* * *
Строки неожиданного письма от Зиркнифа Рун Фэрод эль Никса заставили задуматься над тем, чего же хочет добиться правитель империи Багарут. Исходя из содержания, его – Айнза Оал Гоуна, приглашают на званный пир, но перед сим событием император попросил о личной встрече, для обсуждения какой-то неназванной темы со статусом «государственной важности». С тех пор, как Багарут стала вассалом Назарика, наступила тишь да гладь, и вот сегодня это молчание ягнят было прервано столь интересным письмом. В ходе тщательных размышлений и советов со стороны ближайших стражей, Момонга решил, что всё-таки примет приглашение и попробует наладить более дружественный контакт, нежели при их первой встрече. Тогда лич был немного даже не в себе, настолько его переполнял подавляемый пассивным умением гнев, отчего хотелось только рвать и метать, но задушенный гнев и природная жадность не позволила переступить черту. А ведь будь он человеком, как прежде, безусловно, так и поступил бы. Это в духе живых, в духе людей поступать, следуя голосу эмоций, а не разума. Теперь, когда всё изменилось и прошло довольно много по человеческим меркам времени, можно попробовать наладить контакт в новой обстановке. «Чем же мне ещё заниматься, когда все исследования будут окончены?» - с грустью подумал Момонга, собираясь в путь. Воистину есть минус быть бессмертным личом – скука. Сейчас этот враг не столь ощутим и не кажется смертельным, но откуда-то Айнз знал, что тварь только притворяется безобидной и стоит дать повод, как она наброситься на тебя подобно змее затаившейся средь лиственных деревьев…. * Прибыв при помощи великой телепортации прямо к воротам в столицу страны, Айнз ещё раз напомнил своим спутникам, как они должны себя вести. Это было несколько утомительно, но Момонга напомнил себе, почему вынужден был взять с собой кого-то: «не гоже мне – правителю Назарика быть без свиты, да и стражи чрезмерно волнуются за меня и у них есть на то причины – мои друзья бросили нашу гильдию, теперь они боятся, что я тоже оставлю их». Выбор был не велик, но Айнз тщательно подошёл к этому вопросу и взял с собой Себаса и Альбедо. В целом в дворецком у Момонги не было сомнений, а вот с Альбедо могут быть проблемы, поэтому напоминание было предосторожностью и не излишней. Всё-таки мало ли какое недопонимание они примут за оскорбление его персоны? Так и хотелось дать понять всем жителям Назарика, что только он сам будет решать, когда был оскорблён, а когда нет. Однако, с другой стороны у них свой взгляд, пусть и весьма пафосный, но всё-таки, и в них не редко проявляется характер покинувших его товарищей. В такие мгновения Момонга считал, что те хоть и предали, бросив его и Назарик, но всё ещё с ним и поддерживают его. Это грело ему душу, но не затмевало рассудок, из-за чего Айнз нередко всё же перечил их мнению, ибо в те моменты некоторые действия могли вот-вот нарушить его планы. Как бы он не придавал стражам образ одушевленный его друзей и товарищей, но именно потому, что он нежить – бесстрастный и почти безэмоциональный лич, то грёзы не затмевали ему взор, перед которым были не его друзья, а лишь их творения. Это всё ещё лишь слуги Великого Склепа Назарика, пусть в них и плещет отголосок их создателей. А раз так, то он как последний член гильдии, точнее её гильдмастер, имеет полное право приказывать им, а не выслушивать и искать компромиссы. Если бы он не согласился внутреннее с этим выводом, то в ином случае при невозможности достичь компромисса, Момонга в котором ещё было бледно-живо что-то от Сатору Судзуки попросту решил бы сбежать, предоставив решение вопросов остальным. Ибо он один был бы бессилен. Но этого не случиться никогда. Хоть поначалу что-то человеческое в нём и влияло на поведение и решения, но сейчас в нём полностью всё изменилось и Сатору вовсе не был в ужасе от перемен. Напротив, эти перемены подарили ему покой и свободу. А также новые впечатления, поскольку ощущения, будучи нежитью отличались от того, что он хорошо знал как человек. Безусловно, тут замешана система Иггдрасиль, что была