Реальность порой идёт в разрез с тем, что вырисовало наше воображение. Когда диссонанс между внешним и внутренним мирами достигает своего апогея, непременно что-то должно надломиться, проиграв своё право на существование.
Гарри был эдаким движущим элементом для золотом трио. Его задорный нрав и врождённое умение находить приключения на свою задницу подталкивали товарищей к новым свершениям в течении многих лет. Ни одно мероприятие с сомнительным уровнем безопасности не проходило без его предварительного «это выглядит подозрительно!» и «мы обязательно должны туда пойти».
Когда полтора года назад Джинни пришла к Гермионе со счастливым известием, вторая ещё не понимала, какие последствия
для неё это может повлечь. Младшая Уизли ждала ребёнка и вопрос об отцовстве не стоял вовсе.
Потому что незащищенный секс сопровождается незапланированным потомством.
Их с Гарри жизнь в тот момент круто повернула: молодой семье предстояло воспитание своего чада, в связи в чем обоим пришлось на какое-то время оставить учёбу. Они покинули Хогвартс, отправились во взрослую жизнь с новыми проблемами и заботами, которые чуть позже назовут Чарльз Уизли-Поттер. Естественно, что молодая мама должна была уйти в академический отпуск, а пресловутый «золотой мальчик» вынужден был утроиться на работу, чтобы содержать свою семью. Да, у Гарри было достаточно сбережений, которые ему оставили родители, но даже его часто недальновидные взгляды, давали понять, что вечно на эти деньги жить не получится. К тому же, всегда благосклонный к нему Дамблдор помог устроиться на перспективную должность благодаря своим широким связям и громкому имени самого Поттера.
Это событие было шокирующим, но не уникальным, ведь в их мире ранние браки не были чем-то из ряда вон выходящим. Особенно, когда молодых людей с бушующими гормонами почти на целый год закрывают в изолированном от общества пространстве, где помимо скучных лекций если весьма нескучные сверстники и сверстницы.
Но всё же, из-за этого Трио распалось. Вслед за сестрой и другом, Рональд тоже решил, что пора менять свою жизнь. Тогда ещё прошло не так много времени с тех пор, как он сумел принять себя, как бету, но без постоянного родительского контроля (который был теперь сконцентрирован вокруг младшей Уизли) он быстро нашёл применение своему новому статусу. Рональд обрёл себя настоящего, когда понял, что быть бетой – это не обуза и клеймо, а лишь возможность не ограничиваться никакими рамками. Ты волен делать то, что хочешь, тебя не сковывают общепринятые нормы, ведь никто не ждёт от тебя создание семьи и продолжения рода. Ты свободная птица с обширным полем ягод, в лице милых студенток Хогвартса, которыми можно полакомиться. Тем более, когда из-за ухода Гарри тебя берут в команду по квидичу и твоё тело приобретает заметный рельеф от постоянных тренировок. Ему всегда хотелось быть в центре внимания и теперь, с уходом Гарри, такая возможность появилась.
И казалось бы, перемены были к лучшему: новая жизнь, новые правила, новый ты.
Но не всем повезло освоиться так быстро.
У Гермионы месяц до зимних проверочных экзаменов, стол завален учебниками, по углам комнаты наставлены стопки талмудов, летописей и справочников, каждый из которых был заранее прочтён, но теперь имеет право вернуться в список нужных книженций, ведь нет предела совершенству. Есть весьма размытый предел дозволенного перманентного эмоционального напряжения, в котором способен жить человек, когда не знает, куда бы себя приткнуть. Тем этот предел и страшен, что заметить, как подходишь к обрыву, почти невозможно. Вот, казалось бы, ты спокойно живёшь, ходишь на уроки, делаешь домашнее задание и ведёшь себя, как обычно. Да, у тебя больше нет уютных вечеров у камина в гостиной факультета, нет несанкционированных вылазок в Хогсмид на выходных и остальных странных вещей, которые взбивали пену на твоей мерной жизни. Зато теперь никто не мешает тебе исправно ложишься спать в одиннадцать, заниматься своим образованием или подолгу заседать в туалете у Миртл со своими экспериментами в области зельеварения. У тебя выглажена форма и слегка небрежно уложены непослушные волосы, накрахмаленный воротник и чистейшие манжеты, потому что тебе нравится быть идеальной. Ты улыбаешься, здороваясь с преподавателями, снисходительна к шумным младшим курсам, за которыми нужно присматривать, вежлива и непременно хороша во всем, что делаешь. В точности, как тебе всегда и хотелось.
