a match and a fuse

Джимми сидит на диване, когда Фил возвращается домой. На нем очки, худи из Йорка, его волосы похожи на солому и он ест хлопья прямо из коробки. — Это мои? — спрашивает Фил, сбрасывая свои ботинки и позволяя своей куртке упасть на пол смятой кучей. — Мы теперь устанавливаем право собственности на пакетированные завтраки? Фил падает на диван рядом с ним и забирает у него коробку из рук. — Тебе же даже не нравятся Шреддис. — Конечно нравятся… когда это все, что у нас осталось. Фил засовывает полную ладонь хлопьев себе в рот. — И как мы собираемся устраивать вечеринку, если у нас нет еды? Джимми двигается в сторону и поднимает свои ноги на колени Филу. — Я надеялся, что ты присоединишься ко мне в ужасающем утреннем приключении. — Большой Сэйнсбери? — спрашивает Фил с полным ртом хлопьев. — Ты так хорошо меня знаешь. Фил закатывает глаза. — Слишком хорошо. — Я куплю тебе огромный пакет Харибо. Фил просто улыбается. Он знает, что Джимми знает, что он пойдет с ним независимо от выпрашивания сладостей. — Где Дэн? — Спит, — Фил наклоняется вперед и кладет коробку на столик. Ему нужен кофе, прежде чем его живот сможет переварить еще какое-либо количество еды. — Как и все мы должны бы. Джимми ухмыляется. — Ты его измотал что ли? — Джентльмены не рассказывают о своих похождениях! — негодующе отвечает Фил. — К тому же, не вижу, чтобы ты тут сейчас где-то оттирал полы. — Вполне возможно, что я слегка преувеличил свои амбиции на сегодня. Наши полы достаточно чистые, не думаешь? — Если это спасет меня от нужды оттирать их, то тогда да, они довольно чистые. — Я все еще хочу услышать про твое утро. — Конечно ты хочешь. — Я знаю, ты думаешь, что я просто извращенец, но я еще, если честно, хочу знать, все ли хорошо и счастлив ли ты. — Все хорошо. Я счастлив. Голос Джимми становится очень тихим. — Он тебя ни к чему не подталкивает, да? К чему-то, к чему ты еще не готов? Если бы это был кто-то другой, Фил наверняка бы сейчас разозлился. Но это не кто-то другой. Это Джимми, и Фил знает, что он просто пытается за ним присмотреть — он делает так уже почти десять лет, как и делал, когда Филу на самом деле нужна была защита. Фил посмеивается, пихая Джимми локтем в руку. — Разве это не ты мне говорил, что он красавчик, я ему нравлюсь и мне надо просто начать действовать? Джимми хмурится. — Ну да… но ты же знаешь, я не имел это в виду как… — Я знаю, знаю. Я просто веду себя как дурак. Джимми отводит взгляд, закусывая губу. — Я просто скучаю по дням, когда ты мне все рассказывал, знаешь? — Прошло так много времени с тех пор, когда у меня хотя бы было, что рассказать. — Я знаю, и я тут умираю, дружище. Мне нужно услышать это сочное дерьмо. — Что ж, я тебе точно могу сказать, что он меня ни к чему не подталкивает. Даже наоборот. Джимми кивает. — Хорошо. Я знал, что он на самом деле не будет так делать, но просто хотел убедиться. — Ага. Он такой же идеальный, каким кажется. — Идеальный? — скептически говорит Джимми. — Никто не идеален, Фил, — он улыбается, слегка поправляя очки на носу. — Даже я. — Заткнись, — его слова не совсем соответствуют нежному тону голоса и улыбке, которая расплывается на его лице. — Никто не идеален, но просто… я не могу представить, что что-то может быть лучше этого? Типа, я не могу придумать, что я хочу в нем изменить или… типа… в нас… в том, что я чувствую, когда я рядом с ним. Для меня это идеально. — Что ж, блять, — мурлычет Джимми. — А секс тоже настолько хороший? Теперь Фил по-настоящему пихает его в плечо. — Отъебись, — может быть, он и не злой, но вполне возможно, что