Traitor

Очередное собрание в Горе Справедливости. Атмосфера в главном зале накалялась с каждым словом — воздух насколько казался спёртым, что давил на виски и даже приоткрытые окна не помогали. Красная Стрела с пеной у рта доказывал Калдуру, всегда спокойному и уравновешенному Калдуру, что в команде есть предатель, и подозрение протеже Зелёной Стрелы падало на трёх не совсем людей: Меган, Коннора и Артемиду. Крок, негодующе нахмурившись, сидела в кресле, Мисс Марси встревоженно, даже с некой толикой опаски смотрела на вспылившего — уже в который раз — Роя, в то время как Супербой раздражённо сжал кулаки — того и гляди, накинется на лучника за неоправданные нападки. И как бы ни пытался всех примирить главный дипломат команды, Робин, всё было бесполезно — Харпер взбесился ни на шутку. — Сколько можно ждать, когда они себя выдадут? — рявкнул Красная Стрела, пренебрежительно косясь на троицу подозреваемых. — «Свет» и так слишком много знает о наших планах. Пора бы вывести «крота» на чистую воду и заставить за всё ответить! — У каждого из нас было много возможностей предать команду, — равномерно произнёс Аквалэд тоном истинного лидера: непоколебимого и рассудительного. Где-то позади недовольно зарычал Волк, питомец Супербоя — ему явно не понравилось, что хозяина беспочвенно обвиняют в предательстве. — Но, как видишь, все здесь. — Верно, — Робин, по своему обыкновению, надел тёмные очки и наблюдал за происходящим со стороны. Он бесшумно встал по правую руку Калдура, скрестив руки на груди, явно приготовился защищать его правоту. — Каждый из нас готов отдать жизнь за команду, и это просто неуважительно обвинять Коннора, Меган… да любого из нас в измене. — Рой прав лишь частично. Все обернулись на голос новоприбывшей. В тени стояла, чуть ссутулившись, фигура высокой худощавой девушки. Она единственная, кто практически не пользовалась зета-порталами для входа в Гору Справедливости — они ей ни к чему, когда можно спокойно переправиться через тень, более привычный для ребёнка богини смерти способ перемещения. И только голубые глаза грозно сверкали из мрака тени. — В команде действительно есть крот, но ни Меган, ни Коннор, ни Артемида им не являются, — шаг, и в полоску света вышла она. По своему обыкновению одетая в чёрную кожанку и рваные синие джинсы. С как обычно, недовольным лицом, что выразилось в поджатых и без того тонких губах, нахмуренных бровях над выразительно-голубыми глазами. И спрятанными в карманах джинсов руками. — Им была я. Звенящая тишина повисла на пару мгновений, но эти мгновения длились, казалось, нескончаемо долго. Слова признания, словно сильнейшая пощёчина, наотмашь ударили по каждому. Меган неверяще смотрела на полубогиню, ожидая, что она весело отмахнётся и скажет, что пошутила. Калдур никак не выразил удивления, только во вскинутых бровях. Супербой шокированно и абсолютно бесстыдно (впрочем, как и все сейчас) смотрел на Эшли. Но с каждой секундой затянувшейся тишины, неприятно обволакивающей лёгкие, как противный сироп, надежда таяла воском в горящей свече — это правда. Дочь Хель и есть предатель. Судя по виду, она даже не собиралась отрицать собственное заявление. Робин замечает: она выглядит слишком измученной, слишком уставшей. Лиловые синяки под глазами отливали зловещим тёмным на побелевшей коже. Константин кажется призраком в жестокой игре света и тени, призраком, на котором нелепо висит кожанка, у которого запястья неестественно тонкие. А лицо… слишком замученное для простого человека. Будто она не спала несколько суток подряд или голодала. Или же её настолько замучила совесть — самый жестокий палач и инквизитор? Супербой уже снова сжал кулаки и обвинительно, в упор, смотрел на предательницу. Меган разочарованно качала головой, пытаясь скинуть пелену дурного сна, но ничего не выходило — всё было взаправду. И все сказанные слова тоже были правдой. Артемида сочувственно поджала губы — она по себе знает, каково это, когда по артериям течёт кровь злодеев. Лишь Робин смотрит без осуждения и злобы — даже через тёмные очки Эшли видит его потерянный