перенесена вместе с ним и гильдией. Только поэтому он может ощущать костями, словно живой плотью, хоть и несколько искажённо, немного не так, как он помнил, и даже чувствовать запахи, притом новые – ранее неизвестные. Из вкусов он познакомился только с одной новинкой и это вкус крови, который не был похож ни на что из того, что он помнил. Другие вещи были более аналогично знакомы, а потому не вызывали интереса. Исходя из этого и многого другого, Айнз задался целью узнать больше о своей новой природе, через ряд экспериментов. Азарт, горевший в его душе, какой он помнил ещё со времён начала игры в Иггдрасиль, подталкивал идти всё дальше и дальше с каждой новой идеей начинающейся с мысли «а что если?». И вот новая мысль пронзила его разум, когда напротив них предстал эскорт для сопровождения гостей, и суть идеи заключалась в «кого они боятся больше?». Страх людей напротив, был ощутим, как пар готовящейся пищи, клубился в воздухе, наполняя всё сущее в Момонге приятным ощущением до едва заметного трепета. «Если подумать, то он мало чем отличается от страха, что они испытали в день моего неожиданного визита сразу после войны. Что же они столько времени жили тем днём?» - скользнула ехидная мысль и появился азарт узнать, верны ли его выводы. Их пригласили в роскошную карету, на которой они доехали до замка императора. Особо рассмотреть красоты города не получилось, поскольку помощник Зиркнифа настоятельно рекомендовал отложить любопытство до предстоящей экскурсии, которая обязательно состоится, но чуточку позже. Но истинные мотивы были ясными, как этот солнечный день – они не хотели пугать жителей империи. Определённо им нужно время, чтобы подготовить люд к мысли о столь близком присутствии нежити и свиты вместе с ней. На пороге их встретили фальшиво тепло, в этом не было их вины, ведь они следовали этикету, впрочем, это не отменяло тот факт, что в каждом действии чувствовалась ложь. Момонга решил не заострять на этом внимания, снисходительно относясь к людям, у которых нет выбора, кроме как выполнять свои обязанности вопреки страху. Верный помощник Императора Зиркнифа проводил гостей до кабинета, где их уже ожидал сам монарх. Велев Себасу и Альбедо подождать снаружи, Айнз вошёл один, чтобы побеседовать с молодым правителем с глазу на глаз. -Добрый день, господин Гоун. Я так рад, что вы нашли время до праздничного пира, чтобы обсудить со мной несколько важных государственных вопросов… -Ближе к делу, Зиркниф, - холодно прервал Момонга поток бесконечной бессмысленной лестной болтовни человека. -Да, простите. Я несколько волнуюсь, поскольку кое с чем я не могу справиться в одиночку. Мне отчаянно нужен ваш совет. И касается он того, как мне стоит относиться к соседним государствам, - сделав небольшую паузу и немного поёрзав на месте, Зиркниф продолжил попутно постоянно облизывая губы в сильном волнении. –Дело в том, что наша Империя поддерживала взгляды Теократии Слейн, поскольку у них много сильных магов и воинов владеющих боевым искусством. Ведь в прошлом сами боги благословили тех людей и до сих пор можно услышать об их потомках – полубогов. В общем, я пытался найти сильных союзников, чтобы не только не нажить себе врага в их лице, но и за их счёт повысить процветание своего государства. Поэтому у людей империи сформировалась стойкая неприязнь ко всем расам нелюдей. Но так как мы теперь находимся под вашим вассалитетом, то всё кардинально меняется. И проблема отнюдь не в перевоспитании граждан, а в том, что Теократия рано или поздно может объявить войну, но явно не раньше, чем подчинит своей воле Королевство Рэ-Эстиз. Их мы пытались подмять под себя опять же по плану Теократии… Айнз внимательно слушал, не перебивая ни жестом ни словом. Часть рассказа была правдивой, но Момонга ощущал и нотки лжи в словах Зиркнифа. Что именно было ложью, трудно сказать, но лич ощущал, что её ничтожно мало. Вероятно, поддержка Теократии была искренней, но Зиркниф пытается подать всё так, словно это не его личные предубеждения против нелюдей, а просто необходимая мера – черта