Но нет движения.
Ты словно застоявшаяся вода, которая со временем начнёт цвести и распространять вокруг себя зловонность.
И в какой-то момент у тебя начинает трещать плотина где-то за ключицами и при банальном просмотре страниц книги, из тебя вырываются болезненные всхлипы. Сдавленные, такие неожиданные напоминания о том, что как раньше уже не будет. Хотя, быть может, и хотелось бы.
Сначала ты клала на свои чувства, а теперь они гаденько наложат тебе за шиворот ночные истерики в подушку и абсолютную апатию ко всему, что раньше приносило удовольствие. Ты начинаешь тонуть там, где раньше был ухоженный пруд с лилиями, и не понимаешь, как выбраться из затягивающей пучины.
Когда в очередной раз на Гермиону накатил шторм, Фред оказался рядом. Вечно улыбчивый парень, неразлучный со своим братом, на мосту Хогвартса в дождливый день приоткрыл перед Грейнджер свой цветущий мир, и девушку согрело ласковое утреннее солнце. Оно ласкало её своими лучами, когда Фред встречал её в коридоре, когда он невзначай садился рядом в столовой, когда заглядывал в библиотеку, которую всегда считал слишком скучным местом, и когда он носом зарывался в её густую копну волос, вдыхая кристальное ни-че-го нотками геля для душа. Когда его руки скользили по её округлым бёдрам, сдавливая до болезненного экстаза, когда сильные пальцы сжимали горло, умоляя молчать, а пересохшие губы тёрлись о её щеку, пока он физически объяснял ей, как нужно вытрахивать из себя всё дерьмо.
У них не было отношений. Никто из них даже не думал поднимать эту тему, но оба понимали, что нуждались друг в друге. Для Гермионы Фред стал спасательным лучиком, который яркими фейерверками озарил её посеревшие будни, а она для него была утопающей, которую непременно нужно спасти.
Когда близнецы закончили школу, на душе у Гермионы стало холодно, но
не пусто. Она вернулась к своей жизни, в которой была цель и путь к ней, с новыми силами начала вгрызаться в учебники и совершенно не замечала чужие косые взгляды. Её всё устраивало.
***
Почётная роль старосты Гриффиндора досталась Гермионе на последнем году обучения. Конечно, она была рада, что смогла занять место, которое некогда принадлежало хорошим и искренним людям, но это событие было скорее закономерным окончанием истории, нежели её кульминацией. Эта работа отнимала время и силы, которое Гермионе хотелось бы тратить на что-то более серьезное, но она понимала, что время от времени ей необходимо отвлекаться. Поэтому скучная писанина, странные поручение преподавателей, менторство над младшей плеядой волшебников и волшебниц, организация мероприятий и многое другое заставляло девушку немного чаще выходить из своей комнаты, чуть больше времени уделять людям, что были вокруг.
Одной из странных обязанностей старосты был вечерний обход коридоров школы. Зазевавшихся студентов следовало отправить по своим спальням, пока стрелка часов не перевалит за полночь, нарушителей порядка и злостных гуляк нужно было проводить до кабинета декана их факультета. В целом, работа не пыльная.
***
Мерный стук грубой подошвы лоферов отбивался от стен подземелья, уносясь куда-то вглубь катакомб. Сегодня Гермионе выпало патрулировать нижнюю часть замка, чему она не сказать, что была рада. Соседство со змеями всегда вызывалось у неё гуляющий по затылку дискомфорт. Увы, отказаться она была не в праве, ведь общим собранием старосты приняли решение сменять участки патрулирования ради хотя бы какого-то разнообразия. Кто-то даже говорил о том, что это должно было помочь старостам лучше интегрироваться в среду обитания других факультетов, но Гермиона была склонна думать, что это обычная борьба с панибратством и предотвращение мелкой коррупции.
Девушка хотела как можно быстрее закончить на сегодня обход и вернуться в свою комнату, ведь тогда у неё будет возможность прочитать ещё несколько глав новой книги перед сном. Она была уже на середине пути и её мысли витали где-то в районе ванной и родной постели, когда за одним из резких поворотов ей на глаза попалась милующаяся парочка. Рассмотреть в темноте лица студентов сразу не удалось, поэтому Гермиона громко откашлялась, привлекая к себе внимание.
