Черт возьми!

      Чондэ начинает воскресную проповедь ровно в девять утра. Он знает количество пришедших, которое не меняется на протяжении нескольких лет, и поголовно знает каждого сидящего в зале. Ровно двадцать пять человек и ни одного больше. И всё как обычно.       — … Истина приносит нам свободу. Истина просвещает и умудряет нас, — говорит Чондэ и ловит одобрительные кивки некоторых в зале. — Однако дьявол есть отец лжи, и он жаждет того, чтобы вы были рабами своих обстоятельств, чтобы ходили во тьме и неграмотности…       Внезапно встаёт пожилой альфа Тэмин, который жутко раздражает Чондэ своими бессмысленными недовольными брюзжаниями практически каждое воскресенье, и по традиции начинает.       — Дьявол олицетворение всего зла! Он приносит только горе! Все руки его умыты в крови народов, дьявол и есть война!       Чондэ прочищает горло, поправив ворот чёрной сутаны, что давит на горло, на несколько секунд заглядывает в Библию, что лежит перед ним, и вновь устремляет взгляд на слушателей. Он пытается не нагрубить в ответ и терпеливо ждёт, когда тот сядет и падре снова начнёт. По правде говоря, ему не хочется говорить подобное, но в связи с последними событиями ему приходится твердить подобное из раза в раз, внушая в наивные головы, что Дьявол, как и сказал старик Тэмин, олицетворение всего зла. Не то чтобы Чондэ благотворит его и поклоняется, просто когда-то они хорошо дружили. — Дьявол не заинтересован в том, чтобы мы продвигались вперёд, поэтому он всячески старается препятствовать нашему прорыву. Поэтому нужно бороться с…       Тэмин встаёт вновь, так же резко и с сердитым выражением лица, внося в массы свои старческие мысли.       — Бороться с ним! Вон скока желающих разорвать его на куски, пусть создают армию и направляют его прямо на это… Тьфу! Да все эти наводнения, другие катаклизмы и смерти — всё по его вине! А вот на прошлой неделе мой сосед провалился в канализационный люк, слава Богу, жив остался, вон он сидит, — старик показывает пальцем на соседнюю лавку с тем самым соседом, что одобрительно кивает, ощутив множество пар глаз на себе, в том числе и терпеливый взгляд Чондэ. — И почему он открытым был?! Да потому что опять эти дороги делали и забыли закрыть! Да кризис тоже его рук дело! Вы видели цены на продукты?! Яйца подорожали аж на…       — Кхгм… Спасибо, Тэмин, мы всё поняли, но сейчас мы говорим о…       Чондэ резко замолкает, ощутив, как под ногами начинает трястись пол, а находившиеся в зале охают и озираются по сторонам. Толчки становятся сильнее, некоторые встают.       — Землетрясение?! — кто-то испуганно подаёт голос в зале, после обращая внимание на упавший от тряски подсвечник.       Это не землетрясение, хоть и похоже. Внутри церкви всё ходит ходуном, а шум, который набирает оборот, вот-вот проникнет в церковь. Чондэ с сожалением догадывается, что это может быть, но надеется, что лучше бы это действительно было землетрясенье.       — Падре, что это?!       — Может, на нас напали демоны?       — Да-да-да, демоны, это они! Я слышал по телевизору, дьявол собирает армию, чтобы напасть на нас! — падре лишь мысленно закатывает глаза на чокнутого Тэмина, который верит всему, что скажут в телевизоре, и спускается с амвона к выходу. Пройдя несколько метров останавливается.       Шум затих.       — Кажется, успокоилось… — кто-то облегчённо выдаёт из зала, привстав.       И Чондэ хочется верить в это, но предчувствие говорит о другом.       Двери церкви резко с грохотом открываются, внося с собой порыв сильного ветра, заставив тем самым находящихся в зале дам в испуге вскрикнуть.       — Прости, отче, ибо я грешен, — озорная широченная улыбка на всё лицо и низкий басовитый голос. — Я очень грешен.       