Булочки с кровью

      – Юный господин?       Из темноты показалось око, подобное глубокому омуту. Но хоть оно и было на первый взгляд обращено к дворецкому, взирало рассеяно, словно сквозь пришедшего. Крик, который заставил его зайти в спальню, разумеется, стих, зато покои наполнились другими звуками. Люди называли это тишиной, но на деле в четыре стены уместилось достаточно «голосов», издаваемых тем или иным предметом.       Себастьян, облученный в черный похоронный фрак, прислушался к звукам, витающим в комнате графа. Две ночные бабочки царапали скрюченными лапками по стеклу, изредка назойливо ударяясь о его поверхность в безуспешной попытке проникнуть внутрь. Настольные часы отсчитывали время, монотонно передвигая по кругу стрелочки разной длинны и ширины. На ковер мягко оседала пыль. Шуршали сминаемые под легким телом господина простыни.       Но самыми громкими звуками были сердцебиение Сиэля Фантомхайва и его сорванное, частое дыхание. Орган, спрятанный за сеть ребер, отбивал неугомонный ритм, а воздух, путешествующий туда и обратно через глотку, казалось, царапал ее стенки, создавая вихрь хрипа.       – Себастьян…       – Я здесь, господин.       Это была далеко не первая и уж точно не последняя ночь, когда граф просыпается среди ночи от собственного крика, а дворецкий приходит проведать, всё ли спокойно. Себастьян прошел в комнату и взял с полки подсвечник. Ему он в темноте был без надобности, но Сиэль прислугу не видел. Разве что, может быть, кроваво-красные глаза. Луна сегодня была неразговорчива: светящийся серебром диск спрятался за толстым пологом облаков.       Демон прикоснулся по очереди к обугленной нити на каждой свече, и их охватило пламя. Сиэль дрожащей рукой отбросил волосы с лица, показав второй глаз, тот, что был помечен пентаграммой.       – Вы в порядке?       Фантомхайв не ответил. Он сглотнул слюну, взглянув на высокую фигуру демона, и увидел, как изменилось его лицо. Похоже, он выглядел неважно, раз заставил Себастьяна обеспокоенно приблизиться.       И это было слабо сказано. Его глаза были полны безумного страха. Себастьян поставил подсвечник на прикроватную тумбочку, в недоумении приоткрыв рот. Все тело Сиэля била мелкая дрожь.       – Себастьян, – прохрипел он не своим голосом, – что у м-меня… во рту?       Недоумение демона возросло. Он нагнулся над господином, как врач над больным, и взял в руки его лицо. Сиэль затрясся сильнее от прикосновения холодных пальцев, но, пускай с большим трудом, медленно открыл рот, чтобы прислуга заглянул в него.       Себастьян осторожно приподнял его нижнюю челюсть, чтобы он закрыл рот, и мягко улыбнулся:       – Не о чём беспокоиться, мой юный господин. Там нет ничего, чему быть не полагается.       Сиэль понемногу успокаивался, хотя и не мог заставить себя отнять руку от крепко сжатых губ. Себастьян продолжал улыбаться. Графа это раздражало.       – Снова вам приснился плохой сон? – тихо спросил Себастьян через какое-то время.       Сиэль кивнул, по-прежнему не желая убрать руку ото рта:       – Да, но на этот раз… Очень странный. Ни криков родителей, ни горящего особняка. Только я, но совершенно безумный. Как будто я собственными руками… прямо за полуденным чаем… окунул булочку в кровь вместо джема.       Мальчик подавил рвотный позыв и обхватил дрожащими руками голову, глядя в пустоту. Себастьян молча наблюдал.       – Я чувствую её вкус… Тесто, вымоченное в крови. Себастьян… Я схожу с ума?       Дворецкий снисходительно поклонился ему, грациозно прикоснувшись рукой к груди, к тому месту, где у людей располагалось сердце.       – Нет, мой господин. Это всего лишь сон.       – Но этот вкус… Мне кажется, что если я прямо сейчас сплюну, я увижу… красное…       – Нет нужды проводить такие эксперименты, – улыбнулся Себастьян. Обволакивающими, не позволяющими сопротивляться движениями дворецкий уложил Сиэля обратно на подушки и укрыл одеялом.       Как по волшебству, под его руками дрожь господина утихала. Глаза слипались. Перед расплывчатым взором мальчика мутнела фигура мягко улыбающегося краем рта Себастьяна, чья мраморная кожа в свете свечей казалась желтоватой, как старый пергаментный лист.       – Всего лишь сон, – шепнул ему на ухо Себастьян.       – Сон, – послушно повторил граф Фантомхайв, впадая в забытье.       Себастьян Михаэлис постоял над мальчиком ещё мгновение, дожидаясь, пока тот уснет, после чего отошел к окну, держа подсвечник в левой руке.       Булочка с кровью…       Улыбка демона мерцала в ночи. Казалось, даже Луна предприняла попытку показаться из-за мрачных облаков, чтобы увидеть его оскал.       – Одним из первых своих приказов вы попросили меня подать вам незабываемый десерт, – едва слышно прошептал Себастьян. – Прямо там, в логове мучивших вас людей, где был заключен наш контракт. Сделав шаг из камеры… вы попросили меня подать чай и тёплые булочки. А в блюдце вместо джема налить кровь задыхающегося в агонии мучителя.       Демон призрачно обернулся на графа. Сиэль уже спал. Сопел мягко и глубоко. Шепот слуги не достигал его ушей.       – Я был впечатлен этим желанием, – едва слышно продолжал он. – Крайне впечатлен… При мне вы обмакнули булочку в кровь, дожидаясь, пока тесто впитает столько алых капель, сколько сможет… Я видел, как тряслись ваши губы, но вы изо всех сил хранили хладнокровие, запивая надкусанное кушанье чаем прямо над умирающим, которому эта кровь принадлежала.       Сиэль повернулся набок во сне.       – Но потом, – демон неторопливо зашагал к выходу, – попросили меня стереть об этом память. Вот уж не думал, что однажды вы увидите фрагмент этой сцены во сне.       Себастьян бесшумно задул свечи и вернул подсвечник на место, с тихим стуком опустив его на гладкую поверхность полки. Он сделал шаг за порог, но остановился, прежде чем закрыл за собой дверь.       Сиэль спал. Комната вновь наполнилась привычными безмятежными звуками.       – Жестокий ребенок, поглощенный тьмой, или ребенок, пытающийся казаться тьмою поглощенным? – Себастьян невольно облизнулся, но подавил мгновенно пробудившийся голод. – Похоже, ответ очевиден. Я буду с вами, покуда вы не закончите свою игру… А когда придет время вам выполнить свою часть контракта, не откажите ли и мне окунуть яства в сладкий сок, наполняющий ваши вены?       Михаэлис не ждал ответа. Граф Фантомхайв уже давно видел более спокойные сны. Неизвестно только, исчез ли привкус металла и соли из его рта.       – Однажды настанет время и мне выпить свой полуденный чай, – шепнул Себастьян, затворяя дверь. – Спите спокойно, мой юный господин.