда тебе кажется все невозможным, его рука проникает ниже. Он даже не запаривается с молнией, нагло пропихивая ладонь в джинсы. Тебе тесно не только в этих узких штанах, но и в собственном теле. Ищешь, куда деть руки. Обвиваешь ими шею, потом поглаживаешь позвоночник, широкую спину. Какой же он все таки высокий и большой, по сравнению с тобой. Шурика ты можешь обхватить ногами, а вот его вряд ли получится. Впрочем, ты далеко продвинулся в прокачке своей пластичности. Когда пальцы лучшего телеведущего страны недвусмысленно гладят тебя сквозь ткань боксеров, шутить не хочется. А ведь у Урганта, должно быть, есть пару заготовок для подобной ситуации. А когда твои руки справляются с молнией на его джинсах и сквозь поцелуй слышится сдавленный стон, шутить уже и не о чем. Дверь распахивается в самый подходящий момент. Подходящий для хуевой комедии, где жена застает мужа с другим парнем в кровати. Шурик появляется в комнате с сигаретой, уткнувшись в экран смартфона. Ты в этот момент закрываешь глаза, переставая лицезреть белый потолок, пока Ванины губы настойчиво изучают шею. - Кажется, передача прошла отлично, а когда будет эф...- договорить гитарист не успевает, поднимая глаза и замечая происходящее. Ургант даже не останавливается, оттягивая кожу на шее зубами и сжимая член пальцами. Ты слишком громко стонешь, выгибась навстречу. Тебе мало. Хочется больше. Реще. Шурику стоит приподать урок Ване, показав как стоит брать нахрапом подобных тебе мужчин. Когда ты открываешь глаза, твой любовник стоит прямо напротив, наблюдая за происходящим. Ваня наконец-то отвлекается, поворачивая голову. В его глазах ни капли смущения, даже при условии, что твоя рука все еще жадно исследует его пах. Только задорный блеск, слегка затянутый поволокой. Возбуждение вырывается лишь неровным дыханием. - Может и его пригласим? - растягивает губы в улыбке, даже не собираясь доставать руку из твоих штанов. - Пригласи, - открываешь глаза. Тебе слишком хорошо, чтобы различать предметы и обстановку. Фокусировка только на людей. Шурик нервно закусывает губу, видимо прикидывая риски, Ваня улыбается уголками губ, стреляя взглядом то на тебя, то на твоего лучшего друга. Видимо, тоже прикидывает. И что-то в его взгляде есть хищное, животное, инстинктивное. Тебе даже хочется отрезветь, чтобы рассмотреть получше. Ты снова прикрываешь веки, изгибаясь в пояснице. От мысли, что Шура может присоединиться, начинают холодеть ноги. Эта авантюра слишком захватывающая, не в его стиле. Минимум рациональности, максимум безрассудства. Не рискнет, нет. Закроет дверь на ключ, а потом устроит тебе разнос. Мол, нельзя так бездумно лапать друг друга в гримерке. Надо по уму - номер в гостинице снять или на конспиративную квартиру съездить. А как тут сделать все по уму, когда руки такие горячие, глаза проникновенные и дыхание рваное, волнующее? Ты не слышишь, как закрывается дверь, потому что пальцы Урганта наконец-то решают избавить тебя от узких штанов. Он не церемонится ни с чем - стаскивает их полностью. Никакой морали - восхитительно. В ответ на его действия, пробираешься пальцами под резинку приятных на ощупь боксеров. Оглаживаешь член, сжимая большим и указательным. Кажется, вам нужно больше. Ты не улавливаешь момент, когда прохладные пальцы начинают стаскивать с тебя толстовку. Эти же пальцы проходят по шее, грудной клетке, животу. И ты осознаешь, что у Вани-то руки горячие. Перед тобой чудесная картина, честное слово, ради такого даже стоит просыпаться по утрам: возбужденный Ургант ласкающий тебя и поддающийся вперед, толкаясь в твою руку, а рядом Шурик, с потемневшими глазами рассматривающий вас. И только его задумчивостью вызвано замешательство и почти невесомые прикосновения. Прелюдию вы всегда проматываете. Почти прикрываешь веки от нежелания фокусироваться на ком-то, но замечаешь, как гитарист кивает ведущему. Все-таки пришли к соглашению. Видимо мысленно, потому что уши тебе еще не заложило. И после этого начинается другой отсчет времени - оно течет быстрее, бурля как река. С тебя быстро стаскивают остатки одежды, разворачивают на колени и жадно трогают. В четыре руки. По всему телу, сминая и царапая кожу. Часто и горячо, с напором. Кажется, что чужие пальцы исследуют тебя и под кожей тоже. Тебя проворачивают на 180 градусов, как на шарнире. Но ощущения использования нет. Тебя с такой жадностью ласкают пара горячих и пара прохладных рук, что впору самому вешать на себя ценник и продаваться. В волосах путаются чьи-то пальцы, а на бедрах оказываются руки. Прохладные. Шурик. Он не медлит, не пытается быть нежным любовником. Размазывает всегда заготовленную смазку и