приспособленца, чтобы обеспечить для своей страны и её людей всё лучшее. За последнее винить нельзя, на то есть право у каждого. Кроме того Император весьма недвусмысленно намекает, что он не хочет вступать лично в конфликт с Теократией из-за того, что их силы будут превосходить мощь его государства и это попросту не выгодно. Тот факт, что они теперь вассалы врага этого религиозного государства, как раз и станет причиной для войны. -Ясно, я понял вашу проблему. Тогда я ликвидирую Теократию Слейн, а после через некоторое время мы поглотим земли Рэ-Эстиза. Но между уничтожением одних и захватом вторых я бы хотел также продолжить исследовать мир. Вы же помните, что высшая нежить очень ценит знания, любую полезную информацию? – этими словами Айнз напомнил Зиркнифу о том дне, когда он вторгся к нему в сильном гневе, а потом кое-как всё уладил до подписания вассалитетной клятвы. -Да, я прекрасно это помню, господин Гоун. Благодарю, что вы так быстро разрешили этот вопрос. Я места себе не находил как вести себя политически в отношении соседей. Значит пока-что Рэ-Эстиз вне поля зрения наших интересов. А к какому сроку мне приготовить войска для ликвидации Теократии? – нервно-возбуждённо промолвил Эль-Никс. -Этого не требуется. Ваша страна уже понесла серьёзные потери. Я сам разберусь с недругом моих вассалов, - отклонил Айнз предложение монарха. -Ох, умоляю, господин Гоун, скажите, чем ещё мы можем отблагодарить вас за ваше великодушие? – с мало скрываемым страхом поинтересовался Император. -Мм, есть одна мелочь, которая несколько скрасит моё пребывание у вас в гостях, - задумчиво протянул Момонга. -Что же это? – с замиранием сердца воскликнул негромко Зиркниф. -Кровь, - лаконично ответил Высший Кровавый Лич. –Я слышал, в столице Империи есть Колизей, где на арене сражаются на смерть. Я бы хотел побывать её участником. Также бокал крови будет подобен бокалу вина, - во время пояснении голос лича сильно изменился, стал звучать столь устрашающее, что холод окутал всё тело, пробирая душу до костей. Зиркниф с трудом смог сглотнуть ком, едва сделал вдох и чудом удержал лицо, не позволив панике сильно исказить своё внешне обманчивое спокойствие. -Я понял вас, господин Гоун, и немедленно распоряжусь обо всём. Но остаётся ещё вопрос торговли… Император не верил тому, что ещё мог говорить и даже не терять нить разговора. В глубинах души бушевал вихрь ужаса и паники. Сильный страх перед личом отравлял изнутри, а под конец дня у Зиркнифа не было ни грамма сил. Даже спокойно уснуть он не мог, переполненный тревогами. А ведь завтра предстоит пир, на котором этот лич – Айнз Оал Гоун в присутствии многих гостей будет наслаждаться кровью в бокале… Дрожь колотила тело юного Императора от мысли как сильно упадёт моральный дух его людей, впрочем, он и сам уже давно не мог себя воодушевить в присутствии столь ужасающе нежити. Рядом с самой Смертью воистину увядает всё…* * *
Во время пира, Айнз без стеснений и церемоний проливал немного крови из бокала себе на длани или же обмакивал костяшки пальцев. Алая жидкость впитывалась практически мгновенно, не оставляя ни единого следа пребывания на безупречно белых костях лича. Люди искреннее пытались игнорировать то, что им было неприятно, но не у всех это получалось хотя бы на отметке «хорошо» и Момонга лишь укрепился в своём предположении, что люди искреннее поддерживали взгляды Теократии о том, что всякая нелюдь достойна уничтожения. Это лицемерие неприятно кололо и раздражало разум, слегка затрагивая эмоции, но Айнз смог переключиться с этой волны мыслей на куда более интересное событие. А именно на Императора, который уже на середине застолья был чрезмерно пьян. И ещё несколько бокалов хмельного напитка и вот уже Зиркниф решает оставить гостей ввиду своего плохого самочувствия. Момонга внутренне рассмеялся и решил узнать этого человека под другим углом. По прошлой жизни человека он отлично знал, как алкоголь развязывает язык и раскрывает истинное лицо. Он вышел вслед за Императором, которого вели две служанки до покоев, и, сблизившись с ними, попросил