слегка раздраженный. — И ты удивляешься, почему я не хочу рассказывать тебе все подробности. — Прости, Фил, я просто… это… черт возьми. Это большие изменения. Фил нежно убирает ноги Джимми с коленей и встает. У него иссякло терпение для этого разговора без дозы кофеина. — Я думал, что могу быть с тобой честен. Джимми хватает Фила за запястье. — Погоди, Фил. Ты можешь. Ты же знаешь, что можешь. — Мне нужен кофе. — Мне тоже, — тихо говорит Джимми. — Ну тогда пойдем. Джимми идет за Филом на кухню и они начинают делать кофе — Джимми наливает воду в чайник, Фил достает металлическую коробку с кофе и кружки. Пространство между ними тихое и напряженное, как это редко бывает. Фил это ненавидит, почти чувствуя, как это напряжение заползает ему под кожу. Джимми должен был быть всегда его безопасной территорией. Он даже не совсем понимает, как это произошло. Фил садится за стол и ждет. Он сидит спиной к Джимми, который все еще стоит рядом с раковиной. Тишину нарушает Джимми, и Фил за это ему очень благодарен, хотя то, что он слышит, не доставляет ему особенного удовольствия. — Мне кажется… я думаю, я немного ревную, — слабо говорит Джимми, как будто он на самом деле не хотел этого говорить. Фил разворачивается на своем стуле, и их взгляды встречаются. Но на одно мгновение Джимми отводит глаза в угол комнаты, где начинает переполняться мусорка. — Вот почему ты был таким странным в последнее время, да? — голос Фила вряд ли хоть немного увереннее голоса Джимми. — Я был? Фил кивает. — Прости, Фил. Ты знаешь, я за тебя только счастлив, — он подходит к столу и садится напротив Фила. — Правда? Фил снова кивает. Он знает. Он думает, он знал это всегда. Он думает, что они оба чувствовали одно и то же, просто не могли сформулировать это в слова и поговорить об этом. — Все меняется. Теперь Джимми кивает. — Ты знаешь, что я хуево с этим справляюсь. Фил смеется. — Ага. Он тоже об этом знает. Он даже сказал Дэну. — Ты практически другой человек. Фил хмурится. — Совсем нет. Это все еще я. Просто… более счастливая версия. — Именно, — Джимми проводит пальцами сквозь бардак переплетенных волн на своей голове. — Это очень непривычно. — Не то чтобы я был совсем несчастным, — протестует Фил, хотя его голос все еще мягкий и неуверенный. Он осознает, что эти слова полная хрень, как только они слетают с его губ. — Наверное, для меня ты казался именно несчастным. Раздражение вспыхивает. — Ничего не изменилось, когда вы с Томом начали встречаться, — опять, херня. Абсолютная. — Изменилось, Фил, просто ты со мной никогда об этом не говорил. — Потому что я был рад за тебя. Я не хотел, типа, набрасывать на тебя тень. Это не ты был виноват в том, что я не хотел тебя ни с кем делить, — он сильно закусывает губу, мгновенно понимая, что, возможно, зашел слишком далеко. Слишком честно, даже для них. — Правда? — шепчет Джимми. Фил отводит взгляд. Ему нельзя продолжать выпаливать первую же пришедшую ему в голову мысль. Это не он. Он не так все делает, и вот это причина, почему. Все всегда становится хуже. — Может быть, — хрипит он. — Немного. Я не знаю, наверное не очень. Просто я чувствовал… как будто ты меня заменишь? Джимми тянется через стол, протягивая руку для Фила. — Я бы никогда тебя не заменил. Фил берет его за руку и сжимает пальцы. — Я бы тебя тоже. Джимми кивает. — Я знаю. Я это знаю. Я знаю, что это… нерационально. — Ревность редко когда бывает рациональной. Джимми улыбается. — Вау, философски, Фил. Фил просто улыбается в ответ. Он недолго молчит, прежде чем говорит: — Я же говорил тебе, ты мой парень. Всегда. * Джимми