взгляд. И только один вопрос застывает в воздухе, как всполох молнии во время грозы, оставляя после себя боль и разочарование. — Почему… — Дик слабо выдохнул, голос словно принадлежал не ему. Это не был тот уверенный, полный оптимизма голос — в нём через край было боли и потрёпанных остатков уже погибшей надежды. Пустой надежды, что это лишь кошмар. — Эшли?.. Она вздрагивает, когда он произносит её имя так надломлено и больно, и рывком опускает голову. Она всегда так делала, когда не хотела, чтобы глаза, зеркала души, выдали её истинных чувств. Но Робину и этого достаточно. Он чувствует душащую соратницу вину, чувствует, как дрожат её острые плечи, прикрытые тёмной кожанкой. Тёмно-синие пряди вперемешку с чёрными закрывают бледное лицо, но ему это неважно — он видит, что она запоздало раскаивается в произошедшем. Но самое ужасное: нисколько не сожалеет. — Ты не оставил мне выбора… — едва разборчиво, едва слышно произносит она надломленным тоном — ещё чуть-чуть, и потеряет контроль над собой. Ещё немного, и чувства захлестнут её с головой, топя в беспросветной пучине ярости и отчаяния. Потеря контроля означает разнесённую до фундамента Гору Справедливости и свежие трупы. Полукровка держит себя из последних сил — она не хочет подвергать их жизни опасности. Как бы они ни сердились на неё, как бы ни проклинали. — Как ты могла?! — словно раскат грома, звучит разгневанный голос Супребоя, на что Эш снова едва заметно вздрагивает и опускает ниже плечи. — Мы верили тебе, Константин! Мы сражались бок о бок вместе! А ты… — … а я всего лишь дочь богини смерти и экзорциста, способная сеять только разрушения, хаос и смерть, — сердито рявкнула девушка, рывком подняв голову, что некоторые испуганно отшатнулись — сейчас глаза полубогини горели неприкрытой яростью. Ещё немного, и она потеряет контроль. Ещё немного, и все они падут бездыханными трупами на полу. Но она сдерживается… едва сдерживается. Она дрожит сильнее, всем телом, враждебно смотря на всех. Совесть заглушена бьющим ключом ядовитым коктейлем из ярости, чувства потерянности и боли. Сломлена. Раздавлена. «Ты не оставил мне выбора», — эхом отдаётся в голове у Робина. Она обращалась к нему. Не к Калдуру, не к Артемиде или кому-то ещё. Сердце Грейсона стиснула в стальных тисках вина. Всегда сильная духом. Всегда воинственная Эшли… её больше нет. Из-за него. — Эш, — Артемида сочувственно смотрит на подругу, — Ты не должна отвечать за грехи своей семьи. Она резко переводит взгляд на Крок, но лучница смотрит в упор на полукровку, не отводя взор и не меняя выражения. Только сожаление. Только сочувствие. Константин чувствует, что не может подействовать на Артемиду яростью — она мрачнеет, лицо девушки приобретает беспристрастное выражение. — Я знаю, — холодно отчеканила дочь Хель, угрожающе сощурившись. — Но не все это, увы, Артемида, понимают. Ты знаешь это, как никто другой. — Но, Эш… — Дику даже не удалось договорить фразу, как полукровка снова перевела разъярённый взгляд на парня. Всё так и есть, она винит его в том, что произошло с ней. В том, что стержень внутри неё, тот, который и делал её той Константин, которую все знали, сломался. Без права на восстановление. — Лучше молчи, парень, — ты и так причинил ей достаточно боли. В алом портале возникает фигура тощего подростка-мага в чёрном деловом костюме, на плечах которого лениво развалился, мерно подёргивая хвостом, ярко-рыжий кот. Вся команда отреагировала мгновенно: Калдур вскочил и уже поднял в воздух потоки воды; Супербой приготовился к драке (рядом с ним враждебно зарычал Волк, с ненавистью смотря на возникшего из ниоткуда злодея); Артемида схватила и зарядила лук. Но пришедший явно не намерен был нападать — он лишь демонстративно закатил глаза, цокнув языком. — М-да, гостеприимством здесь не пахнет, — хмыкнул колдун, насмешливо сверкая чёрными глазами. Кот согласно мяукнул, задумчиво сверля неестественно-красными глазами громадного белоснежного волка Супербоя. — Что ты здесь забыл, Кларион? — насторожённо потребовала Меган, хмурясь. Витчбой пожал плечами (Тикл