…Ты бесполезен…
Тсуна — подросток, которого называют бесполезным. «Никчемный Тсуна» — хах, для него это уже даже не оскорбление, так, чья-то детская шалость. Тсуна — подросток, в чьих жилах течет кровь людей разной национальности. Он хафу, которых терпеть не могут в маленьких городках по типу Намимори. Тсуна — уникален. В его медово-карих глазах иной раз колыхается невиданное пламя, которое искрит и переливается, придавая взору жгучий, соблазнительный взгляд. Но сам Савада об этом не догадывается. Тсуна — любит улыбаться. Но кто знает, что скрывается за этой улыбкой? Никому Тсуна не позволит узнать, насколько черна его сущность. Его улыбка — типичная фальшь, но она не вызывает диссонанса, наоборот — улыбка тянет людей к себе, словно говоря: «В этом мальчике загадка». Тсуна — каждый день собирает самого себя из осколков разбитой души. Тсуне больно, ему охота кричать, но он понимает, что его крики никто не услышит. На них никто не придет. Тсуна — подросток, который с каждым днем все сильнее и сильнее ненавидит самого себя. Тсуна — человек, на чьих руках почти каждый божий день расцветают мириады алых цветов.…Ты не вечен…
Who’s gonna save us all Кто спасет нас всех Nothing and nobody but you Ничто и никто кроме тебя Who’s gonna make me whole Кто сможет собрать меня Nothing and nobody but you Никто и ничто кроме тебя
Тсуна не верит в людей, Тсуна их не понимает, Тсуна желает им всем смерти. Тсуна задыхается, он ищет спасения, но никто не протягивает ему руку помощи и мальчишка окончательно тонет в собственных страхах и глухой ненависти, которая с каждым днём становится всё гуще и чернее. Савада понимает, что он сломан: духовно и физически. Он научился терпеть лишения, научился думать на несколько шагов вперед, чтоб отсрочить очередные издевательства. Тсуна попросту не хочет страдать. Тсуна устал быть игрушкой в руках подростков, у которых шалят гормоны. Он устал прятать от матери бордовые засосы и синяки по всему телу, а так же таить, что его насилуют почти каждую неделю. Тсуна не верит, что его можно спасти, попросту отдаваясь судьбе и становясь секс-игрушкой в руках ненасытных подростков. Он уже со счету сбился, вспоминая о том, сколько раз его поимели в школьной раздевалке для мальчиков. Тсуна не верит в любовь, но хочет думать, что когда-нибудь переборет свои страхи и найдет соулмейта. Но пресекает такие мысли и, в безмолвной тишине, свернувшись в калачик на просторной кровати, отвечает сам себе: — Невозможно полюбить такого как ты. Эти слова — его приговор. Он вновь замыкается в себе и перестает надеяться на «светлое и хорошее» будущее, когда его безэмоциональный взгляд падает на нож, который он забыл помыть. Тсуна боится смерти, тем не менее почти каждый день ищет с этой госпожой встречи, ловя с этого некий кайф. Тсуна не верит никому, даже религиям, считая, что они не способны спасти его жалкую душонку. И он чертовски прав. Тут нужен кто-то иной. Тут нужен соулмейт.…Ты сломан…
Can’t change me, sway me Не можешь изменить меня — спаси Don’t know what to make of me Не знаешь, что из меня слепить You got my devotion fanatical though it may be Ты получил мою фанатичную преданность I love your mind, heart, body and soul Я люблю твой разум, сердце, тело и душу You’re the only sanctuary that I know Ты — единственное святилище, из всех, которые знаю я.