входит. Он предусмотрительный, но не нежный. Шурик трахает с силой, с полной отдачей, вколачиваясь до полной потери в прострации. Чтобы не потерять равновесие, ты опираешься на бедра Урганта, опускаясь ниже. Тебе приходит в голову крайне шальная мысль, которая подтверждается через секунду. Ты почти инстинктивно находишь его член и проводишь языком. Стон. Примешивается к сдержанным стонам где-то позади. Слышать, как они постанывают почти в унисон - практически песня. Для узкого круга лиц. Трек только для одного слушателя, если точнее. Ты насаживаешься глубже, ощущая во рту солоноватый привкус, горячие пальцы с нетерпением путаются в волосах. Он не трахает. Он просит. Шурик так не поступает, Шурик берет свое и отдает всю энергию, чувства и желание вдвойне. Но не просит. Ургант же нежен, ему нравится сам процесс, растягивание момента, действия. Он наслаждается каждым движением, легкими укусами, поглаживаниями. Шурик наслаждается результатом. Такие разные. Член гитариста входит размеренно и глубоко, с повторяющейся амплитудой. Он знает, какой темп подходит вам обоим, чтобы кончать примерно одновременно. Он знает сколько движений необходимо до твоего оргазма. Ваш секс за долгие годы практически выверен по минутам. И в периоды, когда ты отрицал подобную связь тебе казалось, что такая полумеханическая ебля быстро надоест. Но до сих пор не надоедает. Ты пытаешься стонать, но делать это с членом во рту крайне сложно. Поэтому просто двигаешь бедрами навстречу толчкам. Зато Ваня стонет отменно - не смущаясь, не сдерживаясь, не давя в себе громкие звуки. Скорее всего, Шурик время от времени смотрит на него неодобрительно, конспирация ведь, все дела. Останкино никогда не засыпает. Но тебе плевать, и Урганту тоже плевать. Ты почти отключаешься от всех мыслей, когда две пары рук разворачивают тебя снова. Как на вертеле, ей-богу. Теперь на затылке оказываются изученные до сантиметра пальцы. Шура не любит хватать за волосы, он давит на затылок, шею. На бедра ложатся руки, которые, кажется, стали еще горячее. Ты стонешь просто от удовольствия, представляя картину со стороны. Ваня не такой резкий, поэтому разминает тебя пальцами, проталкивая их глубже. Ты ощущаешь всем нутром, как они дрожат. Ургант, нельзя так возбуждаться. Нельзя. Это убивает все вокруг тебя. Ты слишком заразительный, понимаешь? Практически сам насаживаешься на его член, не в состоянии уже ждать. Еще немного и ты начнешь умолять, как в хуевых порнороликах. Или Шурик напишет в воздухе невидимыми чернилами: «Трахни его наконец». Ты настойчиво и жадно ласкаешь член Шурика, двигаясь до самого конца, плотно обхватывая губами - все, как он любит. Его руки надавливают на затылок, изредка сжимая плечи или шею. Все, как ты любишь. Ванины руки же блуждают черт побери где. Его длиннющие пальцы пробираются к члену, сжимая его и отпуская за долю секунды, а потом шляются по грудной клетке, спине. Кажется, он сам не в состоянии совладать с ними. Тебе это тоже нравится. Хаотичность, рваность движений, быстрое переключение с одного на другое. От таких манипуляций тебе кажется, что тело мысленно разделяется на две части - одна находится в приятном и размеренном течении, которое услужливо несет к оргазму. А вот вторая - пляшет в аду, наступая на горячие плиты и метаясь между всеми смертными грехами. И где-то в районе живота они схлестываются вместе. И описать этот дремучий коктейль словами нихуя не выйдет. Все искрится, пылает, дышит жаром и прожигает насквозь. Как кислота. У движений Урганта нет точной амплитуды - он то быстро толкается, то останавливается и заполняет тебя полностью. Он трахает, как безумный. Заражая своим безумием и тебя. Передавая импульсы через тело. Кончают они практически единовременно, даже не подумав отпустить тебя. Крепко сжимают в руках. Один на уровне бедер, второй - около плеч. Тотальное безумие. Шурик всегда уходит после секса, поэтому когда твой взгляд может сфокусироваться на реальности, а из головы испаряется белый шум, в помещении вы оказываетесь вдвоем. Ваня услужливо подает тебе влажные салфетки, закладывая себе за ухо сигарету, вытащенную из твоей пачки. - Держи, - он улыбается своей привычной улыбкой и только где-то в глазах по-прежнему плещется адская лава, сжирающая все на своем пути. - Спасибо, - дрожащей рукой забираешь упаковку и кидаешь около себя. Нужно еще пару минут. Отдышаться, восстановить отключенные сознанием чувства. Он наклоняется и целует тебя. Смазывает с губ чужую сперму. - Звони, если что, - когда Ваня скрывается за дверью, ты усмехаешься. - Заебись сходили на «Вечерний Ургант», - говоришь уже в пустоту, вытирая липкие пальцы.