С самого детства Никита Петерс планировал переехать из Польши в Америку и купить дом где-нибудь возле леса, в уединении, вдали ото всех. Он откладывал деньги, учился пользоваться английским языком в совершенстве, искал подходящую для тех мест работу на дому и лелеял свою мечту. А потом в один день просто взял и улетел, никому ничего не сказав и не сообщив. Он не видел в этом надобности: друзья постоянно будут просить им что-нибудь выслать оттуда, а родители всегда его не понимали. Хорошо хоть имя подходящее дали, можно будет представляться сокращенно - Ником.
Прошло два месяца с тех пор, как его мечта осуществилась. Он поселился в небольшой провинции. Пусть и не один в бескрайнем просторе, но лес тут рядом был, да и сам Никита понял, что так даже лучше. Небольшие продуктовые магазины были в десяти-пятнадцати минутах ходьбы, что было крайне удобно, а привезённый с собой небольшой велосипед позволял добраться до города за полчаса, что было и полезно, и комфортно. Парень нашёл себе хорошо оплачиваемую работу, которая приносила ему постоянный доход, а так же обустроил его на свой вкус. К счастью, сеть оказалась уже проведена, и хоть с этим заморачиваться не пришлось.
Начисленной зарплатой он был доволен, а потому действительно старался работать. Сегодня же Петерс устроил себе выходной. Еды в холодильнике было достаточно, однако встать и что-то приготовить было настолько лень, что уже через пять минут он сидел на диване и, глядя очередные американские новости, ждал свою пиццу. С приездом в штаты парень понял, почему все люди достатка ниже, чем средний, заказывают или же покупают именно её: в отличие от Польши, да и других стран Европы, здесь она стоит дороже, но и зарплаты у обычных рабочих тоже выше, чем на родине. Некоторые блогеры в интернете говорили, что здесь она даже вкуснее и сытнее, и это Никита и собирался выяснить.
Когда желудок уже всерьёз заурчал от голода, по дому разнеслась трель звонка. Взяв заранее приготовленные купюры и пробурчав себе под нос русское "Наконец-то", он подошел к двери и открыл ту, уставившись на красивую картонную коробку и буквально сразу же забирая её.
- Сколько с меня? - на хорошем английском с небольшим акцентом спросил Петерс, подняв глаза на курьера.
Можно было бы сказать, что он утонул в тёмно-карих глазах незнакомца, но это выражение не совсем подходило в данном случае. Ник залип на длинные, пушистые ресницы, которые делали взгляд завораживающим, притягательным и чертовски красивым; по ним хотелось провести рукой, почувствовать лёгкое касание на своей щеке. Казалось, он бы мог провести всю свою вечность вот так, стоя и внимательно разглядывая эти омуты. Он бы непременно открыл рот, если бы не вспомнил, где сейчас находится и зачем этот человек пришёл к нему на порог. Чужой голос с хрипотцой отвлёк его, и, невольно оторвавшись от созерцания прелестного, он быстро расплатился, поблагодарил парня, оставил неплохие чаевые и ушёл обратно в дом, не отказывая себе в удовольствии посмотреть через окно на курьера ещё раз.
Сам же он имел слишком простую и заурядную внешность: каштановые прямые волосы, даже слегка жёсткие, потому хорошенько вымыть их доставляло немало хлопот; серые глаза, на одном из которых с рождения было маленькое карее пятно; пухлые губы, что дико раздражали самого Ника; прямой узкий нос. Единственное, чем гордился сам парень, - его тело. Он не выглядел перекачанным бегемотом, но то, что скрывала одежда, его вполне устраивало. Зачем выглядеть гориллой, когда можно иметь просто хорошее спортивное тело?