Мать видит, как плохо сыну, но не понимает в чем дело. Добродушная и кроткая женщина как Нана считает это своей виной, считает, что её бесполезность — причина страданий сына. Она старается дарить ему столько любви, сколько может. Нана всегда по вечерам сидит с Тсуной, обнимая его и закармливая сладкими булочками собственного приготовления. Она рассказывает сыну о своих прошлых жизнях, а также о том, как встретила его отца. Нана расписывает все так, словно её жизнь — одна длинная сказка, которая не имеет границ во времени. Её истории всегда заканчиваются счастливо, где оба влюбленных вместе, а второй рассказывает первому чудесные истории из их прошлых жизней. Нана сама по себе живет словно в сказочном мире, где её соулмейт всегда рядом и никогда не покинет. Нана травит Тсуне душу прекрасными историями, совсем не замечая этого. Савада Нана обожает своего сына, но совершенного ничего не предпринимает для того, чтоб ему помочь. Лишь иногда упоминает об этом в телефонном звонке мужу. Иемицу обещает ей, что найдет выход. Нане хочется верить, она не любит сомневаться в муже. Но с каждым днем её надежда тает, а Тсуна выглядит ещё более удручённым.…Ты попросту не можешь увидеть свет…
I don’t need to stare at stained glass and a steeple Мне не нужно смотреть на витраж и шпиль I don’t need to dress to impress all of the people Мне не нужно одеваться так, чтоб впечатлить других Don’t need no priest, don’t need no pew Не нужен мне священник, не нужна скамья, You are my religion, my religion is you Ты — моя религия, моя религия — ты I don’t need no other purpose, you give me reason Мне не нужны другие цели, ты даешь мне причины Ain’t their business what I want to believe in Не их это дело, во что я хочу верить You are my priest, you are my truth Ты — мой священник, ты — моя правда You are my religion, my religion is you Ты — моя религия, моя религия — это ты
Иемицу держит обещание, данное жене. Он хочет проводить с сыном больше времени, но не может и не хочет, чтобы его семья волновалась о множественных шрамах на его теле, а так же о пистолете, который постоянно хранится за пазухой. Иемицу знает, что отослать к сыну Реборна и Фонга — единственное спасение для Тсуны. Савада понимает, что все не так просто и, возможно, над Тсуной издеваются. Если оно так, то Иемицу готов прикрыть сына, чтобы тот закопал трупы этих ублюдков в самом темном месте леса Намимори. Иемицу спит и видит, как те, кто обижают его сына, мучительно сгорают в пламени, а Тсуна только подливает бензин и поет под нос «Гори-гори ясно, чтобы не погасло~». Иемицу хочет верить, что Тсуна найдет своего соулмейта. С истинным жизнь станет проще. В разы проще. Ведь поддержка одна из немногих вещей в мире, которая может нас спасти и исцелить. Иемицу даже не понимает, насколько сильно поможет сыну, отослав в Намимори Фонга. Ноно же поддерживает решение своего советника. Ноно не знает, что происходит с его наследником, но точно знает, что если во всем замешаны подростки, то он сам не побоится научить Тсуну стрелять. Ноно и Иемицу не любят убивать, ведь это тяжкий грех, который вереницей тянется за их спинами. Они убивают осознанно, потому что понимают, что не всегда гуманность=выход. Оба понимают, что без бестолковых ублюдков мир станет в разы лучше.…Разве тебе самому не тошно?..
Who’s gonna heal my pain Кто сможет излечить боль мою Nothing makes me feel like you do Никто не сможет заставить так, как ты Who can drive my demons away Кто может прогнать всех демонов моих Nothing makes me heal like you do Никто не излечит меня так, как ты I love your mind, heart, body and soul Я люблю твой разум, сердце, тело и душу You’re the only sanctuary that I know Ты единственное святилище, что знаю я
Фонг ужаснулся при виде мальчишки, который встретил их безжизненным взглядом пустых медово-карих глаз. Он не мог смотреть на руки, которые пестрили бордовыми засосами и рваными алыми полосками со спекшейся кровью. В нем вскипал праведный гнев и впервые в жизни Фонг действительно чувствовал себя ураганом. Фонг хотел лично задушить каждого, кто повинен в таком состоянии его соулмейта. Фонг давно знал, кто его пара в этой жизни. Он помнил все их приключения, неудачи и радости, которые они вместе пережили за века. Фонг знал, что его соулмейт — наследник Вонголы. Он не видел его в лицо, но чувствовал. На уровне интуиции, на уровне влюбленных — как вам угодно. Фонг не любил спешить, почти полностью противореча своему атрибуту, он любил плыть по течению и знал, что судьба сведет его с соулмейтом. Но он даже не представлял, что