девиц передать монарха ему на попечение. Парень запаниковал лишь на мгновение, но затем как-то резко расслабился и, пьяно хихикая с радостью, упал в костяные объятия лича. Бормоча что-то бессвязное, в итоге Зиркниф кое-как прогнал служанок, велев тем не беспокоиться о нём или не беспокоить его, одному богу известно, что именно там пролепетал Император Багарута. Момонга донёс на руках полу-спящего блондина до покоев, путь к которым подсказали слуги дворца. Оказавшись внутри, Айнз уложил светловолосого монарха на ложе и стал рассматривать, как тот, щуря глаза, что-то всё ещё мычит и мечется в пьяном мареве. Одежда явно мешала парню, так как тот покраснел от жара, а потому Момонга самолично снял каждую вещь с тела Императора, отмечая, что тот явно находит время для усердных тренировок и не выглядит хилым. Решив проверить кое-что, Айнз присел рядом и начал касаться кожи Зиркнифа, чтобы узнать какова та на ощупь. Его тактильные ощущения передавали всё несколько иначе, чем он помнил по прошлой жизни. Гладка и бархатная кожа, под ней твёрдые и упругие мышцы, хоть и не очень большие. Всё-таки Император больше налегает на интеллектуальный труд, нежели физический. Это делало парня по своему весьма привлекательным в целом. Прикасаться к интимному у людей месту он не стал. Почему-то хотелось сделать это только когда Император будет в сознании. И ради этого Момонга решил подождать, попутно анализируя причины, по которым ему вообще взбрело в голову всё, что он только что сделал. Что же это за прихоть? Неужели он так подсознательно борется со скукой, а всё произошедшее было достаточно интересным, следовательно, было противоядием к такой болезни как тленная тоска. Вскоре Зиркниф очнулся и, заныв от головной боли начал осматриваться, узнавая в помещении свои покои. Однако стоило взору монарха коснуться неожиданного гостя, как душу парня охватила паника и страх. Если бы не эти эманации страха, Момонга не обратил бы внимания на то, что Император пришёл в себя. Айнз стоял спиной к ложу и смотрел в окно, наблюдая за прекрасным кровавым закатом. Посмотрев на светловолосого мужчину лишь вполоборота, он пожелал ему доброго вечернего пробуждения с ноткой издёвки, как бы намекая, что пить надо меньше. -Господин Гоун, ох простите! Давно ли вы тут? Чёрт служанки, не могли, что ли прикрыть меня? – злился Император, что спал не просто голым, но ещё и совершенно не прикрытым. -Это не их вина, а моя. Здесь не было холодно, поэтому я не прикрыл вас. Мои извинения, - чуть наклонив голову вперёд в форме крошечного поклона, извинился Момонга. Он не лгал, но не договаривал. Ведь была ещё одна причина, почему он не накрыл тело Императора. -Вы? То есть мне не приснилось. Вы довели меня сюда,…но зачем? – парень окончательно потерялся в своих мыслях и суждениях, отчаянно прикрывая тело одеялом, стараясь вернуть себе хладнокровие хоть немного. -Мне стало интересно вас узнать с другой стороны. В неформальной обстановке. Я видел, как алкоголь развязывал язык многим расам и открывал их душу. Это весьма удивительный феномен у живых. Он очень похож на то, как молодой Кровавый Лич также не способен контролировать себя после впитывания немалого количества крови, - Момонга опять лукавил, на самом деле он и сам может опьянеть от крови, но её надо действительно много. Подобное опьянение сильно увеличивает мощь творимых заклятий, но снижает защиту и эффект временный, а пост эффект – усиленная регенерация манны и здоровья. -Кхм, понятно. Надеюсь, что я не сильно вас разочаровал, - сардонически усмехаясь, промолвил Зиркниф. -Нисколько. У меня не было завышенных ожиданий на ваш счёт, Зиркниф. Поэтому вам не стоит бояться показать себя обычным человеком в моём присутствии. Гораздо хуже, если вы будете строить из себя не то, чем являетесь на самом деле. Всё же я ненавижу ложь и лесть, но мирюсь с тем, что вы – люди, каждый день носите эти маски, - честно ответил Айнз, надеясь, что впредь Зиркниф перестанет вести себя столь манерно-раздражающее в его присутствие. -Мне трудно будет это сделать, господин Гоун. У