С детства он ощущал, что его не привлекают девочки так, как привлекают его друзей. В этом, собственно, и была главная причина переезда Никиты. Он не дергал их за косички, не докучал им, скорее относился как к приятелям. Лишь в четырнадцать он понял, что это, в общем-то, вполне нормально, и его вкусы просто немного другие. Петерс лазил на различных форумах, которые помогли ему понять то, что Европа сильно отстает в развитии. Здесь наплодилось столько гомофобов, которые считали, что чужая ориентация мешает им жить и это в целом ненормально, и это отравляло жизнь, по сути, очень многим людям. Изначально он хотел переехать в Россию и даже дома разговаривал на русском, однако с тех пор, как осознал свою сексуальную принадлежность, передумал и начал лелеять мечту о переезде в Америку. И ничуть не жалел о своём выборе: здесь люди нормальные, а ненавистников ЛГБТ намного меньше, если и вовсе нет. В некоторых штатах всё ещё запрещались однополые браки, но Ник спокойно к этому относился. Некоторые не могут этого понять, но зачем же так яро ненавидеть людей, которые ничем от тебя не отличаются, только предпочтениями? Это равносильно тому, как гнобить человека из-за его вкуса в музыке. Глупо, с этим ничего не поделаешь и людей не исправишь.
Друзьям о своей гомосексуальности он так и не рассказал, а вот родителей поставил в известность ещё когда ему было семнадцать, о чём не пожалел: те тонко ему намекнули, чтобы Никита съехал по достижению совершеннолетия, и они даже готовы были постоянно помогать ему материально, но Петерс понял, что такие родственники ему не нужны. Ему не нужны люди, не готовые его принять, хотя бы даже постараться это сделать.
Оторвавшись от окна, парень вновь уселся перед телевизором и, открыв коробку, оглядел содержимое. По виду она ничем не отличалась от польской, а вот взяв один кусок и попробовав немного, Ник понял, что это действительно вкусно. Вкуснее, чем у него на родине: ингредиентов не жалели, как и их качества. Хорошая цена за хорошую пиццу.
В голову начали лезть глупые вопросы. Кто этот парень? Есть ли у него семья, дополнительная работа, близкий человек? Сколько ему лет? Где он живет? Почему он такой красивый?
Последний особенно удивил даже его самого, ведь он увидел его лишь раз, а образ накрепко врезался в сознание, не желая его покидать. Чудесные глаза, обрамлённые, несомненно, пушистыми ресницами; небольшой нос с горбинкой, которая его ничуть не портила, а лишь добавляла некой изысканности; тонкие губы, словно какой-то мастер специально выточил их по заданному эскизу; чёрные, но совсем не цвета смолы, волосы: они скорее напоминали графит, с точно такими же плавными отливами; худощавое, но, тем не менее, довольно крепкое тело - форма курьера облегала оное достаточно плотно, из-за чего он смог сделать такие выводы. Никите он точно понравился, так что, не долго думая, он решил, что закажет пиццу ещё раз послезавтра.
***
Долгожданный звонок в дверь и разочарование прямо с порога: не тот курьер. На этот раз это была девушка, которая прямо-таки светилась своим оптимизмом. Она напоминала ему Мейбл из мультфильма Гравити Фолз, хоть и являлась внешне, скорее, полной противоположностью. Вежливо поблагодарив её и расплатившись, Ник забрал коробку с пиццей и сунул ту в холодильник. Настроение скатилось на отметку "ниже среднего" и не желало подниматься, а потому, выкатив из дома велосипед, он запер свою обитель и направился на велопрогулку, делая подсчёты в голове.
***
На протяжении двух месяцев закономерно через каждые два дня Петерс заказывал пиццу у одной и той же фирмы. Такими темпами он мог бы разориться, но, к счастью, денег вполне хватало. Каждый раз приходил всё тот же черноволосый парень, и каждый раз Никита любовался им, как в первый. Несмотря на свою очень странную симпатию, он не предпринимал никаких попыток сблизиться, даже имя его не спрашивал. Всегда неизменно забирал свою коробку, благодарил за доставку и, оставляя весьма хорошие чаевые, следил в окно за уезжающей машиной. Нику постоянно казалось, что его отвергнут если он хоть что-нибудь попробует, а еще надеялся на то, что интерес к юноше поутихнет, но ни того, ни другого не происходило.
Сегодня на работе случился аврал, и он целый день просидел за компьютером, помогая начальству и зная, что это всё окупится. Взглянул на часы парень только глубокой ночью, когда уже было поздно что-то заказывать. Да и смена любимого курьера, наверняка, закончилась.
Вздохнув, он потёр переносицу, ожидая выключения компьютера. Теперь придётся ждать еще два дня, чтобы увидеться с прелестным незнакомцем.