– Согласно статуту учащихся, – её мерный голос не выражал раздражения или смущения. Только сухая декламация наизусть заученного текста. – студенты Хогвартса не имею права покидать пределы общежития своего факультета после одиннадцати вечера по местному времени. – она подняла руку, сверяясь со своими часами. – Сейчас 23:38 и я настоятельно рекомендую вам вернуться в гостиную вашего факультета.
Девушка отнимает наконец свой взгляд от часов и с пребольшим сожалением понимает, что её глаза уже лучше различают силуэты в темноте. Ей становится не по себе от сознания того,
кого она встретила.
Только тебя мне сейчас не хватало.
– Иначе мне придётся сообщить о нарушении декану
Слизерина и ваш факультет потеряет несколько баллов, – она на секунду останавливается, внимательно следя за реакцией пары, – а вас,
Малфой, ждёт дисциплинарное наказание. – добавляет, обращаясь только к парню, будто игнорируя его спутницу.
Да, быть может в подземельях освещение и не самое яркое, однако даже так отличить платинового блондина с его фирменной укладкой можно было из целой толпы. Он всегда выделялся, разве что со временем его отличительные черты менялись. Когда-то это был заносчивый мальчишка, который очень хотел быть похожим на своего отца, а теперь это юноша, которого по праву считают принцем школы. Как бы ни было печально осознавать, у Малфоя было чему поучиться.
Из тени на девушку смотрит пара серых пронзительных глаз, и она невольно переминается с ноги на ногу. В глаза сразу бросаются слегка припухшие от поцелуев бледные губы и отблеск улыбки на них.
– Будь добра, уйди. – снисходительный тон и вальяжное поведение, которые Гермионе совсем не нравятся. Появляется ощущение, что он держит её за ребёнка и это слегка раздражает.
– Не знала, что это место похоже на Северное крыло. Или где там сегодня должен патрулировать Слизерин? – она даёт понять, что так просто по его правилам играть не будет. – Уклоняешься от своих прямых обязанностей,
какой плохой мальчик.
Блондинка, что всё это время находилась за спиной парня, начинает мельтешить, пытаясь выбраться из его объятий, но у Малфоя железная хватка и он продолжает стоять на своём.
– Хватит этого ребячества, Грейнджер. – беседа, которая ранее могла напоминать некое подобие разговора двух старых друзей, начинает обретать свойства словесной перепалки. –Тебе ничего не стоит сейчас уйти, так иди. Вернись в свою комнату, почитай книжку и ложись спать. Это же то, чего ты хочешь?
Больше всего на свете, но я не доставлю тебе удовольствие помыкать мной.
– Я вижу, чего хочешь
ты, Малфой. – красноречивый взгляд за спину парня даёт ему понять, что сегодня она его в покое не оставит. – И при всём неуважении, ты вынуждаешь меня действовать более грубо. Если не хочешь проблем, иди и займись своей работой.
– Ты
симпатичная, но отбиваешь во мне всякое желание. – досадливо цокает языком и поворачивается к своей спутнице. Секунда, немой обмен взглядами, и блондинка выбирается из объятий, стыдливо застёгивая верхние пуговки своей рубашки. Она проходит мимо Гермионы, бросает взгляд через плечо на парня, и быстро исчезает в паутине коридоров.
– Довольна? – Малфой не спеша поворачивается к брюнетке, поправляя свой галстук. Раздражением от него веет за версту.
– Ты неисправим. – Гермиона скрывать отвращение в голосе не намерена. Тем более теперь, когда лишних слушателей у них нет.
В воздухе чувствуется общее напряжение и неприязнь, сквозняком тянущаяся по коридорам. Дни их открытой вражды давно позади, но осадочек остался у обоих.
– Ты ведь
знал, что я буду тут? – внезапный вопрос, который девушка задавала скорее самой себе, но он молниеносно сорвался с её губ. Сожаление приходит с запозданием и приходится в спешке натягивать гаденькую улыбочку. Словно она смогла уличить Малфоя в каком-то заговоре.
– Я похож на того, кто знает твоё расписание? – издёвка в его голосе слегка задевает самолюбие.