кивает. — А я твой? — Конечно. — И когда ты переедешь отсюда, я буду пиздец как страдать, окей? Я буду постоянно тебе писать и, скорее всего, плакать, и будет казаться, что я не рад, что вы с Томом двигаетесь дальше вместе, но я буду рад. Я буду счастлив за вас обоих и страдать, что все по-другому. — Я тоже, — говорит Джимми, и его голос немного трясется. — Именно так и будет. Фил сильнее сжимает его руку. — Дэн кажется для меня идеальным, но и ты тоже, окей? Джимми кивает. — Теперь мне надо остановиться, — говорит Фил, вытирая влагу, которая начинает собираться в уголке его глаза. — Иначе, если я не остановлюсь, я скажу еще много сопливой фигни. Смех Джимми вырывается из его груди, и он тоже вытирает глаза. — Я не против сопливой фигни. Фил качает головой. — Мне кажется, тебе достаточно. И мне тоже. Я люблю тебя, ты любишь меня, и все меняется, и это страшно, но мы всегда будем лучшими друзяшками. Джимми прикрывает рукой рот и смеется сквозь пальцы. — Мне кажется, у нас этот разговор был уже слишком много раз. — Может, нам пора перестать притворяться, что нам совсем не грустно? Даже несмотря на то, что мы, вообще-то, счастливее, чем когда-либо? — Ебаный в рот, Фил. Ты сегодня утром прямо философ. Чайник кипит. Они, кажется, обменялись молчаливым согласием, высказав все, что хотели, поэтому они отпускают руки и идут делать себе кофе. Они приносят свои кружки обратно в гостиную и снова забираются на диван. Облегчение так ощутимо, и Фил чувствует нахлынувшее счастье. Почти ликование, как будто фигурки в тетрисе это его жизнь, и они наконец начинают помещаться друг с другом. — Что это на тебе, кстати? — спрашивает Джимми, слегка оттягивая мешковатую ткань джемпера с розами. — Это Дэна? — Ага. Мне нравится, как он на мне смотрится, так что я его стырил. — И правда хорошо на тебе выглядит, — кивает Джимми. — Тебе надо носить розовый почаще. — Ну, может я буду носить почаще. Может, я просто продолжу брать одежду у Дэна. Или может… Джимми делает глоток кофе и смотрит на Фила, нетерпеливо приподнимая брови. — Что? — Я просто… вы с Томом уже какое-то время вместе. — Ага… — И вы все еще не живете вместе. — Это правда, — говорит Джимми, отставляя свою кружку на журнальный столик. — К чему ты ведешь, Фил? — Мне интересно, если так… это так обычно и происходит? Джимми хмурится. — Я не знаю, я никогда не жил ни с кем, кроме тебя. А что? — он напряженно изучает выражение лица Фила. — Ты…? Фил пожимает плечами. — Господи Боже, Фил. Сколько прошло-то времени, неделя? — Технически, да, наверное. Типа, официально. Но ты знаешь — для меня это по-другому. Это не просто пришло из ниоткуда. — Я знаю… — И я ничего не говорю. Я просто тебя спрашиваю. — Думаешь ли ты, что еще слишком рано съезжаться вместе, — говорит Джимми с ноткой неодобрения в голосе. — Как это обычно происходит, — поправляет Фил. — Ну… Наверное, просто мне кажется, что это все у вас очень быстро… но с другой стороны, может, я должен посмотреть на это с твоей точки зрения. Фил ждет, но Джимми больше ничего не говорит. — Точно. — Ты хочешь объяснить свою точку зрения? — наконец спрашивает Джимми. Фил делает глоток, прежде чем отвечает. — Для начала, я никогда ничего не говорил о том, что мы хотим съезжаться. — Окей, дружище, — игриво говорит Джимми. — Моя точка зрения… я не знаю. Я просто хочу быть с ним все время. Он делает меня лучше. И, мне кажется, у него со мной то же самое. И мы все равно все время вместе. — Всем так кажется сначала, — тихо говорит Джимми. — Это и называется конфетно-букетным периодом. Вот почему не стоит делать