найдет его в таком виде. Впервые на памяти Фонга его родственная душа так страдала, что хотела покончить с собой. Он попросту не мог поверить, что его соулмейт пытался вскрыть себя. Он отказывался даже думать о таком, как бы тяжело ему не было. За свои 23 года Фонг впервые увидел настолько сломанного человека, как Тсуна. Тсуна стыдливо прятал руки в длинных рукавах джемпера и отводил взгляд. Он не мог смотреть на прибывших, понимая, что один из них его соулмейт. Просто интуиция. Тсуна потупил взгляд и неловко улыбнулся, понимая, насколько ужасно выглядит, поэтому не нашел ничего умнее, чем вытолкать репетиторов за дверь, тихо матерясь на японском. Тсуна не хотел думать о своем истинном, ведь видел во взгляде обоих молодых мужчин удивление вперемешку с отвращением, совсем не заметив искр гнева и жажды убивать. — Даже соулмейт мне не сможет помочь… — тихо простонал Тсуна, медленно оседая на пол и рвано выдыхая. Его страх воплотился в жизнь и теперь, все меньше причин оставалась для того, чтобы жить. По щекам бежали обжигающие слезы, а в горле стоял ком. Тсуна задыхался. Тсуна не верил, что его соулмейт сможет вылечить его, не верил, что сможет собрать осколки разбитой души. Он отказывался верить в это.…Ты даже не можешь выкарабкаться из этой гнилой ямы со своими страхами…
I don’t need to stare at stained glass and a steeple Мне не нужно смотреть на витраж и шпиль I don’t need to dress to impress all of the people Мне не нужно одеваться так, чтоб впечатлить других Don’t need no priest, don’t need no pew Не нужен мне священник, не нужна скамья, You are my religion, my religion is you Ты — моя религия, моя религия — ты I don’t need no other purpose, you give me reason Мне не нужны другие цели, ты даешь мне причины Ain’t their business what I want to believe in Не их это дело, во что я хочу верить You are my priest, you are my truth Ты — мой священник, ты — моя правда You are my religion, my religion is you Ты — моя религия, моя религия — это ты
Фонг не решался говорить часто со своим соулмейтом, лишь иногда присутствуя на вечерах, когда Нана рассказывала сыну истории из прошлой жизни. Иногда такие истории рассказывал Фонг, словно пытаясь подбодрить мальчишку. Тсуна слушал его, но словно не понимал. Каждый раз он отводил взгляд и весь его вид словно говорил «Разве ты не ненавидишь меня? Разве я тебе не противен?». И почти каждый раз он неосознанно косился на Фонга с надеждой и мольбой в глазах, почти каждый раз небесное пламя колыхалось в этот момент внутри него. Фонг видел эти взгляды, но не показывал, что замечает. Он не торопился, просто понимал, что не может сказать «Я тебя люблю» тому, кто, фактически, сам дал себя сломать. Фонг не ненавидел Тсунаеши, но не хотел переходить ту черту отношений, когда они, формально, чужие друг другу люди. Фонг боялся, что сделает все только хуже, вмешавшись со своими чувствами. Тем не менее день за днем он все больше привязывал мальчишку к себе. Тренировки Реборна дали свои плоды — Тсуна перестал быть секс-игрушкой. На его коже перестали пестреть засосы, а от старых порезов на венах остались разве что еле заметные шрамы. Но Реборн сам понимал, что его адские тренировки не принесут того результата, которого желают Иемицу и Ноно, если Тсуна не научится верить в себя и в других. От этого нет смысла, если Тсуна все ещё не научился жить. Реборн не раз и не два намекал Фонгу, что пора действовать, что нужно уже вразумить своего соулмейта, Фонг каждый раз отказывался, говоря, что ещё не время. Реборн не понимал его. Реборн отказывался воспринимать слова напарника не иначе, как шутку. Реборн не мог поверить, что старый знакомый, который чуть ли не с подросткового возраста твердил, что как только увидит своего соулмейта, так сразу же и признается ему в любви, отказывался сейчас от своей второй половинки, словно игнорируя его страдания. Реборн видел перед собой сломанного ребенка, которому явно не хватало духовной основы внутри. Ему нужна была религия. Этой религией мог стать только человек. Только Соулмейт. Реборн невидящим взглядом смотрел на то, как мальчик, глотая горячие слезы, терпит насмешки от одноклассников, но не мог помочь. — Это не моя задача, — всегда говорил он себе, каждый день удерживая себя от того, чтоб сорваться и врезать Фонгу, который пытается игнорировать своего соулмейта. — Словно твои байки о прошлой жизни смогут спасти его, — бубнил себе под нос Реборн и скрежетал зубами. Наверно, Фонг все же лучше знает, что сейчас нужно его соулмейту, но он очень сильно ошибался.…Ты же не думаешь, что тебя полюбят?..
