Scary, but interesting

            Темнота. Это первое, что видит Чонгук, открыв глаза в пока не известном ему месте. Очень темно, правда. И немного холодно. А, и мокро. Вот, точно, очень мокро. Черноволосый шарит рукой в воздухе (или воде, скорее) и не чувствует под ладонью ровным счётом ничего. Становится немного страшно. Как будто весь мир вдруг перестал существовать, оставив только странную мокрую пустоту. Но Чонгук не из тех, кто просто так сдаётся и спокойно принимает положение. Он любит бороться, добиваться, идти напролом. Вот и сейчас долго решает не засиживаться и пойти уже куда-нибудь, ведь в любом случае куда-нибудь придёшь. Не может же быть так, что он совсем один в непонятном тёмном месте совершенно без ничего и никого?       Чон пытается сделать шаг. Попытка проваливается, потому что он вдруг чувствует, что его ноги… они как бы не ощущаются… их как бы нет. Есть что-то другое. И в этот момент становится немного страшнее, чем до этого. Оказаться в «непонятном тёмном месте» не страшно. Попробовать выбраться тоже можно. Но понять, что у тебя вместо ног… что-то — очень пугает. Для начала, Чонгук прикрывает глаза, пару раз выдыхает, восстанавливая внезапно разбушевавшееся дыхание и успокаивая взбесившееся сердце. Снова распахнув ресницы, оглядывается, пытаясь всмотреться в черноту вокруг и разглядеть в ней хоть что-нибудь, но всё тщетно. Слишком темно. Тогда парень фыркает и садится. Просто садится куда-то вниз, с толикой радости отмечая, что это «куда-то», вроде бы, камень. Ощупав поверхность, убеждается в этом и перемещает руки на бёдра. «О Боже, что это?» — мелькает у него в сознании, когда под пальцами оказывается… чешуя? Серьёзно? Да, рыбья чешуя. Обычная такая, немного скользкая и шершавая одновременно. На бёдрах. У него. «Что за чёрт?» — думает черноволосый и продолжает движение рук вниз. Добравшись до места, где должны быть пальцы ног, он чувствует вместо них разветвлённое нечто. В этом «нечто» он узнает хвост. Тоже рыбий. Как чешуя, только хвост.              — Ну охренеть теперь, — вслух смеётся Чон, с каким-то мазохистским удовольствием дёргая, гладя, царапая и оттягивая кончик уже определённо точно хвоста. Наигравшись, парень всё-таки решает подняться и сделать хоть что-то. Поднимается, но тут же падает, потому что ходить на рыбьем хвосте его как-то не учили. Да и вряд ли собирались. Но это не важно, Чонгук мальчик сильный, умный, упёртый, а главное, самостоятельный, поэтому попытки встать более-менее ровно бросать не собирается. Спустя пару безрезультатных действий его осеняет. Это же хвост, и рыбы шевелят им туда-сюда, чтобы двигаться. Хлопнув себя по лбу, Чонгук осторожно выбрасывает хвост вперёд и ощущает волну, созданную им. Улыбнувшись, он повторяет действие только в противоположную сторону. Ещё несколько таких телодвижений, и парень уже поднимается на пару метров вверх. Ударяется головой. Ну вот, уже кое-что. Значит, он в ограниченном пространстве, а там, где есть границы, есть и их конец. Его-то он и пытается найти. Осторожно продвигаясь по тёмному месту, Чон упирается ладонями в какую-то стену, тоже похожую на камень. Ощупав поверхность, он замечает тоненькую полосочку еле заметного света откуда-то снизу. Вот и доказательство того, что нет ничего бесконечного. Воспользовавшись этой маленькой зацепкой и подсказкой, он собирает все силы, на которые только способен и, ухватившись за возможные края огромного булыжника, двигает его влево. Ну, как двигает — перемещает на пару миллиметров. Но это уже прогресс, согласитесь? Отдышавшись, повторяет действие, освобождая ещё немного пространства.       В общем, спустя полчаса или больше — он понятия не имеет о времени здесь — на месте булыжника образуется тонкий проход. Тонкий для человека с весом больше восьмидесяти килограмм, но не для Чонгука с его-то шестьюдесятью шестью. Втянув воздух, живот, зад и всё, что можно втянуть, парень просачивается между камнями и облегчённо падает на мягкий песок животом вниз. Свет неожиданно бьёт по отвыкшим глазам, поэтому он жмурится и просто лежит несколько минут. Когда лежать надоедает, Чон осторожно приподнимает ресницы, моргает несколько раз и фокусирует взгляд на зелёных водорослях в паре сантиметров от своего лица. Усмехнувшись, он приподнимается на локтях и ошарашенно смотрит вокруг. А вокруг, к слову, очень и очень красиво. Тут и там растут разные не известные ему растения, носятся маленькие и не очень рыбки самых необычных расцветок и самое странное — повсюду плавают… эм… русалки и русалы? Люди с хвостами до пояса. У парней кроме хвоста больше ничего нет, а у девушек некое подобие топика на груди. А ещё вокруг сплошная голубая-голубая вода и размытый образ солнца далеко вверху.       — Оу, — вырывается у Чонгука и, заметив на себе уже не первый странный взгляд, он смущённо закусывает губу и поднимается. Снова как в той, хм, пещере? Да, это, оказывается, была пещера, он только сейчас заметил. Так вот, поднимается «на ноги» и пялится вниз, — вау, — улыбается, рассматривая безумно красивый бирюзово-зеленовато-голубой хвост. Свой хвост. Длинный такой, гладкий. Любой бы на его месте начал истерить, плакать, кричать, увидев такое, но не Чонгук. Он обожает всё необычное, нестандартное и немного странное. Именно поэтому он с предвкушением отталкивается от воды и, энергично двигая уже полюбившимся ему хвостом, плывёт наверх. Всё выше и выше. К самой границе воды. С необъятным чувством восторга внутри выныривает наружу и с жадностью вдыхает кислород. Под водой он дышит, но не так свободно почему-то, — господи, как же круто, — почти кричит он, расставляя руки и пытаясь обнять воздух.       — Эй, — слышит он сзади тихий голос и испуганно поворачивается на звук. Перед ним вырастает похожий на него русал. О господи ему так непривычно называть себя русалом, — ты почему вынырнул? — Как-то боязливо спрашивает миленький собеседник. У него, кстати, хвост нежно-розовый.       — М? А что? — Удивляется Чон, осматриваясь вокруг и отмечая сплошной бесконечный океан.       — Тебе уже исполнилось двадцать три? — Спрашивает милаш, смущённо оглядывая Чонгука с но… *кхм* хвоста до головы.       — Эм, нет, мне двадцать один, — отвечает тот, подозрительно смотря на этого странного русала.       — Тогда ты не имеешь права здесь находиться, ты что, не читал МЗ? — Округляет глаза парень, опасливо оглядываясь назад, словно их кто-то в любой момент может поймать.       — Не читал чего? — Хмурится Чон. Он много чего читал, даже слишком, но вот этого вот, похоже, нет.       — МЗ, — повторяет русал, как-будто Чонгук во второй раз поймёт, о чём он. Ага, конечно, — Морской Закон, — поясняет тот, видимо, заметив непонимание на лице черноволосого.       — Мм, неа, — качает головой Чонгук, не припоминая в своём условном запасе литературы подобного произведения.       — Серьёзно что ли?! — Прикрывает рот рукой незнакомец, во все глаза смотря на странного, по его мнению, русала, — ты откуда такой? — Спрашивает он, справившись с шоком.       — Снизу, — смеётся Чон, уже молясь, чтобы этот парень оставил его в покое — он слишком много всего хочет узнать и посмотреть, чтобы тратить на него своё драгоценное время.       — Очень смешно, — закатывает глаза тот, — тебя как зовут? — Наконец, задаёт он самый нормальный вопрос из всех возможных.       — Чон Чонгук, а тебя? — Улыбается Чон, протягивая ему руку.       — Пак Чимин, — улыбается в ответ тот, пожимая протянутую ладонь. Но отпускать он её, похоже, и не планирует. Чонгук с удивлением понимает, что его тянут под воду и теперь за эту же руку тащат неизвестно куда.       — Можно нескромный вопрос, Чимин? — Говорит Чон, едва успевая следить за проносящимися мимо существами. Этот розовохвостый очень быстрый.       — Для тебя хён, — поправляет тот, — конечно, спрашивай, — добавляет он, ловко маневрируя между русалками и рыбами.       — Оу, хорошо, хён, — усмехается Чонгук, — а куда ты меня тащишь? — Озвучивает он то, что волнует его сейчас больше всего.       — К царю, — просто отвечает Чимин, отчего у Гука чуть увеличиваются в размерах глаза.       — К кому? — Удивляется он, чувствуя непонятный страх в душе.       — К царю, — повторяет тот и особо резко сворачивает влево.       — З-зачем? — Почему-то запинается Чон и замечает вдалеке большую чёрную дыру, из которой доносятся странные звуки, и появляются тёмные выбросы в голубую воду, — хён, а что там? — Спрашивает он, указывая на сей объект.       — Неважно, но даже не думай приближаться к этому месту, — слишком резко отвечает Пак, и Чонгуку ещё сильнее хочется узнать, что же скрывается в этом пространстве, — отвечаю на первый вопрос: ты нарушил главное правило Морского Закона, и только царь сможет решить твою дальнейшую судьбу, — заученно поясняет Чимин и останавливается перед внезапно появившимися на их пути воротами. Чон весь подбирается и проплывает внутрь, вслед за русалом, думая, что у этого Чимина обманчивая внешность. Он просто решил сдать его. Прекрасно.       — А что обычно делают в таких случаях? — Осторожно спрашивает Гук у своего проводника, пока они медленно плывут вперёд по пустым коридорам.       — Мм, ну, смотря, откуда ты, — задумчиво произносит Чимин, — если из Золотой Долины, то просто вернут домой — у нас с ними хорошие связи, если из Зелёного Рифа, то несколько раз подумают и либо тоже отправят домой, либо заставят поработать пару дней здесь — слишком натянутые отношения. А вот если из Красного Коралла, то пощады не жди, — завершает он, и Чонгук уже подумывает о том, чтобы позорно сбежать отсюда, но тогда его точно убьют. Или правильнее сказать казнят? Раз тут цари и всё такое. И, к слову, он понятия не имеет, откуда он, и ему очень сильно не хочется быть выходцем из Красного Коралла, — мы пришли, — отрывает его от размышлений Чимин, и пропускает в какой-то безумно шикарный, огромный кабинет, — царь Ким! — Выкрикивает русал и падает вниз, кланяясь до самой земли.       — Чимин? — Раздаётся довольно приятный мужской голос из-за спинки огромного кресла, ой, трона. В следующий момент трон поворачивается, являя взору Чонгука мужчину высокого роста с длинным тёмно-синим хвостом и аристократичной внешностью.       — Здравствуйте, — чуть склоняет голову Чон, не желая показаться невоспитанным или бестактным.       — Хм, привет, — отвечает царь и величаво подплывает ближе, — ты не местный, да? — Сходу спрашивает он, становясь напротив Гука и заглядывая ему прямо в глаза.       — Да, наверное, — тушуется тот под таким внимательным взглядом и косится на Чимина, который уже поднялся и испуганно наблюдает за всем происходящим.       — Интересно, — тянет мужчина, прищуриваясь и как бы сканируя Чона взглядом. Хотя, может, и правда сканирует, кто этих рыбных знает, — а зовут тебя как? — Гук уже второй раз за день слышит этот вопрос и нехотя отвечает.       — Чон Чонгук.       — Хорошо, Чонгук, я — Ким Намджун, если ты не в курсе, пойдём, — говорит царь и, взяв парня за запястье, тянет за собой к соседней двери. Чон уже мысленно прощается с жизнью, родителями и даже с незнакомым по сути Чимином, но его приводят не в комнату для пыток, как он решил, а в обычную столовую. Почти обычную — со столом длинной в двадцать метров.       — О, у нас гости, — Гук не ожидает услышать ещё кого-то, поэтому вздрагивает и испуганно поднимает взгляд. За столом, на самом дальнем месте, сидит ещё один русал. Очень. Очень. Красивый русал. Чонгук даже не думал, что бывают такие божественные существа, — кто это? — Спрашивает красавчик. Чон, кстати хочет спросить то же самое.       — Чимин-хён, это кто? — Всё же вопрошает он у единственного знакомого русала здесь, наклонившись к его уху, чтобы никто, не дай бог, не услышал.       — Это русал царя, — тихо отвечает тот, продвигаясь вслед за ними.       — В смысле его? — Не понимает Чон, садясь на предложенный стул по правую руку от красавчика, — раб что ли? — Округляет он глаза — ну а что? Он по-прежнему не знает, какие здесь обычаи и что является нормой, а что — нет.       — С ума сошёл?! — Шёпотом возмущается Чимин и даже руками машет для большего эффекта, — его советник, правая рука. Можно сказать, пара, — также шёпотом добавляет он в самое ухо Чону.       — Пара? — Ошарашенно шепчет в ответ Гук, не верящим взглядом осматривая царя и его «советника», — то есть… ты хочешь сказать… что здесь мужчина с мужчиной — вполне обычное дело? — Удивляется он, следя за тем, как в столовую один за другим вплывают русалы-официанты, принося с собой самые разнообразные блюда. В основном из растений.       — Да, это нормально. Если их тянет друг к другу, то почему нет? Вообще это и пошло из-за царя Кима и его русала Кима, — рассказывает Чимин и, получив знак от владыки, приступает к еде.       — Познакомься, Чонгук, это Ким Сокджин, думаю, ты уже знаешь, кто он, — нарушает образовавшуюся тишину Намджун, указывая рукой на кивнувшего в знак приветствия русала.       — Очень приятно, — улыбается Чон, кивая в ответ.       — Я не знаю, из какого ты залива, но мы уже отправили запросы по всей округе на твоё имя, и, когда хотя бы один из них подтвердят, мы примем решение о твоей дальнейшей судьбе, — спокойно произносит царь, и Чонгук весь напрягается — тот факт, что его жизнь находится в руках какого-то непонятного существа звучит ужасающе, — а пока можешь поесть и отдохнуть здесь, — добавляет он, отчего Чон немного расслабляется и пробует настораживающий сине-зелёный салат, стоящий напротив него. На вкус, как ни странно, оказывается очень даже ничего.       — А за что вы его? — Подаёт голос Сокджин, тоже наматывая водоросли на вилку.       — Нарушил основное правило МЗ, — за царя отвечает Чонгук, который терпеть не может, когда о нём говорят в третьем лице, если он присутствует при разговоре.       — Оу, — вырывается у Джина, и его взгляд меняется с заинтересованного на сочувствующий. Чону уже не нравится, что он здесь находится, — надеюсь, всё обойдётся, — улыбается Сокджин, подавая взглядом какие-то неизвестные сигналы Намджуну, которые распознать может только он. Чонгук вообще перестаёт понимать, что здесь происходит и, извинившись, встаёт с места.       — Можно я похо… поплаваю тут? — Интересуется он, надеясь на лояльность этих двоих.       — Да, конечно, но одного мы тебя не отпустим, ты же понимаешь, — отвечает Джун и кивает Чимину.       — Без проблем, — улыбается Гук и вместе с Паком выплывает в коридор. Господи, «выплывает». Если бы он сказал об этом хоть кому-нибудь — не поверили бы, — хён, можешь немного рассказать про ту дыру? — Спрашивает он, когда они отплывают на достаточно большое расстояние от столовой.       — Про какую? — Не понимает тот, зачем-то переворачиваясь, имитируя сальто. Крутуется что ли?       — Ну, которую мы видели, когда плыли сюда, — поясняет Чон, преследуя цель выяснить как можно больше об этом месте.       — Оо, ты о чудище, — округляет глаза Чимин, от удивления чуть не врезавшись в колону.       — Может быть, я не знаю, — смеётся Чонгук и, схватив его за руку, перемещает слева от себя, от греха подальше.       — Тут не всё так просто, — загадочно произносит Пак и, выждав драматичную паузу, продолжает, — существует легенда, что в этой пещере живёт страшное, чёрное, безликое чудовище, которое охотится на тех русалок и русалов, которые появляются рядом с его домом. А потом… — он снова замолкает на несколько секунд, видимо, ожидая от Чона страха в глазах и дрожи в коленях. Но он, похоже, не догадывается о том, что ему откровенно плевать на эти картинные фишки. Его ещё больше распаляет интерес. Чем страшнее, тем лучше, — а потом, он съедает их! — Выпаливает Пак, приблизившись к лицу Гука, — заживо, — добавляет шёпотом, глядя прямо в глаза.       — Вау, интересно, — усмехается Чон, невольно отодвигаясь от парня.       — Что?! Интересно? Тебе не страшно? Совсем? — Откровенно офигивает Чимин с этого смельчака.       — Ни капельки, — смеётся Чонгук, заметив, что они выплыли из замка.       — Обалдеть, — испуганно-восторженно произносит Пак, оглядываясь вокруг. Кажется, хочет найти тех, кому можно будет показать этого сумасшедшего.       — А откуда такая легенда? — Отрывает его от бесполезных поисков Чон, намеренно продвигаясь на выход.       — Однажды у одной девушки пропал парень, который должен был нарвать в том районе водорослей. Его искали чуть ли не всем океаном, но так и не нашли, а, когда наткнулись на эту пещеру, оттуда выплыло это существо и пригрозило сожрать всех, кто там находился, если они не уйдут. Никто не видел его лица, поэтому передали, что оно безликое, — отвечает русал и теперь озирается вокруг, чтобы понять, где они находятся и как успели так быстро покинуть замок.       — Да уж, — хмурится Гук, — как обычно, никаких доказательств и фактов. Одни слова. И как все только ведутся на это? — Дёргает головой он.       — Давай возвращаться, — предлагает Чимин, пропустив его скепсис мимо ушей.       — Не хочу, — морщится Чон, вспомнив эти массивные колонны, стулья и прочее. Так вычурно.       — А тебя кто-то спрашивает? — Смеётся Пак, поворачивая обратно. Чонгук смотрит на его спину, потом в противоположную сторону — на обширный океан, затем снова на спину и замок за ней и решается.       — С тобой было весело, ещё увидимся. Прости, — улыбается он и, мельком глянув на резко развернувшегося парня с удивлённым лицом, стартует с места в глубь океана. Вслед он слышит что-то вроде «совсем рехнулся? Тебя посадят», но только усмехается и ускоряет темп, чтобы не дай бог не поймали. Окей, даже если поймают, то только после того, как он кое-что выяснит. Тогда, по крайней мере, не так обидно будет.       Когда злосчастный замок остаётся далеко позади, а тёплая вода сменяется прохладной, Чонгук притормаживает и старается восстановить сбившееся от такой скорости дыхание. Медленно продвигаясь вперёд, он замечает, что из какого-то конкретного места плывут испуганные, трясущиеся от страха русалки и русалы, рыбы и другие морские обитатели.       — Плыви отсюда! — Кричит ему кто-то из этого потока, и в его груди поднимается волна предвкушения и необъяснимого трепета.       — Оно там! — Выкрикивает кто-то ещё, и Чону уже не терпится добраться до этого места. К его счастью, плыть далеко не приходится. Он всего лишь заплывает за большой камень и видит причину всеобщей паники.              