S o u l m a t e.

Гет
PG-13
Завершён
272
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
272 Нравится 18 Отзывы 43 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Примечания:

Tate McRae — I wrote a song

      Эве Мун сегодня семь, а на её тонких запястьях уже выведены чёрные имена. Она задувает свечи на торте с розовой глазурью и полностью уверена, что проживёт всю оставшуюся жизнь с Юнасом, чьё имя на левой руке. Ведь оно так красиво выведено, а он так добр к ней.       Они носятся по заднему двору, а она все глаз с него свести не может.       И когда на траве они лежат, она в кудряшки его зарывается, пытается высмотреть на каком запястье и как выведено её имя у него.       — Юнас, ты меня не бросишь? — Её вопрос звучит глупо в силу малых лет. Но для неё он важнее всех остальных, ведь она на все сто сорок процентов уверена, что Юнас Васкес её соулмейт.       — Нет, Эва. Мы же соулмейты.       Эве Мун четырнадцать, а у неё уже была анорексия и нервный срыв. И все чаще ночью, вместо сна, она, лёжа на кровати, смотрит на имя правого запястья.       «Кристофер — слишком банально», — думает она, зная, что не встретит, а если и встретит — не того. Слишком много Кристоферов по миру. Ведь и с Юнасом, возможно, ошиблась.       Но все сомнения пропадают сразу, когда кудрявая макушка появляется в проеме ее окна. Залезая ночью, с пятнадцатилетием поздравляя. Он дарит ей маленькую коробочку, где на красной подушечке лежит подвеска золотая. Её имя. И она надеется, что оно также красиво написано на его руке, что оттуда взял. А он браслет чёрный на правом запястье поправляет и её три буквы закрывает.       Эве Мун шестнадцать, а её родители уже строят планы на свадьбу с Васкесом в будущем, закрывая глаза на проблемы дочери. И лишь сам Юнас в новой школе не оставляет её одну, от взглядов презренных отворачивая, пытаясь подбадривать. Он знает, каково сейчас Мун, он, как ни странно, замечает все, что творится с ней.       — И у тебя снова тройка по домашнему. Эва, когда ты учиться начнёшь? — Смотрит недовольно, хмуря густые брови, браслет чёрный поправляя.       — Ну, может, ты поможешь мне сегодня?       — Не могу, сегодня с Исаком встречаюсь. Попросил помочь ему с чем-то.       — Хорошо, хорошо. — А в её голосе разочарование, которое он не заметил. Потому что Мун знает, что Вальтерсен сегодня не в городе, что уехал с родителями, что Юнас лжёт.       И свой первый день она заканчивает на вечеринке. Несвойственно. Непривычно. Но так хорошо. И сейчас рыжеволосую не волнуют родители, оценки, будущее, имена. Ей просто хорошо становится, когда по горлу обжигающей струей вливается жидкость алая. Когда в танце с темноволосым парнем она жжение на правом запястье чувствует, когда после его заинтересованный взгляд видит. А после уходит от него, утверждая, что не он. Юнас. Только Юнас.       Эве почти семнадцать, а она сидит в чужой комнате, заперевшись ото всех. Плачет. Скулит. И просто умереть хочет. Она на руки свои смотрит, и ей кричать хочется. Два человека, что за этот, почти год, смогли разрушить её несколько раз. И она путается. Не знает, на какой соулмейт, а на какой враг.       — Чертова жизнь! Чертова судьба! — Знает, что никто не услышит, и говорит. Выкрикивает. Жалуется. Ненавидит. Ведь не знала, что тот поцелуй на Хэллоуине к расставанию приведёт, что после Васкес второе запястье покажет, где из шести букв будет написано имя, так ненавистное Эве. Что ошиблась, родителей заставив огорчиться и усомниться в дочери родной. Эва Мун не знала, что тот поцелуй с носителем воторого имени станет настолько разрушающим.       Сегодня ей семнадцать, и она больше не чувствует тяжесть рыжих волос, что теперь выше лопаток её. Она и тяжести на сердце не чувствует. Охладела. Отпустила. Сегодня её день, и она должна быть счастлива, даже если одна. И именно поэтому она звонит Сатре, с которой в начале года сдружилась хорошо, приглашает в кафе посидеть, отметить. Эва Мун больше не любит вечеринки.       Её радостный визг оживляет тихое кафе, когда руки, запястья которых лентами обвязаны, подарок раскрывают. Сатре уже выучила её наизусть. Знает, как проявить улыбку на лице Мун.       Но вот учебный год после прекрасного лета начался совершенно не так красочно. И все из-за запястий. Чёртовы соулмейты. Мун готова была целую вечность ненавидеть их, не верить, не чувствовать, пока в столовой глазами с Шистадом не встретилась, когда по телу её ток проходился, а рука пламенем будто обжигалась. И Эва совершенно не могла понять, к чему все это, ведь и раньше с его карими глазами встречалась, но в пол своего взгляда не уводила, мысли все не теряла. Для неё это впервые было. Странно. Пугающе. Но так притягивающе.       И с каждым днём она ненавидела себя все больше и больше, когда мысли постепенно им заполнялись, когда из сотни её раздумий он стал девяносто девятым. И больше не было той храброй девчонки Мун, что в соулмейтов верить перестала. Осталась лишь та Эва, что при каждом его взгляде глаза в пол опускала и просто убегала от него.