Amazing grace, how sweet the sound Поражающая благодать, как сладок звук That saved a wretch like me Они спасают такого мудака, как я Mind, heart, soul, and strength Разум, сердце, душа и сила Belong to you, belong to me Принадлежат тебе, принадлежат мне Got my devotion, I will follow where you lead I won’t be told what to feel and how to show У тебя моя преданность, я пойду за тобой куда ты поведешь, My love can’t be stopped Моя любовь не остановима Love you any way I want Люблю тебя так, как хочу
— Ты, @#$%@&, какого @#$%%$ ты не помог ему! Он твой соулмейт! — орал на Фонга Реборн, наплевав на то, что за соседней дверью идет сложная операция и там борются за жизнь Тсуны. Ему было совершенно плевать на это, ведь сейчас Реборн хотел наорать на придурка, который пустил все на самотек. Фонг не отвечал. Попросту не мог. Ему хотелось плакать и умолять Тсуну о прощении, что он проигнорировал свой долг соулмейта. Фонгу хотелось кричать и биться головой о стенку от бессилия. Фонг чувствовал, что виноват. Когда Тсуну разрешили навещать, Фонг даже не встрепенулся, все ещё чувствуя тяжкий груз вины на своем сердце. Это была его оплошность. Только его. Фонг пришёл только через неделю, почти сразу поцеловав Саваду в губы, игнорируя его ошеломление. Ураган не знал, как выражать любовь, не знал, почему Тсуна под ним дрожит, не знал, зачем вообще это сделал. Фонг приходил каждый день и всегда держал во время визита Тсуну за руку, словно боясь, что может потерять его. Ведь Тсуну вытащили буквально с того света. Фонг целовал шрамы на его руках, больше не решаясь целовать Тсуну в губы без разрешения. Он рассказывал истории о прошлых жизнях, рассказывал, как они путешествовали и как долго искали друг друга, рассказывал миллионы веселых моментов, пытаясь хоть чем-то занять Тсуну. Постепенно, день за днем, глаза Савады приобретали живой блеск, а на бледных губах расцветала улыбка. Ему казалось, что он нашёл, во что верить. Тсуна слышал от матери, что недавно нашли трупы троих подростков из Средней Намимори, которые совершили самоубийство. Следствие было закрыто, так как у трупов были предсмертные записки. Тсуне никто не говорил, кто на самом деле убил подростков, но Савада догадывался. Убийства не вызывали в нём трепета и ужаса. Он просто принимал их как должное со словами «Либо ты, либо они». Но за него решили все и, впервые, Тсуна не был против этого выбора. Тсуну почти выписали. Тсуна стал улыбаться, больше походя на живого подростка, чем на живой труп. Тсуна — глаза его сверкали как алмазы, переливаясь с медового золотого в коричневый на свету. Тсуна — его улыбка стала настоящей, а демоны его души почти исчезли, испарившись среди тысячи хороших воспоминаний, которые ему оставил Фонг, пока он лежал в больнице. Тсуна говорил: — Ты всегда рассказываешь мне прекрасные истории… Но я хочу услышать нашу историю Фонг всегда смолкал после этих слов, а потом улыбался, отвечая, что они ещё успеют. Тсуна верил ему, понимая, что их время замерло.…Неужели даже для того никчемного человека как ты есть спасение?..
I don’t need to stare at stained glass and a steeple Мне не нужно смотреть на витраж и шпиль I don’t need to dress to impress all of the people Мне не нужно одеваться так, чтоб впечатлить других Don’t need no priest, don’t need no pew Не нужен мне священник, не нужна скамья, You are my religion, my religion is you Ты — моя религия, моя религия — ты
I don’t need no other purpose, you give me reason Мне не нужны другие цели, ты даешь мне причины Ain’t their business what I want to believe in Не их это дело, во что я хочу верить You are my priest, you are my truth Ты — мой священник, ты — моя правда You are my religion, my religion is you Ты — моя религия, моя религия — это ты You are my religion, my religion is you Ты — моя религия, моя религия — ты.
Тсуна — это имя нового Десятого Вонголы. Тсуна — этот человек переборол себя, расцветая, как бутон розы, когда находится рядом с Фонгом. Тсуна — его улыбка способна успокоить любого человека. Его уважают. Его любят. Его берегут. Тсуна — человек, который почти монополизировал мафию, жестоко пресекая издевательства над людьми. Ведь они такие же, как и он сам, ведь они также страдают. Савада ненавидит эту грязь всеми фибрами души и душит в себе позывы самолично пойти войной на семьи, которые продолжают держать своих шестёрок за рабов. Нет, Тсуна не оставляет их без внимания. Тсуна уничтожает их так, что даже в истории не остается упоминания о них. Тсуна — его глаза завораживают всех. Ему готовы поклоняться как божеству, его готовы носить на руках, ради него многие готовы умереть. Тсуна — человек, который любит и умеет использовать других. В конце концов, у него были прекрасные учителя. Савада обожает играть с людьми, словно они игрушки, тем не менее, он не ломает их, лишь заставляет проявить весь свой потенциал, чтоб использовать в будущем. Тсуна — он не верит никому, оставаясь загадкой для многих, даже для собственных хранителей. Десятый не любит никому доверять. Тсуна верит только Фонгу и его историям. Тсуна любит спрашивать, когда ему плохо, о том, «Когда ты расскажешь мне нашу историю?». И он всегда получает закономерный ответ «Когда мы встретимся в следующей жизни, а сейчас мы должны её творить» и поцелуй в губы, который слаще любого яда.