Схватившись за край булыжника он осторожно высовывает голову и во все глаза рассматривает длинные чёрные щупальца, переходящие на стройную талию, заменяющиеся человеческим голым торсом, длинной худой шеей и выбеленной макушкой. Существо стоит спиной к нему, поэтому его лица он, к сожалению, не видит. Но обязательно рассмотрит. Чуть позже. Минутки через три. Когда насмотрится на идеальную спину и не менее идеальные руки. Существо, к слову, выглядит действительно пугающе: оно образует в ладонях огненные шары и распугивает ими и так готовых умереть от ужаса жителей океана. Но только не для Чонгука. Он в восторге. В детском таком, искреннем восторге от того, что так быстро нашёл то, что искал. Точнее, того. А ещё от того, что его цель очень даже впечатляющая. Ну не здорово ли? А пока он откровенно залипает на местное чудище, данный ареал пустеет и оставляет только его и, собственно, само неизвестное существо. Черноволосому требуется около двух минут, чтобы осознать, что он здесь совершенно один на один с, так называемым, убийцей. Внезапно вокруг становится слишком темно. Видно только один из огненных шаров в руке чудища. Гуку даже про себя мерзко произносить это слово по отношению к этому… шикарнейшему существу.       — Хэй, — звучит с небольшой хрипотцой низкий голос со стороны этой шикарности, и Чонгук просто замирает на месте. «Господи, у него такой офигенный голос» — думает он, пока не понимает, что обращаются вообще-то к нему, — я знаю, что ты там, — с ноткой усмешки говорит существо и поворачивается в пол оборота. Теперь Чон может видеть его профиль. И, о боже, какой же это прекрасный профиль! Он прямо сейчас готов заявить, что отныне он молится на это божество, — покажись. Сейчас! — Резко выкрикивает оно и пускает сформировавшийся шар в сторону Гука. Тот неосознанно дёргается, но не сдвигается ни на миллиметр. Огонь разбивается о булыжник рядом с его головой, откалывая кусочки этого камня. Похоже, удар был слишком слабый, ибо до этого оно такими залпами разбивало целые валуны. Чонгук расширяет глаза, потому что оно поворачивается к нему лицом. Господи, он готов отдать душу кому угодно за возможность рассмотреть это восхитительное лицо вблизи.       — Прости, — выдавливает он и чувствует, как его губы растягиваются в самостоятельной восторженной улыбке, — давай дружить, — выпаливает он самое тупое, что можно было выпалить и в одно мгновение оказывается напротив опешившего существа. Он решает не отдавать никому душу, а действовать так, как привык — сразу и напролом.       — Что? — Вскидывает бровь оно, даже не пытаясь отодвинуться. Гук с жадностью рассматривает черты его лица и думает, что теперь может умереть спокойно. Аккуратный нос, острые скулы, небольшие хитрые глаза и тонкие, но такие милые губы заставляют его почувствовать себя самым счастливым челове… русалом в мире. Он уверен, что ни один из этих тру́сов не видел этой чистой красоты. Идиоты.       — Давай дружить, — повторяет Чон, чуть приподнимая уголки губ. Он почти уверен, что его сейчас пошлют далеко и надолго, но попытаться всё же стоит.       — Ты такой смелый или просто глупый? — Ухмыляясь, выдыхает оно, слегка увеличивая расстояние между ними, чтобы заглянуть этому странному русалу в глаза.       — Это они глупые, раз боятся тебя, а я просто общительный, — смеётся Гук, оплывая существо вокруг, как бы заигрывая с ним.       — Мм, вот как, — щурится оно и медленно протягивает руку к шее Чона. Тот замирает на месте и даже перестаёт дышать, — ты, значит, не такой, как все, — также, как и движение рукой, медленно произносит существо и сжимает пальцы под кадыком черноволосого, — ты меня раздражаешь, — улыбаясь заявляет блондин и придвигается прямо к уху Чонгука. Тот снова округляет глаза и уже умереть хочет от этой близости и… яблочного запаха, исходящего от этого божества, — не боишься, что я могу убить тебя прямо сейчас? — Шепчет оно Гуку куда-то под мочку уха, щекоча своим дыханием его шею. А тот не боится. Вообще. Он даже рад будет умереть от рук этой шикарности. Тем более, от таких эстетичных рук. А Чонгук любит эстетику. Очень.       — Нет, — спокойно, насколько это вообще возможно с кувыркающимся сердцем в груди, отвечает он, незаметно скашивая взгляд на грудь и пресс блондина.       — Хах, ты первый, кто так ответил, — замечает тот и чуть отстраняется.       — А заговорил с тобой не первый? — Спрашивает Чон, но разочарования в голосе скрыть не успевает.       — Тебя это вообще не должно волновать, — резко отвечает оно и отплывает на пару метров, — проваливай, пока жив, — бросает существо через плечо.       — Но… — начинает Чон, но его перебивают.       — Заткнись и проваливай, я сказал! — Выкрикивает блондин и для пущей убедительности швыряет один шар в стену. Чонгуку не нужно повторять несколько раз, он с первого всё понимает, поэтому обиженно фыркает и разворачивается.       — Как тебя зовут хотя бы скажи? — Отчаянным тоном всё-таки спрашивает он, остановившись в своеобразном выходе.       — Ты ещё здесь? — Слышит он в ответ и грустно выдыхает, выплывая за пределы обитания своего нового объекта поклонения, шепнув «я не сдамся» напоследок. Оказавшись в абсолютно пустом синем океане, Чон поднимает голову вверх и понимает, что теперь там вместо солнца виднеется луна, а значит, наступила ночь. Вот почему у него немного снизился энтузиазм внутри — он просто хочет спать.       Удобно устроившись прямо на пороге «дома» этого чудища, Чонгук почти засыпает. Почти, потому что на грани сна и реальности чувствует, как что-то тёплое касается его тела. Что-то похожее на одеяло, а потом он слышит уже знакомый тихий голос.       — Мин Юнги, — произносит он, и вроде бы непонятно, что это. «Мин Юнги» — ну мало ли, что может так называться, но Чонгук уже доказал, что он не глупый, поэтому прекрасно понял, что это «Мин Юнги» — не что иное, как имя его нового знакомого. Чон бы и порадовался, и станцевал бы от счастья, но он слишком вымотался за этот день, чтобы смочь сделать сейчас хоть что-то. Да и никаких действий от него, похоже, не ждут, потому что всё вокруг стихает, и он с удовольствием проваливается в сон.