меня не было и никогда не будет тех, кому я готов буду раскрыться полностью и чувствовать себя свободно и спокойно. С того момента как умерла моя мать, вся жизнь стала притворством, но ради одной цели – изменить Империю в лучшую сторону и привести её к процветанию и достатку, - разбито и с грустью честно ответил Зиркниф, не видя более смысла играть роль перед Айнзом. Не после того как этот коварный лич видел его таким жалким и беззащитным. Воистину перед воплощением самой Смерти все люди лишь прах, ничто. -Мне нравиться ваша воля и упрямство, а также то, что вы умны не по годам, Император Зиркниф. Только одна вещь портит вашу чудесную душу – страх. Но мне трудно винить в этом вас. Всё живое боится нежити. И вы не исключение, однако, вам хватает вашей воли и выдержки, чтобы не бежать в моём присутствии, а вести со мной диалог. В тот день, когда вы отозвали стражу, что рвалась защищать вас ценой жизни и решили начать переговоры, говорило о вашей смелости и готовности ко всему, что приготовит для вас судьба. Но страх не уходил. Вы просто были в состоянии его перебороть, но не без этой безделушки, которой на вас уже нет, - нахваливая парня, Момонга показал в своей длани кулон на золотой цепи, который обычно висел на шее у Императора, но скрытый под одеждой. Зиркниф в панике коснулся груди, не отрывая взгляда от медальона, который позволял бороться с ментальными атаками. Император крайне редко снимал его даже во сне, но теперь… -Предмет весьма неплох и может защитить от ментального воздействия, по моим меркам из пяти уровней до второго, - поделился толикой своих знаний Айнз, после чего направился к ложу медленным, в какой-то степени ленивым шагом. Оказавшись вплотную, Момонга выставил руку с кулоном вперёд, чтобы заветная вещица была прямо перед носом Зиркнифа. И тот робко с надеждой потянулся к спасительному артефакту, желая вернуть себе уверенность, что ужасная нежить не будет влиять на него ментально. -Но тебе он сегодня не нужен, - с этими словами Айнз отшвырнул предмет в другой угол кровати, после чего одним движением второй руки избавился от мантии и начал взбираться на кровать. Зиркниф задушено всхлипнул от паники и попятился назад от лича, но Момонга не дал ему сбежать, хватая за лодыжку и, подтащил парня к себе, нависая над ним. -В чём дело? Ты всё это время пользовался самовнушением при помощи этого украшения? И на деле ещё больший трус? – едко, даже безжалостно подметил Айнз, сверкая точками в пустых глазницах. От переполняемого ужаса Зиркниф не мог промолвить ни единого слова. Его трясло, он хотел убежать, забиться в угол, исчезнуть, лишь бы оказаться вне поля зрения этого монстра! -Если это так, то я и впрямь разочарован. Ты всего лишь щенок, глупый мальчишка, который считает, что ему по силам устоять передо мной при помощи магических артефактов! Знай же, что даже с ним тебе не устоять против влияния высшей нежити! – Момонга веселился и получал ранее невиданное наслаждение. Что же было в этом такого, что ему так нравилось? Память из прошлого услужливо подсказала кое-что – ломка. Ему нравилось сейчас ломать душу этого парня, ощущать, как тот боится и трепещет, а ведь он даже не использует свои ауры! А что же случится, если он активирует ауру страха, когда Зиркниф без своей красивой безделицы? С ней-то блондин сможет противостоять ауре страха и ужаса, но вот панику, отчаяние и смерть она не заблокирует. Парень тем временем попытался вырваться, столь дико и рьяно, как пойманный зверь извивался ужом под высшим личом из-за всех сил. Хаотичные и панические движения привели к тому, что на руках молодого Императора образовалось много глубоких царапин из-за острых кончиков рёбер скелета. Жалкие крохи крови несколько отвлекли Момонгу от морального унижения. Лич изменил позицию, прижав одной рукой грудь златовласого парня, а второй перехватил одну из израненных дланей Зиркнифа и подвёл к своему черепу. Размазывая выступающие капельки крови по скулам, зубам и подбородку, Айнз утробно стонал, ощущая необычное…необычайно сильное наслаждение, о котором ранее ничего