никаких больших долбанутых шагов типа проживания вместе, пока вы все еще в этом периоде. — Разве ты такого больше совсем не испытываешь? — спрашивает Фил. — С Томом? — Испытываю. Просто по-другому. У меня нет, типа, жгучего желания быть вместе каждую секунду. Я не скучаю по нему, пока мы не видимся днем. Типа, я скучаю, но это… это не отвлекает меня от проживания своей жизни. — Ясно, — говорит Фил, как будто он понял. На самом деле не особо, потому что он не может представить, что когда-то это будет ощущаться по-другому, но он пытается оттолкнуть свою тревожность подальше. — И теперь, когда мы знаем, что мы так можем, отношения не построены на, типа, этой новизне друг друга и просто желания потрахаться все время или вроде того. Все по-настоящему. Мы знаем друг друга, и мы знаем, что мы можем быть вместе. Это не особо романтично, наверное, но это по-настоящему. Фил кивает, но определенно не чувствует себя менее запутанным. Он не думает, что-то, что он чувствует к Дэну, имеет отношение к новизне, сексу или даже чувству восторга. Конечно, он и это чувствует, в какой-то мере, но это определенно не основные эмоции, на которые его вдохновляет Дэн. Фил чувствует, что знает Дэна, и чувствует, что Дэн знает его. Это правда, что они официально вместе совсем немного, но для Фила это ничего не значит. Он провел месяцы, открывая Дэну свою душу понемногу каждый день, и сейчас у него есть чувство, как будто он отдал ее ему. Он отдал Дэну в руки свое сердце и душу — и у него есть ощущение, что они никогда не были в такой безопасности. Он позволяет своим мыслям снова стать чересчур драматичными. Видимо, это очередной эффект, который оказывает на него Дэн. Фил думает, что это должно что-то значить. Наверное, это знак, что Дэн может заставить его чувствовать себя драматичным, хотя такого раньше никогда не было. Знак, что это правильно, и, может быть, хоть раз в своей жизни, он должен наконец довериться себе. Доверие к тому, что его тело пытается ему сказать — что он не должен следовать правилам, и что он не обязан делать все, что делают другие. Он не такой как все. И Дэн тоже. — У нас с Дэном все по-настоящему, — мягко говорит Фил. — Я знаю. Я не это имел в виду. — Мне кажется, имел, но все в порядке. Я не собираюсь всерьез просить его переезжать. Я просто немного… хочу этого. Джимми кивает. — И дело не в сексе, — хитро говорит Фил. Фил сияет, когда видит, как сильно удивляется Джимми. — Лучше расскажи мне все подробности, Фил, ради всего святого. Фил прячется за кружкой. Он определенно не знает, как вести подобные разговоры, но он не может отрицать теплое порхающее чувство в животе от осознания того, что он у него сейчас будет. — Так он хороший? — спрашивает Джимми первым, к облегчению Фила. Он чувствует, как его лицо становится теплым. Даже горячим. — Все, что мы пока делали… да. Это было хорошо. — Все, что вы пока… так вы еще не… занимались любовью? Фил морщится, хотя, если честно, он знает, что когда это произойдет, «заниматься любовью» будет, скорее всего, идеальным описанием. — Занимались, просто не в том смысле, который ты имеешь в виду. — Так, подкинь мне косточку, дружище, — умоляет Джимми. — Никакого каламбура, хотя… вообще-то да. Каламбур включен. Кинь мне все кости. ** — Я тебя ненавижу. — Ты меня любишь. Ты хочешь рассказать мне все о вашем горячем сексе с твоим парнем этим утром. — Я не хочу. — Но ты расскажешь. — Расскажу ли? — спрашивает Фил. Его начинает веселить факт того, что он дразнит Джимми. Он все равно этого заслуживает, за то, что разбудил его еще до восхода солнца. — Расскажешь, — настаивает