///

      Солнце бьёт по глазам настолько неожиданно, что Чонгук даже подскакивает на месте, из-за чего ударяется спиной о камень, так неудачно стоящий сзади. Тихо айкнув, он сладко потягивается и осматривается. Со вчерашнего дня мало что изменилось, только светлее стало, так что Гук с новыми силами вскакивает с места и напрямую залетает в пещеру. Тут же останавливается потому, что… «Боже, какой милый!» — это всё, что заполняет его мысли в данный момент после увиденной картины. Спящий краш — это вам не шутки. Гук осторожно подплывает к парню и, наклонившись над ним, нагло рассматривает его лицо. Как будто вчера не насмотрелся. Нет, на самом деле. Ему стоит больших усилий удержать сейчас свои руки при себе, чтобы не прикоснуться к этому трогательному существу.       — Тебе вырвать руку? — Хриплым от сна голосом спрашивает божество, не открывая глаз. Похоже, усилия Чона всё же подвели, иначе как объяснить тот факт, что его ладонь сейчас находится на щеке блондина?       — С добрым утром, — во весь рот улыбается он и даже не пытается убрать руку, продолжая поглаживать мягкую щёчку парня. Всё с тем же вчерашним восторгом.       — Иди к чёрту, — рычит в ответ тот, резко распахивая ресницы и уворачиваясь от прикосновения.       — Если только с тобой, Юнги-хён, — ухмыляется Чон, присаживаясь на кровать Мина.       — Засранец, — беззлобно шипит тот, сетуя на то, что решился вчера сделать такой подарок этому ребёнку, сказав своё имя.       — Хён, так мы будем дружить? — Смеётся Чонгук, заглядывая старшему в глаза.       — Не дождёшься, — фыркает тот и встаёт с постели, — если не хочешь стать свидетелем убийства, уйди, — довольно серьёзно говорит он, бесцельно переставляя какие-то фигурки на полке на стене.       — Что ты имеешь в виду? — Напрягается Гук, тоже поднявшись с мягкой поверхности.       — Ты же вроде не глупый, — вместо ответа хмыкает Мин и указывает глазами на «дверь».       — Ладно, я понял, ты не хочешь меня видеть, — грустно усмехается Чон, направляясь на выход, — но не думай, что я отстану от тебя, — добавляет он и выплывает из пещеры.       — Дурак, — себе под нос шепчет Юнги и, выждав определённое время, тоже покидает свой дом.       Чонгук понятия не имеет, куда он может сейчас поплыть и что ему стоит сделать. Плывёт просто прямо, стараясь запомнить точное расположение этого места, чтобы в случае чего без проблем добраться сюда.       — Вот он! — Слышит он откуда-то справа и испуганно поворачивается на звук. На него несутся два русала с какими-то копьями в руках. Ему не требуется и минуты, чтобы понять всю серьёзность ситуации, поэтому он решает не терять эту самую минуту и срывается с места. Пока плывёт от погони, с раздражением понимает, что если заплывёт слишком далеко, то вряд ли найдёт дорогу сюда. Когда очередной поворот образует собой тупик, Чонгук пугается. По-настоящему так, как никогда раньше. Он не хочет в тюрьму. Он не хочет умирать. Он вообще не хочет ничего, связанного с законом. А точнее, с его нарушением. Но судьба, похоже, решает по-другому, потому что охранники находят его довольно быстро и теперь, как два голодных тигра надвигаются на свою добычу.       — Наплавался? — Спрашивает один, направляя на него своё копьё или что это.       — Интересно, сколько золотых нам дадут за него? — Хмыкает второй и тоже поднимает своё оружие.       — Я никуда с вами не поплыву! — Выставляет руки вперёд Чон, мысленно прикидывая разницу в их силах. Расчёты получаются, к сожалению, не в его пользу.       — А твоё желание никто не собирается учитывать, — смеётся первый, подойдя слишком близко и почти утыкая остриё ему в плечо. Гук совершенно не готов мириться с этим, поэтому одним резким движением выкручивает копьё вместе с рукой его обладателя и отшвыривает назад.       — Сопротивление при задержании! — Восклицает второй и предпринимает попытку напасть. Но не тут-то было. Чонгук хватает и его оружие и выбрасывает за его спину. А пока эти остолопы разбираются со своими драгоценными копьями, Чон быстро оплывает их и с невероятным адреналином внутри плывёт подальше отсюда. Далеко уплыть ему не удаётся. На пути вырастают ещё трое охранников с таким же инвентарём. «Чёрт» — мелькает у Чона в сознании, и он только ускоряет темп. Эти трое оказываются ещё быстрее тех и настигают его уже через пару метров. Окружают, загоняя в угол, и бросают всякие обидные слова вроде «попался», «за решёткой тебя научат манерам», «Царь будет рад лишить тебя полюбившейся свободы» и так далее. Чон снова мысленно прощается со всем родным и дорогим его сердцу уже второй раз за сутки. Только теперь ко всему остальному добавляется ещё и Юнги-хён.       — Даже не пытайся сбежать, — ухмыляется один из охранников, заметив дёрганные движения Гука в сторону, — на конце этого копья яд, так что, если он попадёт на твою кожу, тебе придётся очень и очень несладко, — добавляет он, но Чонгук не слушает бред этих сумасшедших и резко подаётся вперёд. Внезапно его предплечье пронзает резкая боль, и он обессиленно падает на песчаное дно, инстинктивно хватаясь за руку, — я же предупредил, — скалится расплывающееся лицо русала перед глазами Чона, а дальше он честно старается оставаться в сознании, чтобы отчётливо увидеть, как за спинами охранников появляется силуэт, похожий на Юнги, беззвучно подплывает к ним сзади и мягко, почти нежно, кладёт руку на плечо одного из них. И как этот русал, побледнев, оборачивается, а затем падает в обморок, остальные направляют свои игрушки на Мина, и тот с лёгкостью раздавливает каждую. Ну и, конечно, как поседевшие от страха охранники расплываются, кто куда (и не только в глазах Чона, но и в реальности), а Юнги торжественно подплывает к нему.       — А говорил, что не глупый, — качает головой он, и Чонгук видит протянутые вперёд руки, а потом и чувствует, как эти самые руки поднимают его наверх. Вот тут-то он и отключается.

///

      — Проснулся, герой? — Первое, что доносится до ещё расслабленного сознания Гука, когда он пытается приоткрыть глаза.       — Мм, где я? — Тихо спрашивает он, хотя это мало его сейчас интересует. В конце концов, какая разница, где, главное — с кем, а судя по голосу, он с Юнги, следовательно, это место априори прекрасно.       — У меня, — просто отвечает тот и прикладывает ко лбу младшего что-то странное.       — Что произошло? — Спрашивает Чон, приподнимаясь на локтях и ощущая неслабое головокружение.       — Лежи, — командует Мин, вернув его на место, — как себя чувствуешь? — Вопросом на вопрос отвечает он и берёт предплечье Чона в свои ладони.       — Если честно, то хреново, — усмехается тот, зажмуриваясь от боли, резко пронзившей всё тело от прикосновения.       — Ещё бы, — закатывает глаза Мин и продолжает ощупывать кожу на руке черноволосого, — они саданули тебе пять кубов снотворного с психотропным, поэтому не удивляйся странным снам и видениям, — наконец, отвечает он на поставленный вопрос, заглядывая Гуку в глаза. Глубокие такие чёрные глаза.       — Вроде бы не снилось ничего такого, — напрягает память тот, откровенно наслаждаясь мягкими поглаживаниями по своему предплечью.       — Это хорошо, значит у тебя психика устойчивая, — заключает Юнги и, плавно скользнув ладонью по всей длине руки Чона, встаёт.       — Хён, — зовёт тот, не успев схватить его за запястье.       — М? — Поворачивается Мин, снова натыкаясь глазами на этот внимательный взгляд.       — Спасибо тебе большое, хён, — улыбается младший, и Юнги впервые в жизни смущается. Боже, да у него же эта функция с рождения была не доступна, как так-то? А Чонгук замечает чуть порозовевшие щёки блондина и улыбается ещё шире.       — Не за что, придурок, — фыркает Мин, скрывая за этим смущение и принимается готовить какую-то смесь.       — Почему это я придурок? — Возмущается Гук и, всё-таки совладав с телом, поднимается.       — Потому, что лезешь, куда не надо, — поясняет Мин, помешивая какие-то травы в тарелке.       — Я никуда не лез, это они считают меня преступником, — обиженно заявляет Чон и подходит ближе.       — Я не о них сейчас, — усмехается Юнги и разворачивается, чтобы взять что-то с полки, но не ожидает увидеть Чонгука прямо перед собой и врезается в его широкую грудь.       — Прости, хён, — посмеивается тот, освобождая проход. Мин краснеет ещё сильнее, что также не укрывается от внимательного взгляда Чона, и, взяв какой-то порошок, возвращается к чашке, — хёён, — тянет Гук и на свой страх и риск кладёт ладони на талию старшего со спины.       — Ч-что ты делаешь? — Резко выдыхает тот, прекратив своё занятие.       — Хён такой тёплый, — выпаливает Чон и разворачивает Юнги к себе лицом. Тот хватает его за плечи и впечатывает поясницей в столешницу.       — Не зарывайся, малыш, — шепчет в самые губы, сузив глаза до щёлочек, и наклоняется ближе.