недовольно зашипел, так как из-за данного жеста хозяина чуть не свалился) и слишком близко подошёл к Константин. Все удивлённо смотрели на полукровку, ожидали, что сейчас она как следует двинет наглому колдуну за нарушение её личного пространства (что она ненавидела больше всего на свете), но ничего не происходило. Эшли даже никак не отреагировала не появление Блика, словно… ждала его? Немыслимо. — Очевидно, её, — кивнул парень на дочь Хель, но Эш даже ухом не повела. Раздавлена. Сломлена. Повержена в битве со своими многочисленными демонами. И она признала своё поражение в ней. Глаза Ведьмака гневно полыхнули, из-за чего радужка глаз буквально на мгновение стала красной. Робин это видел. Потому что взгляд Клариона был направлен прямо на него. — Бедняжка долго разрывалась между той, кто она есть на самом деле, и тем, кем хотели видеть её вы. — Ты не знаешь, какая она! — сердито прошипела Артемида, сильнее натянув тетиву. — Правда? — насмешливо протянул Кларион, его лицо перекосила насмешливая ухмылка, от которой кровь стыла в жилах. Сейчас он и Эшли были чем-то похожи. В обоих всегда таилась скрытая опасность. — Вы её боитесь, признайтесь. И всегда боялись. Но даже не это сломило её, — Блик снова перевёл взгляд на Робина, угрожающе сощурившись, — Кое-кто жестоко разбил бедной Эшли сердце. Предпочтя кого угодно, — Затанну, Бэтгёрл, даже Старфаер! — но будучи абсолютно равнодушным к влюбившейся в великого и могучего Робина какой-то жалкой дочери Хель. Лучше бы Дика пырнули ржавым ножом — было бы не так больно, как слышать эти слова, подтверждённые потемневшими от боли глазами Константин. Никакой из уроков Бэтмена не мог пригодиться на этот непредвиденный случай. Они с Эшли были близкими друзьями, но он и подумать не мог, что она могла в него влюбиться. И то, что она предала их из-за его равнодушия, выбило его из колеи. — Поэтому она теперь работает на «Свет»? — раздражённо вставил своё слово Уолли, на что Кларион покачал головой, к всеобщему удивлению. — Эшли не работает на «Свет», — Витчбой положил изящную ладонь на одно из понуренных плечи полубогини. С так несвойственной ему нежностью и бережностью, будто полукровка была хрупка, как засохший лепесток розы. Робин удивлённо вскинул брови — и как только не догадался сразу! Блик даже смотрел на Эшли иначе, чем на них или кого-нибудь ещё — с теплотой и заботой. Которую она не получила от него. — Она работает на меня. «Работает» слишком сильно сказано, и это было очевидно. Эшли полюбила их врага. И скрывала это долгие месяцы. — Видишь ли, Роб, — продолжил Витчбой, презрительно косясь на помощника Бэтмена, — Когда ты вежливо отталкивал её всё это время, Эшли нашла поддержку у меня. Она поняла, насколько мы похожи, насколько схожая у нас магия… Я залечил её душевные раны, нанесённые тобой. — Иными словами, использовал её? Ну ты и гад, Блик, — Артемида зло хмыкнула, на что Кларион одарил лучницу улыбкой, какой одаривают несмышлёного ребёнка, задающего глупые вопросы, умиляющие взрослых. — О, нет, Артемида. Дик понимал — Кларион не лжёт. Он действительно не использовал Эшли в своих каверзных планах. Витчбой по-настоящему залечил её раны на сердце, полученные в безответной симпатии к нему. Кто знает, сколько длится их роман. Бог знает, где и при каких обстоятельствах они встречались. Но лишь слепой не увидит, с какой лаской оглаживает дрожащее плечо всегда агрессивный Кларион. Он — причина, по которой они до сих пор живы, по которой Эшли до сих пор не потеряла контроль над своими силами, возведёнными в абсолют благодаря всепоглощающей боли и множительной силе праведного гнева. Она заслуживает лучшего. Того, кто по-настоящему поймёт её. Того, кто живёт и дышит тем же, чем и полубогиня, — магией. Тогда почему ему, Робину, тому, кто привык скрывать свои чувства за непроницаемыми стёклами тёмных очков, так больно? — Мне здесь не место, — безжизненно сказала молчавшая до сего момента Константин, подняв уставший взгляд на команду, которая растерянно смотрела на эту странную адскую парочку. — Вы можете ненавидеть меня — ваше