Холодные звонки

Универсальное моющее средство «Гланц» — это прорыв в индустрии товаров для дома. Гарантированное немецкое качество по очень и очень низким ценам. Экономия времени и сил, которые вы раньше тратили на уборку. Чудо от мира бытовой химии. — Хрень несусветная, — говорят на том конце провода и сбрасывают звонок. Я помечаю номер в таблице оранжевым — перезвонить по меньшей мере через пару недель. В нашем деле очень важно чувствовать эту тонкую грань. «Хрень несусветная», к примеру, идет в один список, потому что не выражает прямого отказа от товара. Все, что в промежутке между «гребаные пидоры» и «засуньте эту дрянь себе в жопу», становится поводом для исключения из базы. Набираю следующий номер. — Зачем мне это? — спрашивает усталый женский голос. Перебивая мою вдохновенную речь о чудо-средстве «Гланц». В инструкции прописано почти все. И в первую очередь — ответ на подобные вопросы. Вам не придется покупать средства на каждый из видов уборки. «Гланц» заставит сиять ваши окна, полы, раковины и даже лица, когда вы увидите результат. — Даже не знаю… — ответ звучит неуверенно, но уступчиво, как мякоть яблока под давлением пальца. На заднем плане у нее надрывается плачем ребенок, и я цепляюсь за это: — «Гланц» гипоаллергенный, — говорю серьезно. — Он здорово дезинфицирует поверхности. Я сам его использую. И не беспокоюсь за младшую сестру, когда она играет на полу. — Правда? — в ее голос пробивается живость. Мимоходом затронутая тема детей — ее личная кнопка доверия. — Конечно. У меня нет младшей сестры. — Наверное, мне стоит подумать. — Конечно. Мы можем перезвонить вам завтра в это же время. — Да-да… Спасибо… Вешаю трубку и заношу пометку в базу. Оглядываюсь вокруг. Два десятка голов, склоненных к мониторам компьютеров. Два десятка мерных, сливающихся в один поток голосов, поющих оды невероятному инновационному средству «Гланц». Еще пара звонков, и мы прерываемся на обед. На целый час мы забываем все хвалебные слова и инструкции. Пока жуем, говорим о чем угодно, о погоде, региональных матчах по футболу, ценах на транспорт, но только не об универсальном средстве для мытья всего подряд. Я называю это терапевтической ненавистью. «Гланц» становится на время главным нашим врагом. Быть может, на его производство поставлены тысячи китайских ребятишек из глухих деревень, которые задыхаются от вредных паров и теряют чувствительность рук от ожогов. Быть может, отходы сливают в реки, и «Гланц» идет из каждого крана и из каждой душевой насадки в ближайших окрестностях, заливается в доверчиво подставленные под струи химии рты. После обеда, пресытившись тихой ненавистью, мы возвращаемся в привычное русло. Убеждая себя, что производство автоматизировано почти полностью, а «Гланц» не использует опасных для экологии и здоровья веществ, мы вновь проникаемся любовью к чуду современности и с вдохновением беремся за дело. — Добрый день… — …а вы уже знаете?.. — …средство универсально и практично… — «Гланц» избавит вас от целого ряда проблем… Многоголосье, которое остается назойливым щебетом в голове и выветривается только к вечеру. А иногда задерживается подольше, чтобы убаюкать и проводить в объятия сна. — Здравствуйте. Гордей, компания «Гланц Индастриз», — бодро начинаю очередной разговор. — Гордей? — переспрашивает мужской голос, и мне на секунду кажется, что меня узнали. Этого только не хватало. Я пытаюсь заработать деньги, а не слушки за спиной. Но на том конце провода лишь издают мягкий смешок: — Красивое имя. Расслабляюсь. Все-таки незнакомец. — Спасибо, — бездумно кручу колесико компьютерной мышки. — Вы уже знаете про универсальное моющее средство «Гланц»? Это новое веяние в индустрии товаров для быта… — А я Игорь, — перебивает он. — Очень приятно, — киваю так, будто он сидит напротив и может это видеть. — Игорь, вы только представьте, насколько облегчит задачу вашей жене… — У меня нет жены, — говорит Игорь скучливо. — Тем более! — неловкость я щедро компенсирую потоком слов. — Мы привыкли думать, что уборка — это тягостное занятие, особенно для холостых мужчин, но… — Я предпочитаю дружить с мальчиками, — вкрадчиво произносит Игорь. — Это очень хорошо, — отзываюсь с энтузиазмом. — Звать друзей в гости, а потом убирать за ними — только до появления «Гланца» это было проблемой… — В постели. — Уборка спальни, — отмечаю, добавляя в голос толику гордости, — с нашим прекрасным средством может занимать считанные минуты. Всего лишь несколько капель «Гланца» и обычная тряпка могут творить чудеса. Вы можете сами в этом убедиться. — В спальне? — переспрашивает Игорь заинтересованно. — Да. В спальне тоже, — отвечаю уверенно. Странный клиент, но болтает о «Гланце» охотно. — А в чем еще я могу убедиться