-2-

      — Он даже не помнит меня. — Она ищет любой причины, чтобы не подходить к нему, не говорить.       — Ты на одном из его запястий. Не бойся. — А Сатре её в бок толкает, пытаясь настроение поднять, поддержать.       Но Эва боится, просто не может. Не хочет обжечься ещё один раз. Не хочет повторно пить антидепрессанты, слезы проливая. Потому что знает, что больше не соберёт себя, не сможет.       — Что-то хотела, Мун?       — Да. Повторить прошедшее.       И она целует его уверенно, пока в крови алкоголь с адреналином перемешиваются. Пока мозг отключён, а его руки на её талии.       — Неожиданно. — А он смотрит на неё с удивлением, с усмешкой, готовый уже опозорить, просто момента ждущий.       — Знаю.       — Ты же хотела запястье увидеть? — Он спрашивает резко, пугая её, раскрывая все карты.       — Возможно. — А Мун уже чувствует, как ногти, что темным лаком покрыты, в ладонь впиваются, как ее голос дрожать начинает.       — Смотри, но я не верю в них, так что, Мун, у нас ничего не будет. Но на одну ночь ты бы сгодилась.       А после этих слов он на щеке невыносимую боль чувствует, смотря в её стеклянные глаза. И ядовитая улыбка так и ползёт по его лицу, уничтожая её, убивая. Кристоферу Шистаду девятнадцать. Он на третьем курсе и самый желанный парень. И он не верит в соулмейтов.       А после весь год учебный он тратит лишь на то, чтобы рыжую позлить. Поиздеваться. Целуя почти каждую девушку школы, ленту атласную на правом запястье поправляя, её три буквы закрывая. И ему это нравится. Нравится ничего не чувствовать, а после шипеть от боли в груди, когда видит ее слезы. Кристоферу Шистаду почти двадцать, и он нашёл для себя новую игрушку.       Эве через три дня восемнадцать, а она выглядит так, будто её держали в плену несколько лет. Истощена, убита, огорчена. Она щурится от солнца июньского, загружая очередной чемодан в машину. Уезжает. Бежит от проблем, слова его вспоминает, что боль ей перед Рождеством причинили.

«— Боже, Мун. Если соулмейты и существуют, то ты точно не мой. Потому что в мире больше тысячи девушек с твоим именем. Ты просто случайность. Перестань цепляться за меня, вырасти.»

      Но она растеряла всю свою гордость и все достоинство, поэтому сейчас набирает на его номер сообщение, надеясь, что сможет проститься. Можем встретиться? 15:30

Зачем? 15:35

Просто нужно. 15:35       Он подъезжает минут через десять, из машины выходя, все своё недовольство показывая от встречи с ней.       — Ты что-то хотела от меня? — Он замечает чемоданы в машине, и брови хмурит, не понимая ничего.       — Попрощаться и доказать, что ты — мой соулмейт.       — Ты наивна, Мун. — А ему не нравится, что игрушку так быстро забирают из рук его. Что лишают веселья.       Но ей все равно, она просто на носки встаёт, целуя робко, будто в первый раз. Бабочек в своем животе ощущая. И она слышит шипение его, знает, что руку обжигать стало. У неё также. Просто привыкла к этому. Как и к его холодному взгляду, к аромату ментола и сандала. Эва Мун просто привыкла к Кристоферу Шистаду.       — Ничего. Я не почувствовал ничего. Ты проиграла, Мун. Соулмейтов не существует. — А он её сердце разрывает безжалостно, хотя самого любопытство мучает о том, что он только что чувствовал. Но Кристоферу уже двадцать, он выпустился из школы и все ещё не верит в родственных душ. Ему просто нравится его игрушка.       И он оставляет её, с ухмылкой уходя. Не зная, что после, через несколько часов, его тело пронзится болью, что он взвоет, вскричит, а после просто потеряет сознание. Кристофер даже и не подозревал, что Магнуссон позвонит ему, сказав, что Мун больше нет. Не в городе нет. В жизни.       — Эва попала в аварию. Её больше нет в живых. Мне жаль, Крис.       — Боже, Вильям. Она для меня никто. Она не мой соулмейт. Мне все равно. — И он старается говорить твёрдо, потирая правое запястье, стараясь имя её проявить. Всего три каких-то буквы, думает он. Всего три буквы, что все же смогли в его сердце въесться.       Кристоферу Шистаду двадцать, и у него лишь на одном запястье имя. Второе просто на сердце выгравировано чёрными чернилами, как и надпись на надгробии Мун, чью улыбку он больше не увидит. Кому он принёс цветы на день рождения. Белые, как и ее кожа в последний раз.       Кристоферу двадцать, и он поверил в соулмейтов. Жаль, что слишком поздно.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.