Чондэ в мыслях выругивается, тут же одёрнув себя. Перед ним стоял самый настоящий демон. Чёрная грязная толстовка, капюшон, который скрывал небольшие рога и лицо, порванные грязные в земле джинсы и торчащий хвост…       Падре дёргается на общий крик.       — Демон! — синхронно кричат в зале, начиная суетиться и пытаться вылезти через лавки, чтобы убежать, будто сейчас начнётся массовая резня. Чондэ замечает, что вошедшего гостя данная сцена только забавляла, и злость достигла пика.       — Ты что, чёрт бесстыжий, себе позволяешь?! — взрывается падре, схватившись за сутану и топнув ногой, но вновь одёргивает себя, вспоминая Бога. Закрывает глаза и негромко начинает: — Святой Ангел Божий, хранитель и покровитель души моей…       — Падре, спасайтесь! — кричат ему напоследок, выбегая из церкви, отчего демон не сдерживает хохота. Дверь закрывается, и они остаются наедине.       — Да брось. Ты обиделся что ли?! — недовольно перебивает он его спустя некоторое время и снимает капюшон.       — Пребудь со мною сегодня, направь меня на путь заповедей Божьих и удали от меня все искушения зла…       — Да заканчивай уже, ну. Я же по делу пришёл!       — Аминь, — делает глубокий вдох, а затем — выдох. После открывает глаза и устремляет уже не такой яростный взор на демона перед собой. Более спокойный, терпеливый. Только ссадины на лице парня заставляют вновь нахмуриться.       — Злишься? — и вновь эта ухмылка. Чондэ, ей Богу, хочется взять Библию и проехаться по его наглой роже.       — Разве твой отец не запретил тебе появляться в нашем городе? — кротко спрашивает альфа, убеждая себя, что совершенно спокоен.       Улыбка с лица Чанёля сползает, и после он натружено вздыхает, всунув руки, на которых Чондэ замечает ободранные костяшки, в карманы чёрной толстовки.       — Я сбежал.       — Да я вижу, — ворчливо бормочет Чондэ, осматривая того сверху вниз. И думает, что побег в этот раз дался ему тяжелее, судя по драной грязной одежде и ссадинах.       — И может хватит упоминать моего отца? Такие речи про него тут загоняешь, самому не надоело? — равнодушно басит Чанёль, осматривая помещение с некоторым отвращением, обходит обескураженного Чондэ и беззаботно идёт к ближней скамье.       Чондэ, скрипя зубами, поворачивается к нему.       — Да как ты смеешь, отродье сволочное?! Ты явился ко мне во время воскресной проповеди и распугал народ!       — Я всего лишь хотел эффектного прихода, — всё на такой же безразличной ноте объясняет альфа, вальяжно рассевшись на скамье.       Чондэ крепко сжимает губы в тонкую полоску, сдержав тонну ругательств в сторону дьявольского отпрыска, и, глубоко вздохнув, не спеша подходит и садится рядом с ним.       — Ещё одно твоё такое явление, и в следующий раз я пожалуюсь твоему отцу за незаконное разгуливание в нашем городе! Плюс припишу разбой и дебоширство, —раздражённо разъясняет падре, не обращая внимания на недобрый прожигающий взгляд демона и виляющий в разные стороны хвост. — И вряд ли ты уже так просто сбежишь от него…       — Моему бате сейчас до меня нет никакого дела. Он весь в политике, поэтому твои угрозы пустая болтовня, — ворчит Чанёль. — И вообще, я сказал, что пришёл к тебе по делу, а ты угрозами сыплешь.       — Чего хотел!?— резко, не без грубости задаёт вопрос Чондэ, скрестив руки на груди. Чанёль же по подобному жесту знает, что альфа очень недоволен.       — Узнал я, отче, что у меня омега истинный есть, — на выдохе начинает Чанёль. — Бэкхёном звать.       — Открою тебе секрет, чёрт смазливый, что у каждой твари есть истинная пара. Даже у такого, как ты. Поэтому я не понимаю, чего ты от меня хочешь, — бурчит Чондэ, достав из кармана сутаны фляжку, размышляя, что сейчас-то точно грех не выпить.       — Да не, ты не понял, — он как-то обречённо вздыхает и на более пониженном тоне продолжает. — Он человек.       Чондэ не успевает сделать глоток желанного коньяка, как тот моментально оказывается на полу от услышанного.       — Да ты, наверное, шутишь?!       — Поэтому мне и нужна твоя помощь.       — Какая…       Находясь в шоковом состоянии от подобной информации около минуты, падре медленно вытирает рукавом сутаны рот.       — Откуда знаешь?! — требовательно и сурово тут же спрашивает, щурясь на альфу. Тот, почесав затылок, немного жмётся, но выдаёт.       — Кай на ушко нащебетал. Ну, сам знаешь, у него мамка прорицательница, вот я попросил его, чтобы она сказала, кто мой истинный. Да мы бухие были, я по приколу попросил, а он серьёзно воспринял. Ну и я… Я потом сам убедился.       — Ты следил за ним что ли?! — голос Чондэ повышается, а Чанёль знает, что падре может взять неплохую высокую ноту. Не зря же он был лучшим в церковном хоре.       — Ну, а как я должен был убедиться-то?       — Ты же знаешь, что это запрещено?! А если бы кто-нибудь увидел тебя в твоём обличии? Ты понимаешь, чем это могло бы закончиться?!       — Ну я же не дурак, отче. Я же замаскировался…       — Не дурак он, конечно! Да ты… Эх, будь моя воля, облил бы святой водой, чтоб неповадно было, — тяжко вздыхает Чондэ, утихая. — И на кой-ляд тебе вообще истинный сдался? Не знал ты про него и жил бы спокойно.       — Интерес, не более, — врёт демон, скрывая настоящую причину.       — Твой интерес обернётся свадьбой и несколькими отпрысками, похожих на тебя! А потом огромными мировыми проблемами в виде войны! Просто оставь его в покое и возвращайся к себе в город! Глядишь, может твой отец ещё не прознал, что ты сбежал.       — Если так распорядилась судьба, значит так и должно быть, тебе ли не знать, — заметно злится Чанёль, скрестив руки на груди. — И плевать мне на отца. Я больше не вернусь в свой город.       Чондэ привык к подобным словам Чанёля в сторону его отца, но невольно вспоминает своего истинного и на какое-то время погрязает в горьких воспоминаниях, сделав большой глоток из фляжки.       — У меня осталось несколько минут, наверняка кто-то из твоих фанатиков уже вызвал полицию, поэтому перейдём к делу, — Чанёль вытягивает того из воспоминаний.       — И какой у тебя план? — сдается падре, выдохнув.       — Сделай мне фальшивые документы.       — Нет! — моментально отвечает Чондэ. — Это карается законом.       — Когда это тебя волновали законы? — усмехается Чанёль. А Чондэ стиснув зубы, понимает, что этот чёрт всё помнит. Помедлив с ответом, вновь погружаясь в прошлое, всё-таки говорит.       — Да если твой отец узнает, то убьёт меня! А тебя выпорет жгутом раскалённым, как в детстве.       Да, Чондэ помнит, как маленький Чанёль прибежал к нему в слезах и больших ожогах, жалуясь, как отец поступил с ним. Уже в раннем возрасте этот дьявольский отпрыск стал сбегать от него.       — Да не узнает он ничего, — отмахивается альфа, зля подобным отношением падре. Ну конечно, подумаешь, его выпорят, не отдадут же его церберам на растерзание, как сделают это, например, с Чондэ из-за такой выходки.       — Да на кой-они сдались тебе?! Тебя в любом случае найдут.       — Я собираюсь поступить в ваш университет и притвориться человеком. Бэкхён учится там, это единственный способ сблизиться с ним.       — И как ты собираешься провернуть всё это? Ты хоть понимаешь, как это рискованно?!       — Не я, — Чанёль тут же многозначительно смотрит на падре.       А Чондэ всё понимает. Понимает, что у него совершенно нет выбора.