в спальне? — В том, как чудесно «Гланц» прочищает… пространство, — сотни звонков, отработанных по знакомым схемам, пусть и не убили на корню, но заметно притупили мою способность быстро и вдохновенно импровизировать. Мой голос звучит уже не так бойко, как в начале разговора. — Пространство? — Игорь будто бы просит конкретики. — Ну да, — задумываюсь. — Углы, стыки… дыры… — Дыры? — в голосе Игоря слышится еще больший интерес. — В спальне? — Где только не бывает дыр, требующих прочистки, — замечаю справедливости ради. — Не сомневаюсь, — чуть не мурлычет Игорь. Я кидаю краткий взгляд на часы. Время, отведенное на звонок, кончается. — Вы хотите приобрести «Гланц»? — от моей бравады и уверенности остаются жалкие крохи, и голос звучит жалко, как блеянье замученной солнцепеком овцы. Я не смог удержать первенство в разговоре и убедительно додавить клиента. Паршиво. — Мне надо подумать об этом, — в голосе Игоря появляется деловая сухость. Внезапно, как по щелчку. — Наберите мне завтра в это же время. — Спасибо... До свидания. Только положив трубку, я понимаю, что Игорь сам чуть меня не додавил. * * * Следующий день неотличим от предыдущего. Завтрак, скорая уборка моей однушки — сполоснутой в воде тряпкой, без капли гребаного «Гланца». Автобус, трясущийся и кряхтящий на дорожных колдобинах, книга в мягкой затертой обложке, бумажный стаканчик с второсортным горьким кофе. Лестница на третий этаж офиса и привычный закуток моего рабочего места. Мне нравится статика. Нравится ощущение стабильности. — Здорово, Гор, — машет мне Слава из соседнего угла. — Доброе утро, — улыбаюсь и тут же отворачиваюсь. Меня ждут звонки. Проходит первый десяток контактов, второй. Сегодня на удивление мало «гребаных пидорасов» и предложений запихнуть средство куда подальше. Женщина, с которой я общался вчера, решается заказать тестовый набор. Рассказывает, что ребенок у нее первый, и она до чертиков боится, что он подхватит какую-нибудь заразу с пола. Я слушаю и даже участливо поддакиваю, вспоминая легенду про младшую сестру, но когда время, отведенное на звонок, подходит к концу, вежливо завершаю разговор. Так же однообразно и привычно проходит обед. Но я почему-то очень жалею, когда сэндвич с курицей кончается, потому что с минуты на минуту придется звонить Игорю. Со своими странными вопросами он сильно выбивается из удобной мне картины будней. Я пуганый — сполна нахватался издевок однокурсников и угроз от тех, кто очень не хотел быть в нашей базе прозвонов. Но именно от дотошного интереса Игоря сложнее всего уйти к выверенной схеме. — Привет, — судя по всему, Игорь забил этот номер в контакты, потому что я даже слово «Гланц» вставить не успеваю. — Как спалось? — Хорошо, спасибо, — отвечаю ровно. Сегодня неуверенность захватывает меня быстрее, в самом начале, но я упрямо настраиваю рельсы на светлое будущее бутылок «Гланц» в квартире Игоря. — Вы что-нибудь решили? — Решил, что у тебя очень приятный голос, — сообщают мне без тени насмешки или даже здорового смущения. У меня ком встает поперек горла, и кровь приливает к щекам. — Тебе когда-нибудь говорили? — Да… э-э-э… когда принимали на эту работу, — мысли в голове разбегаются, и я изо всех сил пытаюсь говорить только о чертовом средстве. Будто мне им прополоскали мозг. — Рассказывать людям о «Гланц» — большое удовольствие. — А что ты еще любишь? — любопытствует Игорь. — Использовать «Гланц», — отвечаю на автомате. — А если из еды? Черт. Клянусь, еще немного, и я ответил бы так же — «Гланц». Что угодно, чтобы этот голос с хрипотцой не лился патокой мне в уши. Не выворачивал наизнанку наполнение черепной коробки и не заставлял сердце биться часто, как у кролика. Я кидаю взгляд на часы. Но от разговора прошло всего ничего, а Игорь так и не ответил на заветный вопрос, купит он товар или нет. Я не могу положить трубку, не могу нагрубить клиенту. — Стейки. — Свиные? — Да, свиные, — я перехватываю странный взгляд Лены сквозь стеклянную перегородку. — От них такие жирные пятна всюду… Ужас! Знаете, что меня всегда выручает? Не поверите, но я беру только… — «Гланц», — отвечает за меня Игорь с ленивым смешком. — Инновационное ультрасовременное средство для всех видов уборки. — Верно, — произношу, чувствуя себя до чудовищного глупо. — Может быть, вы приобретете пару бутылок? — Не знаю, — тянет Игорь. — Пока ты был недостаточно убедителен. — Не… недостаточно? — переспрашиваю в полной уверенности, что ослышался. — Да. Подумай, чем можешь меня удивить, чтобы я заказал у вашей конторки несколько ящиков. И перезванивай завтра в это же время. Он кладет трубку сам. Я же опускаю лоб на столешницу и пытаюсь прийти в себя. * * * — Моя младшая сестра такая недотепа, — говорю я в трубку. Сегодня