***
- Ладно, я очень рад, что Вы постоянно даёте мне такие хорошие чаевые, - на чистом английском начал парень, передавая коробку Нику в руки, - Но, пожалуйста, хватит. Их очень много, я больше не могу столько брать. Это, как минимум, некультурно. Столько дают в кафе за хорошее обслуживание, а я лишь развозчик пиццы. - он выдохнул, взяв деньги и засунув в карман лишь столько, сколько стоил продукт, остальное протягивая обратно. - Вот, заберите, пожалуйста.
Петерс стоял и очень странно смотрел на курьера. Серьёзно? Этот мальчик был воспитан настолько хорошо, что отдавал его же деньги ему обратно. В Европе бы... Да всё уже, хватит сравнивать Америку с Европой.
- Через порог передавать нельзя. - глядя на замешкавшийся взгляд напротив, Никита пояснил, - Суеверие есть такое. Зайди и отдай. - он мягко улыбнулся, делая шаг назад и уступая своё место.
- Извините, можно вопрос? - заходя внутрь и вкладывая чаевые в тёплую руку собеседника вопросил американец, чуть прикусив нижнюю губу. Его всегда интересовал один факт, о котором ему рассказали коллеги по работе.
- Да?
- Почему Вы всегда берете пиццу именно в мою смену? - набравшись решительности и смелости, он оторвал взгляд от длинной ладони Никиты и заглянул в его серые глаза, надеясь там что-то разглядеть. Что-то, непонятное даже ему самому.
И Петерс понял, что вот именно сейчас тот момент, которого он ждал все эти два месяца. Именно сейчас ситуация сложилась как нельзя лучше, и именно сейчас стоит раскрыть все карты. Ведь если не сейчас, то когда? Возможно, таких удачных моментов больше не подвернется.
- Вот поэтому, - и, сказав это, Ник чётко осознал, что назад пути нет. Откинув пиццу куда-то вбок, освободившейся рукой он обхватил шею парня и притянул к себе, наконец ощущая мягкость его губ. Два чертовых месяца ждал. Даже если сейчас его оттолкнут, ударят или пожалуются в местные органы, он точно никогда не будет жалеть об этом моменте. Удивительно, как одним поцелуем могут окупиться два месяца потраченного времени.
Он не закрывал дверь, давая тем самым путь к отступлению, но очень надеялся, что курьер им не воспользуется. А когда услышал хлопок двери и почувствовал плотно прижимающееся чужое тело, внутри словно вспыхнули фейерверки, а по венам разлилось тепло, заставляя сердце колотиться в бешеном темпе. Алекс - а именно так звали юношу - приоткрыл губы и тут же перехватил главенство, нежно играясь своим языком с языком Никиты.
- У меня есть и другие заказы на сегодня... - оторвавшись, пролепетал парень, поправляя растрёпанные волосы, которые Петерс успел взъерошить до неузнаваемости.
- Они могут подождать. - возразил тот, не желая отпускать этого сорванца. Он только обрёл своё счастье, какие ещё тут могут быть заказы? Пока Алекс копошился в своей копне, Ник начал покрывать поцелуями шею возлюбленного, иногда прикусывая нежную кожу, оставляя там розовые пятнышки.
- Пицца... Остынет... - простонал курьер, пытаясь вырваться из цепких объятий и успокоить кровь, бегущую по венам как сумасшедшую, не давая прилить ей к члену. Тело его не послушалось и решило всё само за себя.
- У меня есть микроволновка. - прошептал Никита, целуя чувствительную впадинку за ушком, разворачивая Алекса спиной к себе и плотно прижимаясь к нему, позволяя ощутить то, что его тело тоже всё решило само за себя.
- Так не хочешь меня отпускать? - он обнял руки, лежащие поперек талии, пытаясь их то ли убрать, то ли переплестись пальцами.
- И так на протяжении месяца отпускал, я задолбался. К тому же, дверь была открыта. Надо было сбегать, пока я позволял, - рыкнул Ник, ощутимо кусая парня в плечо и утаскивая его внутрь, желая показать ему сначала кухню, - именно она находилась ближе всего - а затем и остальной дом. Со всеми тщательными осмотрами и тестированием мебели.
В тот день семь человек не получили своего заказа, но Петерс без проблем расплатился за них. Он всего лишь захотел кусок пиццы, а обрёл настоящий и незаменимый кусок счастья.