Джимми. — Скажи мне, как сильно ты кончил. Филу приходится прикрыть рот рукой, чтобы спрятать улыбку. Он качает головой. — Господи. Если тебе так хочется знать, то нет. — Что нет? — Я не кончил. — Я думал, ты сказал, что все было хорошо! — Так и было! Ты не спросил меня, как сильно кончил он. — Он кончил, а ты нет? — Джимми звучит ошеломленно. — Я знаю, для меня это все еще ново, но я почти уверен, что получается странно, когда ты кончаешь нетронутым. — Почему он тебя не трогал? — Потому что я трогал его! И он себя тоже. Все руки были в деле, короче говоря, — Фил качает головой, давая себе клятву, что он найдет способ отомстить Джимми за это унижение. — Ох бля, — говорит Джимми, и его глаза расширяются с пониманием. — Он счастливчик. — Не слышал никаких жалоб, — Фил снова сам себе качает головой. — И это все, что ты от меня получишь. — Я имел в виду то, что говорил про джентльменов. — Ты меня убиваешь, — говорит Джимми, звуча поверженным. — И почему ты не вернул ему услугу? — Потому что ты сказал мне сразу идти домой! — Ты пожертвовал этим ради меня? Фил бросает на него самый грозный взгляд, который может, прежде чем просто отвечает: — Да. — Черт, дружище. Прости. — В следующую секунду после окончания этой вечеринки… Джимми смеется. — Я не могу обещать, что не буду опять слушать сквозь стену. — Тогда я просто скажу Тому занять тебя делом. Джимми смотрит на него с искренним светлым удивлением. — Ты так сильно изменился, Фил. Фил улыбается и откидывает голову назад на диван. — Ага. Они медленно допивают свой кофе и потом делают еще. Где-то около часа они просто разговаривают и наслаждаются компанией друг друга в гостиной. Джимми умудряется выпросить еще пару деталей из Фила. Тот притворяется, что ненавидит его за это, но тайно ему нравится гордость на лице Джимми и как он сам от этого радуется. В конце концов, Филу приходится напомнить, что если они не встанут и не начнут работать, их вечеринка будет хреновой. Они набрасывают свои куртки и совершают миссию в Большой Сэйнсбери, где они покупают слишком много еды и чересчур много алкоголя. Их пакеты вместе занимают очень много места в метро по пути домой, и они получают в свою сторону парочку гневных взглядов от таких же путешественников. Их пальцы замерзшие и уставшие к времени, когда они бросают пакеты на кухне. Филу просто хочется забраться обратно в постель, но Джимми нарушает его планы, настаивая, что им нужно хотя бы слегка прибраться. — Ты будешь так сильно должен мне за это, — ноет Фил, выбрасывая весь мусор из квартиры, начиная с той постыдно переполненной мусорки в одном из углов кухни. — У меня, вообще-то, уже кое-что для тебя есть, — говорит Джимми, заправски загружая тарелки в посудомоечную машину. — Это Харибо, которые ты мне обещал? — Они в одном из пакетов. Я купил тебе кое-что другое. Даже заказал. Но сильно не восторгайся, это просто мелочь. На сегодня. Фил подозревающе приподнимает бровь. — Просто продолжай убираться. Тебе все равно надо принять перед этим душ. Они делают почти хорошую работу в уборке их квартиры. По крайней мере, Джимми. Фил определенно не сильно помогает, и в конце концов просто ходит за Джимми вокруг и поедает мармеладных мишек, пока тот делает всю работу. Фил никогда не был хорош в уборке, а Джимми всегда был. Чудо, что они так хорошо сжились, на самом деле. Как только Джимми признает факт, что Фил почти бесполезен, он отправляет его в душ. Фил уделяет ему особое внимание, используя кучу ванильного геля для душа, и даже бреется дольше обычного во всех местах. Это занимает довольно долгое