///

      Чонгук открывает глаза. Всерьёз открывает глаза в своей комнате. С зелёными обоями, белым потолком, большим окном, мягкой кроватью, компьютером и шкафом. Повернув голову вправо, замечает четыре яркие цифры на циферблате электронных часов — 06:57. Ему вставать через три минуты и собираться в универ, как всегда без завтрака, потому что через три минуты он точно не встанет. Хорошо, если сегодня встанет вообще.       — Что это блять было?! — Вопрошает он у воздуха, глядя в абсолютно чистый белый потолок над головой. Никаких рыб, воды или водорослей. Вдыхает кислород, выдыхает углекислый газ — всё как обычно. Но вот в это «обычно» совершенно не вписывается тот факт, что он только что посмотрел самый охуенный сон в его жизни. Самый реалистичный. Самый захватывающий. Самый пугающий. Самый интересный. Самый странный. И самый… необычный. Как жить дальше с осознанием этого — Чон не знает. Правда, честно, вообще не знает. Он ненавидит это чувство реальности во снах. Когда на протяжении всей ночи наблюдаешь, чувствуешь, пробуешь, живёшь где-то в параллельной вселенной, а, проснувшись, понимаешь, что этого не было. Что ты просто проспал несколько часов, а твой мозг решил поиграть с тобой и показать тебе реалистичное сновидение. И ладно бы, это сновидение было о ком-либо левом и незнакомом. Но Юнги-хён. Серьёзно?       Чон чисто физически не может встать, когда начинает звонить будильник. У него же нет ног, в самом деле. Можно он просто так и скажет декану? Мол, он русал, он ничего не знает. Ладно, отмазка стрёмная, но реальная же. Почти, но это не важно. Важнее то, что он вообще не готов сейчас идти на учёбу. Вот вообще. Но у него и так слишком много пропусков и долгов, чтобы он мог себе позволить ещё один выходной. К тому же, сегодня только понедельник и впереди ещё целых пять дней, один из которых можно будет пропустить. Или два, но не сегодня точно. Поэтому Гук молча встаёт с кровати на ноги и очень медленно плетётся в ванную. От вида воды его начинает мутить, но он стойко давит в себе это чувство и быстро умывается и даже моет голову. Уложив непослушные волосы, парень переодевается в облегающие джинсы и чёрный свитшот, обувает любимые тимберы и, схватив со стула рюкзак, выходит из квартиры.       В автобусе неуютно, воняет потом, ещё чем-то не менее отвратительным и немного холодно. Чонгук специально отвлекает своё сознание на незначительные вещи вокруг, чтобы только не вспоминать свой сон во всех деталях. Но именно это он и делает. До ворот СНУ остаётся пара минут, и черноволосый невольно начинает паниковать. Его никто не предупреждал о том, что на пороге заведения будет стоять не кто иной, как Юнги. Но автобус останавливается, и Чону приходится выйти из него. С тяжёлыми такими мыслями в голове. Как он и думал, он не может спокойно смотреть на старшего. Ещё бы! Если бы вам приснился ваш хён, у которого вместо ног щупальца, а у вас самого — рыбий хвост, и вы двое собирались поцеловаться, вы бы смогли оставаться спокойным? Вот и Чонгук — нет. Он низко опускает голову и старается пройти мимо незамеченным.       — Эй, мелкий, со старшими здороваться не учили? — Не получилось. Чон Хосок. Чёрт.       — Прости, привет, Хоби-хён, — натянуто улыбается Гук, глядя на него из-под отросшей чёлки.       — А я тут типо вместо столба? — Вскидывает бровь Юнги, скрещивая руки на груди и сверля младшего недовольным взглядом.       — И-извини, просто, мы же вроде… Неважно, и тебе привет, хён, — бросает Чонгук и спешит ретироваться из этой напряжённой атмосферы.       — Что-то случилось? — Хосок, конечно, не позволяет ему этого сделать, — ты какой-то дёрганный, — сообщает он, останавливая младшего за руку. Естественно, он будет дёрганным! Он бы посмотрел на него, если бы ему такое приснилось. Хотя вряд ли кому-то ещё может присниться такое.       — Нет, всё в порядке, — чуть шире, чем до этого улыбается Чон, чтобы старший поверил. Юнги, в свою очередь, наблюдает за этим с подозрительным выражением лица. Будто знает, какие сны смотрит по ночам Чонгук.       — Ладно, увидимся в «нашем» кафе, — верит Хосок и, сверкнув своей солнечной улыбкой, возвращается к прерванному разговору с Мином. Гук облегчённо выдыхает и заходит, наконец, в универ.       — О! Какие люди! Чон Чонгук, — звучит до ужаса радостный голос Намджуна прямо у него над головой, стоит ему только переступить порог аудитории. Опять совместная пара с третьекурсниками.       — Я тоже рад тебя видеть, Джун-хён, — улыбается Чон и очень не вовремя вспоминает, какую роль в его сне играл этот хён. Начинает ржать.       — Что-то не так? Ты чего? — Ошарашенно спрашивает тот, подойдя к нему, чтобы убедиться в его здоровом состоянии, измерив рукой температуру тела. Как будто шизофрению можно так распознать.       — П-прости, всё хорошо, — выдавливает сквозь смех Гук и через пару секунд успокаивается, — я просто шутку внезапно вспомнил, извини, — оправдывается он, проходя за старшим на дальние места.       — Поделись, — хмыкает Намджун и садится рядом со своим вечным врагом — Сокджином. У Чонгука в мозгу что-то ломается. Скорее всего, адекватное восприятие мира.       — Ээ, я не помню уже, — мямлит он, занимая место по левую руку от Джуна.       — Ты пять секунд назад смеялся с шутки, которую тут же забыл? — Скептично произносит Нам, открывая тетрадь с конспектами.       — Ну, так бывает, — ведёт плечами Гук и не может отвести взгляд от соприкасающихся плеч двоих Кимов.       — Окей, не хочешь говорить, так и скажи, — усмехается Джун и протягивает ему эту тетрадь, — тебя не было хренову тучу лет, возьмёшь её и всё перепишешь, — строго произносит он, — только попробуй не сделать этого, я проверю, — добавляет, пригрозив пальцем, и поворачивается к Джину. Чонгук мгновенно забывает про всякие там конспекты.       — Кстати, Джун, ты делал то уравнение, которое нам на матан задали? — Спрашивает Сокджин. Нормально спрашивает. В смысле, обычным голосом, без сарказма, подколов и издевательств. Остановите Планету, Чонгуку нужно сойти.       — Ага. Там же всё просто, ты чего? Давай объясню, — спокойно отвечает Намджун и наклоняется к тетради Джина, принимаясь что-то там писать и чёркать.       Намджун. Объясняет. Что-то. Сокджину. Что произошло с этим миром за какие-то три дня, которые отсутствовал Чонгук?!       С нескрываемым удивлением на лице он поворачивается к доске, возле которой уже появился преподаватель, и пытается вникнуть в его речь. Получается не очень, но он старается. Пока посреди пары в кабинет не вваливается Юнги. Он всегда опаздывает на двадцать, тридцать, а то и все сорок минут. Чон даже представить боится, чем он каждый день занимается. Так вот, Мин, по обыкновению, вальяжно проходит через весь класс и помещает свою тушку аккурат рядом с Гуком. Преподаватель Ли на несколько минут замолкает, но затем продолжает лекцию, дождавшись относительной тишины. Конечно, он ничего не скажет, ведь Мин Юнги — племянник ректора. Тут мало кто может что-то сказать. А для Чонгука он, к слову, самый отвратительный тип из всех, кого он когда-либо знал. Но это не мешает тому факту, что он фанатеет по нему уже второй год.       — Какая тема? — Лениво интересуется Мин, даже достав ручку с тетрадью.       — Ээ, по-моему, мировые финансы, — запинается Чон, заставив себя отвести взгляд от своего предмета обожания.       — По-твоему? — Усмехается Юнги, — ты сюда профессию пришёл получать или хренью заниматься? — Вот за это Чонгук его и ненавидит. Он сам ни черта не делает, постоянно прогуливает, опаздывает, плюёт на всех и ещё рот смеет открывать. Гук, конечно, тоже не идеал студента, но он, по крайней мере, не позволяет себе такого явного хамства.       — Хоть где-то стабильность, — тихо фыркает он, не желая в сотый раз язвить на это замечание, и возвращается к своим записям.       — Не зарывайся, малыш, — приторно тянет Мин, растягивая губы в ухмылке. Чонгук стопорится. Конкретно так. Это же та самая фраза, которую Юнги в его сне сказал ему перед тем, как, возможно, поцеловать. Он медленно поворачивает голову к Мину и боится даже сделать вдох. Он же не может… Или может? — В чём дело? — Хмурится тот, и Гук расслабленно выдыхает — всё-таки не может.       — Н-нет, ни в чём, — снова заикается он и хочет сильно себя ударить. Он, чёрт возьми, никогда не терялся перед этим парнем, что изменилось теперь?       — Оу, а куда подевался бесстрашный Чон-иди-нахер-придурок-мин-юнги-как-я-тебя-ненавижу-Чонгук? — Язвит Мин, заинтересованно смотря на черноволосого, которому сквозь землю провалиться хочется от этого взгляда.       — Иди нахер, придурок Мин Юнги, — усмехается Чон, всё ещё пытаясь сосредоточиться на словах преподавателя.       — Значит, уже не ненавидишь? — Заключает Юнги.       — Ненавижу, — слишком тихо для того, кто действительно полон ненависти, протестует Гук и, в конце концов, забивает на лекцию.       — Что у вас там происходит? — Шёпотом вклинивается Намджун, с минуту наблюдавший их перепалку.       — Ничего, хён, всё в норме, — улыбается ему Чон и косится на Сокджина, который тоже заинтересован в текущей беседе. Чонгук даже представить не мог, что этот парень когда-нибудь будет сидеть так близко к Намджуну. Они же терпеть друг друга не могут. Нет, не так как они с Юнги, а по-настоящему. Не могли, в смысле. Сейчас вот очень даже спелись почему-то. Настолько, что Чон аж даёт себе мысленное обещание больше не пропускать пары просто так, чтобы не проворонить чего-нибудь важного.       Через пару минут звенит звонок, и парни радостно вскакивают со своих мест.       — В кафешку? — Скорее, для проформы уточняет Джун, направляясь на выход из университета.       — Ага, — кивает ему Джин, впервые подав голос за всё это время. Юнги пристраивается к ним и как-то гладко вливается в их разговор. Никто даже не обращает внимания на потерянного Чона, плетущегося за старшими.       В кафе очень светло, уютно и пахнет корицей. Чонгуку всегда нравилось это место. Здесь настолько приятно находиться, что все проблемы вмиг кажутся несущественными и легко разрешающимися. За столиком у окна их уже ждёт Хосок, ослепляя всех присутствующих своей яркой улыбкой. Рядом с ним Гук и садится. Остальные занимают другие места так, что Юнги оказывается ровно напротив него. Очень удачно (нет). Намджун начинает что-то рассказывать о книге, которую, буквально, вчера прочёл, а Чонгук не запоминает ни автора, ни название, потому что его мысли находятся далеко от этого места. Он думает, что он здесь лишний. Почему он вообще общается с парнями старше себя? Да, с ними интересно, весело, они всегда придумывают что-то необычное, рассказывают удивительные истории, берут с собой на разные мероприятия, но… сегодня они словно не замечают младшего. Все их разговоры кажутся ему чем-то непонятным и сложным.       Именно поэтому спустя полчаса он не выдерживает. Резко встаёт из-за стола и, оправдавшись важными делами, выходит из помещения. Своё мысленное обещание он нарушает уже сейчас, потому что плюёт на остальные пары и едет домой.       Квартира встречает его тишиной, пустотой, темнотой и прохладой. Обычно Чону это нравится, но сейчас почему-то нет. Он идёт на кухню и делает себе горячие бутерброды. Налив кружку сладкого кофе, черноволосый садится за стол и делает первый глоток. Обжигается, шипит, но продолжает пить. Внезапно раздаётся звонок в дверь. Чон просто уверен, что это Хосок, потому что только он мог заметить отсутствие младшего, но, открыв её, замирает на пороге.       — Ты чего так испугался? Как будто чудище увидел, — посмеивается Юнги и проходит внутрь, как к себе домой. А Гук медленно теряет дар нормальной речи и приобретает удивительную способность заикаться в присутствии конкретного человека.       — Я… Нет, это… Просто, — бессвязно бормочет он, мысленно уговаривая своё сердце не вынести к хренам его грудную клетку.       — Так, это уже не смешно, — недовольно произносит Мин и проходит на кухню. Младший следует за ним и чуть не врезается в его спину, — кто ты и что сделал с нормальным дерзким Чонгуком? — Резко развернувшись, сужает глаза Юнги, — верни его! Мне не нравится этот блеющий барашек, — усмехается он, впиваясь взглядом в чёрные глаза Чона.       — Да я это, я, хён, — улыбается Гук и, обойдя его, ставит на стол тарелку с бутербродами.       — Не похоже, — сомнительно тянет старший и без спроса падает на стул рядом с местом Гука, — что такого произошло с тобой за эти три дня и три ночи, что ты настолько отличаешься от того Чонгука, которого я знаю? — Спрашивает он, пока младший наливает ему кофе.       — Всё в порядке, хён, правда. Просто не выспался, может быть, — ведёт плечами он и, поставив дымящийся напиток напротив Мина, присаживается за стол.       — Не ври мне, — строго произносит тот, обхватив горячую кружку руками. Чон, к слову, находит это очень милым.       — Я не… — пытается начать Гук, но Юнги не интересно в который раз за день слышать одно и то же. Он, в конце концов, сюда не за этим пришёл.       — Рассказывай давай, хорош ломаться, — говорит он, уставляясь на него внимательным взглядом, который означает только одно — младшему не отвертеться.       — Л-ладно. Хорошо. Я расскажу, только пообещай не смеяться, — решается он, прекрасно понимая, что блондин не отстанет от него, пока не выяснит правду.       — Обещаю, — серьёзно заявляет Мин, и Чонгук рассказывает. С самого начала и до конца. Всё, как было рассказывает. До самых маленьких деталей и до самой последней сцены.       — Хён! Ты обещал! — Обиженно выкрикивает Чон, когда Юнги, терпеливо выслушав эту увлекательную историю, заливается искренним, безудержным смехом. Младшему его смех, конечно, нравится, но в данный момент обидно немного.       — Прости… Ахах… Господи, извини, сейчас, — пытается успокоиться Мин, догадываясь, что Чонгуку неприятно это слышать, — ладно, фух, всё, прости, — наконец, овладевает он собой и садится прямо, — так я реально хотел тебя поцеловать? — Спрашивает он уже вполне серьёзно, отчего к щекам Чона мгновенно приливает краска, а он сам стыдливо отводит взгляд.       — Я не знаю, но скорее всего, — закусывает он губу, стараясь не смотреть на старшего, потому что его стыда сейчас хватило бы на полмира.       — То есть, я прям сделал вот так? — Произносит Мин, и его лицо слишком быстро оказывается перед глазами младшего. У Чонгука, похоже, останавливается дыхание, сердцебиение, мозг и всё, что может остановиться. Он расширившимися глазами наблюдает за тем, как Юнги медленно (слишком медленно) облизывает сначала верхнюю, а затем нижнюю губу и придвигается ещё ближе.       — Что ты… — начинает Чон, но продолжить не может из-за тёплых пухлых губ старшего, которые мягко касаются его тонких. Он очень боится сейчас открыть глаза и понять, что это опять реалистичный сон. Но ему в нос ударяет запах яблока, и одновременно с этим он окончательно прощается со здравым смыслом. Юнги целует медленно, сладко, осторожно — восхитительно. Чонгук забивает на все сдерживающие его рамки и кладёт одну руку старшему на шею, а вторую — на плечо, притягивая к себе. Ещё. Ближе, теснее, глубже. Мин незаметно усмехается и, особенно изящно проведя языком по нижней губе Чона, отстраняется. Чонгук пытается сделать вдох, но понимает, что задыхается. И не от нехватки воздуха, а от всего происходящего. Если уже не задохнулся.       — Я как-то прочитал, что людям снятся их желания, — нарушает тишину старший, с довольной улыбкой наблюдая за смущённым ребёнком.       — Или страхи, хён, — смеётся тот, — желания или страхи, — поясняет он, до конца ещё не вернувшись в реальность.       — Знаю, но тебе понравилось, значит, это было твоим тайным желанием, я прав? — Ухмыляется блондин, поднимая голову младшего за подбородок.       — Это… Хён, — выдыхает тот, не зная, соврать или сказать правду.       — Можешь не отвечать, я давно знаю, что ты тащишься по мне, — самодовольно усмехается Юнги и встаёт с места.       — Ч-что?! — У Чона что-то конкретно разрушается внутри. То ли надежды, то ли его сердце.       — А, кстати, почему ты ушёл из кафе? — Резко меняет тему Мин и направляется на выход.       — Если честно, я почти ничего не понимал из того, о чём вы говорили, — признаётся Гук, уже мысленно готовясь к истерике, как только закроет дверь за старшим.       — Хах, ты б почаще дома сидел, тогда бы вообще забыл, как мы выглядим, — хмыкает Мин и уже берётся за ручку двери.       — Хён! — Не сдерживается Чон и хватает его за тонкое запястье, — не уходи, пожалуйста, — просит очень тихо, глядя в пол. Ну потому, что это Чонгук — он не может спокойно признавать свои слабости.       — Да ладно, — улыбается Мин, — я думал, тебе уже вообще всё равно на всех и на всё, включая меня, — говорит он и подходит ближе, — не думаешь, что должен что-нибудь сказать? — Спрашивает он, и Чон поднимает глаза.       — Прости? — Предполагает он, не совсем понимая, за что должен извиняться.       — Мимо, — хмыкает Юнги.       — Я знаю, что это неправильно и больше никогда не подойду к тебе? — Предпринимает вторую попытку Гук.       — Снова мимо, — чеканит старший.       — Я люблю тебя, — выпаливает Чонгук, ожидая чего угодно, от удара до скандала, но…       — В точку, — улыбается Юнги и притягивает младшего к себе, — я тоже, Гукки, я тоже, — добавляет он, использовав прозвище, которое никогда не использовал раньше, чем полностью раздавливает стойкую, крепкую, сильную личность внутри Чонгука, превращая её в мягкое, бесхарактерное и обязательно яблочное желе.       — Господи, хён, я даже не думал, — счастливо шепчет Чон, вжимаясь всем своим массивным телом в хрупкое тельце старшего.       — Пойдём, я расскажу тебе о том, что произошло, пока ты просиживал свою жопку дома, — посмеивается Мин, утягивая Чона в его комнату. Тот кивает и думает, что иногда сны всё же сбываются. И хорошо, что не в такой же форме, но с той же сутью.

<.....The…End.....>