не знал. Но это было что-то очень отдалённо напоминающее описание «наркотический экстаз», потому что ему было мало этой крови, но в тоже время он хотел и эманаций души, в основном страха. Сочетание этих двух ингредиентов и создавало эту восхитительную симфонию. -Это слишком хорошо, но весьма банально, за что и обидно, - описал свои чувства и выразил сомнения Момонга. –Хочешь понять, что я имею ввиду? – лукаво добавил Айнз, отпуская руку Зиркнифа. Но Император не дал ответа, ни жестом, ни словом, впрочем, то не стало препятствием, ведь теперь «язык» развязался у Момонги. -Любая нежить чувствует страх и с его помощью может выследить живую душу. Но всегда нападает только низшая нежить. У высшей нежити могут быть и другие приоритеты. Убийства приносят особое наслаждение для обеих форм, но только для высшей нежити это путь к развитию. Кровь жертвы и есть источник этого наслаждения, подобный наркотику, который опьяняет и побуждает убивать снова и снова. Но как я уже упоминал, что у высшей нежити могут быть и другие планы, отчего на страх живых не всегда реагирует убийством. Но страх и последующие его формы подобны сладкому аромату цветов у вас. А теперь представь себе, что будет, если смешать страх живой жертвы и немного её крови? Получиться редкий и дурманящий коктейль! И обида в том, что этого не избежать. Нет, не было, и не будет существовать той живой души, что не испугается высшей нежити, а значит, не будет столь привлекательной добычей! – под конец Момонга даже глухо рассмеялся, глядя в заплаканное лицо дрожащего под ним монарха Империи. -Признаюсь, я давно не испытывал такого наслаждения и последующей тяги…убить, - совсем тихо, почти шёпотом промолвил он, находясь в сантиметре от лица Зиркнифа. -Но я не столетний юнец, который не в состоянии контролировать природные позывы нежити, - тут же добавил и отстранился, а затем и вовсе слез со своей жертвы, потянувшись за артефактом, который был на самом краю в другом конце кровати. Перехватив магическое украшение, Айнз подбросил его к лежащему неподвижно, изображающему мертвеца, Императору Багарута. -Надевай, - велел он тоном, которым приказывал своим стражам, а значит не терпящим возражений. Молодой Император подчинился и, с трудом преодолев одеревенение от страха, надел кулон, однако, тот не вернул душевного равновесия мужчине. -Предмет на тебе и он начал работать. Помнишь, я говорил, что он блокирует воздействие ауры страха и ужаса? Я сомневаюсь, что ты почувствуешь разницу между ними и паникой, а потому сразу перейдём к отчаянию, - коварно промолвил Момонга и задействовал выше названую ауру. Резко в душе Зиркнифа исчез и страх и ужас и прочие беспокойства, осталось равнодушие и безразличие ко всему. Молодой Император не видел смысла в жизни, он с безумной сардонической улыбкой тихо хихикал, признавая своё поражение и факт своей ничтожности. Так гадко стало, что тот обратился к Айнзу с просьбой. -Прошу, убейте меня сейчас. Я не хочу так жить…так бессмысленно! Я был так глуп и наивен, но теперь я хочу… -Довольно, - холодным тоном оборвал Момонга нытьё человека и отключил свою ауру. Остаточный эффект отчаяния пробудет ещё некоторое время, но хотя бы прекратит подталкивать к суициду. -Иди ко мне Зиркриф, - когда тот выполнил его повеление, приблизившись, Момонга подтащил парня ближе к своим костям и обнял. –Запомни навсегда, что не сможешь скрыть ни грамма правды за пеленой лжи от моего взора. Отбрось свои сомнения и страхи, откройся мне со всей искренностью. Ты боишься меня и того, что я уничтожу твоё государство, отниму твою жизнь. Не спорю, это возможно. Но этого не случится, если наш союз будет честным. Я стану твоим покровителем, но взамен хочу твоей искренней покорности. В этом ты можешь поучиться у моих стражей. Они последовали за мной не просто так… Эта отповедь сопровождалась и лёгким, почти интимным прикосновением скулы черепа к щеке златовласого человека. Естественно не обошлось без тонкого пореза и как следствие соприкосновения кости с кровью… Но на сей раз видимой реакции не последовало, хотя Момонга