время, потому что он не чувствовал нужды в этом долгие годы, но он заметил, что Дэн так делает, и хочет показать ему такое же участие. Когда он выползает в полотенце, он увлажняет все тело и чистит зубы. Он сушит голову полотенцем и убирает челку со лба. Может, хоть сегодня он может дать людям то, что они хотят, и походить с зачесанными волосами. Он кричит Джимми вниз по коридору, пока идет в свою комнату. — Что мне надеть сегодня, Джеймс? У нас есть дресс-код? — Просто надевай джинсы и иди сюда, — кричит Джимми в ответ. — Без верха? — Ага. Фил надевает черные джинсы, как всегда, и первые два чистых носка, которые он находит, затем присоединяясь к Джимми в гостиной, где он моет окна. Джимми смотрит на него сверху вниз и ухмыляется. — Отлично выглядишь, детка. — Почему я стою тут топлесс? — Пойдем. Фил следует за Джимми в его спальню и смотрит, как он достает что-то на вешалке из своего шкафа. — Ты купил мне рубашку? — дразнясь спрашивает Фил. — Волновался, что я застыжу тебя своими джемперами с динозаврами? — Вообще-то… — Джимми достает рубашку, чтобы Фил мог ее видеть. — Я подумал, что это что-то, что ты выбрал бы сам для себя, если бы увидел. Когда он ее видит, его горло слегка сжимается, что он сразу распознает как ужасно нелепую и точно дурацкую реакцию, но он ничего не может поделать. Эта рубашка просто настолько идеально его — белая, на пуговицах, с почти акварельными черными птицами. Это определенно что-то, что он выбрал бы для себя, и его поражает то, как хорошо Джимми его знает. Он даже не знает, что сказать. — Иди сюда, — мягко говорит Джимми, держа рубашку открытой, чтобы помочь надеть ее Филу. Он делает шаг вперед, по очереди проскальзывая руками в рукава, и поворачиваясь, чтобы посмотреть на Джимми. В его груди все плывет от тепла и нежности, когда Джимми медленно застегивает его пуговицы. Его волосы — бардак, он немного пахнет отбеливателем, его лоб мило сморщен от концентрации, когда он застегивает последнюю пуговицу, его пальцы случайно, но нежно задевают горло Фила. — Спасибо, Джим, — мягко говорит Фил, точно проваливаясь в миссии спрятать свою слишком эмоциональную реакцию на то, что его друг выбрал ему классную рубашку. Джимми поднимает взгляд и смотрит Филу прямо в глаза, улыбаясь. Он пожимает плечами. — Я просто увидел ее и сразу подумал о тебе. И… Я хочу, чтобы ты сегодня повеселился. Я знаю, что вечеринки не особо твое, но я очень хотел бы, чтобы ты хорошо провел время. Я думаю… — он тянется рукой и убирает выпавшую прядь из челки Фила назад. — Я просто думаю, что это что-то значит. Начало нового года. И это будет такой знаменательный год для нас обоих. Фил просто кивает. Он точно не единственный сегодня, кто чувствует себя чересчур эмоциональным. — Я так горжусь тобой, и я рад за тебя. Я хотел устроить эту вечеринку для тебя, Фил. Чтобы отметить начало твоей… твоей новой жизни. Твоей новой жизни, где ты счастлив, по-настоящему, знаешь? Ты этого заслуживаешь. Фил пытается держаться, правда. Он пытается слушать, но по его щеке уже течет вниз теплая слеза. Он кивает, чувствуя огромную волну облегчения, когда Джимми обнимает его и сжимает. Они больше ничего не говорят, просто стоят в светлой белой комнате Джимми, обнимают друг друга и рыдают в плечи друг друга. Еще даже не новый год. У них все еще впереди вечеринка — друзья, которых надо увидеть, еда, которую надо съесть и напитки, которые надо выпить. У них все еще есть игры, в которые надо сыграть и поцелуи в полночь. Но этот момент точно кажется окончанием какой-то эры. Этот момент — точно начало чего-то нового.