Ты похож на козла, который меня бесит.
– Не попадайся мне больше на глаза сегодня. – не угроза, но предостережение. Как ни крути, видеть этого нахала Гермионе больше не хотелось.
Можешь считать это моим дружеским советом.
– Донесёшь на меня Снейпу? – медленно подходя к ней, юноша постепенно становится всё более различимым в темноте. Его ухмылку так и хочется стереть, но у Грейнджер странным образом нет колкой фразы на уме.
– Не за ту меня держишь.
Его тихий смешок больше напоминает шипение змеи и очень красноречиво даёт девушке понять, за кого он держит её на самом деле.
– Кто знает, на что способна зануда Грейнджер ради пары баллов.
– Думаешь, мне всё же стоит обратиться и к профессору Флитвику, чтобы снять пару баллов у Когтеврана? – пасовать перед Малфоем не хочется от слова совсем, поэтому Гермиона делает акцент на его подружке. – Её личико показалось мне знакомым. Стоит чуть сильнее напрячь память и вспомнить имя? – секундная пауза, чтобы посмаковать свой триумф. – Я думала, вы умнее. – Слизерин и Когтевран всегда славились своим умом и эрудицией. – Зажиматься посреди коридора уже давно не в моде.
В конце концов, можно было прийти сюда после полуночи, тогда тут мог быть только Филч и Норис.
– Год назад ты бы так не сказала. – пауза, чтобы до Гермионы успел дойти смысл им сказанного. – Вас с Уизли всё устраивало. – на дне леденящих глаз Драко крайняя удовлетворенность собой, а на уголках губ фирменная улыбочка. Все атрибуты слизеринского аристократа при нём.
У девушки от неожиданности спирает дыхание, и она даёт слабинку в их словесной битве. Грейнджер не ждала, что он поднимет эту тему, но почерк хорошо ученика змеиного факультета даёт о себе знать. Воспоминания о тех днях резко врываются в её голову, заставляя щёки слегка порозоветь от той откровенности, что была между ними с Фредом.
Откуда ты знаешь?
– Ты не докажешь. – отрицание не было лучшим выбором, но Гермиона стушевалась. Она не знала что ещё можно было на это ответить.
– Мне и не нужно. – сомнений в том, что он не собирается предавать это огласке, никаких. Но девушке всё равно не по себе. Выходит так, будто Малфой хранит её тайну, а Гермионе это не с руки. – Главное, что мы оба знаем правду:
ты не такая уж и святая.
– парень поправляет запонки на манжетах и продолжает сверлить её взглядом.
Как ни странно, в нём нет и намёка на пафос. Малфой холоден, но на кончике его языка яд вперемешку с мёдом. Он говорит отвратительные вещи, но елейным голосом, в котором чувствуется мощь и непоколебимость. От этого тона у девушки холодок пробегает по спине.
Я не змееуст, чтобы разговаривать с тобой.
– Так который из них лучше? – интересуется юноша, будто невзначай. Но кто поверит, что эту фразу он бросил просто так?
У Грейнджер будто мир схлопнулся. Она тонула в пучине его слов, будто в зыбучих песках, но эта фраза заставила встрепенуться, как от пролитого на руку кипятка.
– Оу, не говори, что ты ограничилась одним. Это было бы большим упущением с твоей стороны. – Малфой продолжает давить, заканчивая свой акт морального надругательства.
– Пошёл нахер, Малфой. – этот разговор должен закончится немедленно. Томиться в этом яде больше нет ни сил, ни желания. Спорить с Малфоем равносильно желанию унизить себя самому – глупо.
Девушка бросает на него взгляд, бегло оценивает внешний вид и делает шаг навстречу. Её руки тянутся к галстуку парня и прежде чем он
понимает, что происходит, Гермиона затягивает его туже, чем стоило бы.
– Не разговаривай со мной так больше. – глаза в глаза. Без гнева, но с явным вызовом. Такого обращения к себе она терпеть не будет. – Раз уж мы оба знаем, что
я не святая.
Его удивление того стоило.
Быстрый шаг в сторону, и вот их случайная встреча заканчивается.
Грейнджер уходит с чувством удовлетворённости и даже не думает оборачиваться назад. На часах 00:03 и её патрулирование подошло к концу. Больше никто не в праве задерживать её перед заслуженным отдыхом.