без сомнения ощутил искру удовольствия, хоть и не придал этому большого интереса, сосредотачиваясь на том, чтобы закончить полное моральное подчинение своей воле души Зиркнифа. -Вверь свою душу мне Зиркниф и тогда смерть обойдёт тебя стороной, ибо я тот, кто её несёт, - закончил он свой длинный монолог и умолк в ожидании ответа. -Господин Гоун, я и так в вашей власти, - вяло промолвил мужчина, и посмотрел на череп лича вполоборота головы, подсознательно ища выражение «лица», при помощи которого человек мог читать немые сообщения собеседника. –И я не совсем понимаю, как глубоко вы желаете заполучить мою душу, но берите, если она вам нужна, - немного растеряно начал, а затем наклонился в сторону лича, соприкасаясь с костяным ликом, вопреки тому, что это оставит новые кровавые царапины. -Тебе всё объяснят мои стражи. И когда ты поймёшь, я хочу видеть лишь твою искренность по отношению ко мне. Если ты станешь достойным слугой, я позабочусь о тебе и о твоей Империи, - пообещал Высший Лич. -Хорошо. Я приложу все усилия, - согласился Зиркниф. После этих слов Момонга решил пойти немного дальше и заодно проверить реакцию человека, а потому коснулся не эрегированной плоти, пленяя в тюрьму из своих костяных пальцев. Но Зиркниф сначала никак не отреагировал, но спустя несколько мгновений откинулся назад, прижимаясь спиной к грудине лича, а также развёл ноги, открываясь для ласки. Айнз с незримой улыбкой понял, что смог приручить осторожного зверька и теперь может делать с ним всё, что вздумается. Ритмичными поглаживаниями он привёл пенис Зиркнифа в эрегированное состояние, после чего настойчиво проник несколькими пальцами второй руки в рот Императора, дабы собрать немного смазки. Находясь в некотором мареве, отдалёно похожим на опьянение, человек покорно впустил костяные пальцы на всю фалангу и стал жадно исследовать языком, усердно посасывая губами, ибо ничто не имело значение, только постепенно зарождающееся удовольствие и предвкушение чего-то более приятного. Зиркниф забыл обо всём. О недавних мыслях ведущих его на эшафот, о том, как его напугали до полусмерти и даже о том, что сейчас его фактически насилует неживое существо! Впрочем, можно ли это назвать насилием? Разве его уже не изнасиловали морально настолько, что текущие действия скорее ласка, притом желанная изнасилованным индивидом! Вскоре эти смоченные костяшки пальцев неспешно, но неотвратимо проникли внутрь его заднего прохода. Было неприятно лишь в самом вначале, но как только твёрдая кость нажала на ЭТО, с уст Зикрифа сорвался протяжный стон, похожий на вой. Минутой позже златовласый Император сам старался насадиться на твёрдые пальцы, дабы вновь ощутить ЭТО. А костяная рука на пенисе только усиливала эти невероятные ощущения. Было так хорошо, так легко и даже приятно порочно. Зиркниф не мог поверить, что он в раю… И рай полностью накрыл его тело до самой глубины души в момент оргазма, а затем сознание накрыла тьма. Он страшно устал, был вымотан и сон был нужен как воздух, а потому Зиркриф с радостью соскользнул в царство снов, теряя связь с реальностью. Момонга был доволен всем настолько, что визуально у него должна быть улыбка до ушей, но она была лишь в его воображении. Уложив послушного, практически полностью ручного Императора и не забыв прикрыть одеялом, Высший Кровавый Лич позвал через «сообщение» одну из горничных, которая владела магией исцеления, и велел привести парня в здоровый и цветущий вид. Ему не нужно, чтобы у других возникали неудобные вопросы, хотя полностью их не избежать, но хотя бы большую часть можно предотвратить. Завтра он велит Себасу побеседовать с Зиркрифом и объяснить на что похожа преданность и верность стражей, чтобы тот понял к чему должен стремится. После этого настанет финальный этап приручения, после которого у Айнза появится весьма занимательная зверушка среди людей. Одной джунгарской хомячихи Химари всё-таки будет мало, да и по интеллекту она отстаёт от большинства разумных рас. Другое дело этот молодой человек! Теперь скучать точно не придётся на ближайшую сотню лет!