право. Но клянусь Иггдрасилем, при столкновении сторон, я никому из вас не причиню вреда, — полукровка благородно приосанилась, пытаясь стряхнуть с себя тяжесть давящей вины. — Я вам не враг. Но и другом никогда не была, — она перевела полный боли взгляд голубых глаз на Робина. Господи, лучше бы она его прикончила на месте, чем смотрела таким убитым взглядом разочарованного и уставшего от жизни человека. — И вы мне это доходчиво объяснили. «Я доходчиво объяснил», — мысленно поправил бывшую соратницу Грейсон. Команда здесь абсолютно ни при чём — вина в предательстве Эшли полностью на его совести. Константин повернулась к Клариону — несмотря на рост, она всегда была чуть ниже Витчбоя — и, устало вздохнув, обратилась к колдуну: — Забери меня отсюда — мне здесь делать нечего, — их взгляды встретились. В голубых глазах полубогини Блик видел топящую с головой боль и душащее чувство вины. Как бы он ни пытался вылечить её раны, избавить от терзающей боли, глубоко в душе Эшли всегда будет чувствовать себя виноватой. Понимающе кивнув, Кларион мягко приобнял девушку за плечи, а другой рукой открыл кроваво-красный портал. Они через него ушли вместе. Оставив Юное Правосудие с щемящим чувством невосполнимой утраты. Будто Эшли для них навсегда умерла. Было бы проще, будь оно всё так, но всё усложнилось: отныне и впредь она им враг. Они по разные стороны баррикад, и теперь уже неважно, сколько времени они сражались плечом к плечу. Никто не верил в пустое обещание изменницы — стоит ей оказаться в «Свете», и она без колебаний нападёт на тех, кого раньше называла «друзьями». И только Робин знал: она не сделает этого никогда. Какой бы ужасной Эш себя ни считала, обещаниями дочь Хель никогда не разбрасывалась направо и налево. Если она поклялась, то благородно будет держать обещание, — неважно, как бы «Свет» ни манипулировал ею… даже под угрозой смерти Константин не нарушит данного слова. Потому что она всё равно чтила время, проведённое вместе.

* * *

Портал вынес их в тайном убежище Витчбоя, где Тикл, радостно мявкнув, спрыгнул с плеч хозяина и помчался в неизвестном направлении. Эшли выглядела безвольным привидением, одним из тех, кого она самолично может призвать из Преисподней. Силы покинули её, ей нелегко далось решение покинуть команду. Но выносить присутствие Робина она была больше не в силах. Поэтому держалась полукровка на ногах только благодаря поддерживающему её Клариону, что крепко приобнял полубогиню за плечи. — Тебе следует отдохнуть, — резонно заметил Ведьмак, с тревогой оглядывая осунувшееся лицо подруги. — Ты на ногах с трудом держишься. — Почему ты им соврал, что я не в «Свете»? — хрипло просипела девушка. Блик усадил её на диван, куда она рухнула практически без сил, тяжело дыша, — она измотана, слишком измотана. Щелчок пальцев, и перед Эшли возникает кружка горячего жасминового чая. — Я не соврал, — Кларион сел перед ошалевшей дочерью Хель на корточки, заботливо положив ладони ей на колени. — Пусть я там состою, но ты в «Свет» не войдёшь — только через мой труп. Сэвидж… — Витчбой неприязненно поморщился, не желая договаривать фразу. Глубоко вздохнув и покачав головой после секундного молчания, он сильнее сжал колени Эшли. — Я не позволю, чтобы ты пострадала в этой войне. Ты стала мне слишком дорога, Эш. Полукровка через силу улыбнулась — только Кларион называл её коротким именем. Сжимая в одной руке чашку, тыльной стороной другой она ласково огладила того по щеке, и от приятного ощущения колдун блаженно прикрыл глаза. — Спасибо, Клар, — сдавленно прохрипела Константин. — За всё. Кто знает, сколько длится это безумие. Кто знает, насколько быстро команда забудет предательницу. Им теперь уже неважно. «Свет», «Юная Лига Справедливости»… им не нужен никто, кроме них самих. Их связала магия. Магия Витчбоя залечила травмы Константин. И он не может позволить, чтобы она снова стала мишенью. Молчать им легко и приятно. Приятно чувствовать себя понятым и любимым. Когда весь мир против тебя. Когда в тебе видят только монстра, способного на разрушения. Они нужны друг другу.