я обязан взять себя в руки. Впарить ему чертово средство или заставить его сказать, что оно ему не нужно. Я продержался на этом месте первый месяц, оказавшийся сущим адом для новичка, продержался еще три и только тогда влился в систему настолько, что практически не замечал, чем зарабатывал деньги. Я даже на домофон теперь иногда, забываясь, отвечаю «Гордей, Гланц Индастриз», настолько въелась в сознание эта работа. И я не могу потерять ее только из-за того, что какому-то типу вздумалось надо мной подшутить. Я и так едва тяну оплату заочного обучения и коммуналки. Хватит с меня мягкотелости, хватит потакания издевкам. — Вечно роняет еду на пол, вечно разливает краски, — продолжаю нести бред, вкладывая в него всю душу. Таким тоном и с таким запалом произносят речи при получении Пулитцеровской премии, не иначе. — Обожает играть на полу. Не признает кресел и диванов. Пол для нее — это целый мир для игр. Я, наверное, свихнулся бы, знай, что она может подцепить с него какую-нибудь заразу. Моя славная малышка… знаете, никому ведь не хочется, чтобы близкие им люди болели. Я пришел в «Гланц Индастриз» уже после того, как лично познакомился с товаром. Мою полы только им. Раз в два дня, и чувствую себя спокойно, как никогда… Потому что сестренка в безопасности. Такая простая, казалось бы, история. Зато честная. Считайте, что я излил вам душу, как не изливал никому другому… Игорь слушает, не перебивая. А потом спрашивает: — Как ее зовут? — Лена, — отвечаю быстро, кинув взгляд в сторону. — Ей пять. Лена смотрит на меня сквозь стекло как на умалишенного. — Ты меня совсем не удивил, — вздыхает Игорь. Мне хочется его убить. Придушить голыми руками. А еще лучше — вылить на него весь пузырь ультрасовременного чудесного средства и поджечь. Во имя символичности акта, надеюсь, эта дрянь горит. Не Игорь, «Гланц». — Враньем не удивишь. Может, что-нибудь правдивое заставит меня передумать? Я еле тяну жизнь и учебу. За сотни километров от родного города. Давно забыв, как выглядят лица родителей. Встречая день пресной кашей и заканчивая жиденьким кефиром. Проглатывая «гребаного пидораса» от клиентов. Смирившись с тем, что любимое занятие одногруппников — сбивать с носа мои очки и смотреть, как я слепо шарю руками по полу. — Что-нибудь правдивое заставит вас заткнуться, — отвечаю я резко, не успевая подумать. — Ого. Несмотря на то, что мне становится дурно от прилива крови к голове, я сумел-таки удивить Игоря. — У нас есть зубки, оказывается, — посмеивается он. — Ты на верном пути, малыш. Перезвони завтра в это же время. И кладет трубку. * * * Я жду наказания сверху. Телефонные разговоры прослушиваются, и мне точно должен прилететь нагоняй. Если не штраф или угроза потенциального увольнения. Но минуло уже три недели, а на наши ежедневные препирательства с Игорем никто, кроме странно косящейся Леночки, не обращает внимания. Даже когда время, отведенное под звонок, превышается на Игоре вдвое. — Привет. Как спалось? — его неизменный вопрос. — Хорошо. Мне снился «Гланц», — огрызаюсь привычно. Пытаюсь утешить себя той мыслью, что на остальных клиентах я вкалываю как никогда раньше. Мои продажи идут в гору. Игорь же — допустимая погрешность и терапевтическая ненависть, мелкое пятнышко на моей безупречной работоспособности. — А я тебе снился? Этот идиот нашел меня по сети. На первых порах у меня было дикое желание распечатать его нагло ухмыляющуюся морду и повесить над монитором компьютера, чтобы метать дротики во время разговора. Но идея отдавала изрядной бесчеловечностью. Да и морда оказалась слишком симпатичная. — Да, — отвечаю охотно. — В моем сне ты скупал пятьдесят ящиков средства и отваливал от меня навсегда. — Как грубо, — Игоря ничего не может вывести из себя. Чем больше я на него рычу и чем сильнее завожусь, тем больше он веселится. Смеется, болтает что-то про прелесть правды и острые зубы. — А если за производством твоего «Гланца» стоят сотни невинных душ, мрущих от вредных испарений? Я не могу думать о том, что кому-то на другом конце мира может быть хуже, чем мне. Сожаления меня одного не хватит на всех. Это ничего не изменит. О чем я и сообщаю Игорю. — Сердце, — добавляю задумчиво, неточно цитируя книжку в мягкой обложке, которую читаю обычно в автобусе, — как артишок. Каждому достанется по листку, но на обед никому не хватит. — Откуда это? — спрашивает Игорь уже без тени насмешки в голосе. — Поппи Брайт. «Рисунки на крови», — и добавляю сконфуженно: — Просто вспомнилось. Ничего важного. — А по-моему, очень важно. Расскажешь? — Время кончается, — напоминаю язвительно. — Могу рассказать только про «Гланц». — Наслушался уже. Хочу про книжку… Позвонишь со своего телефона? После работы? — Ладно... * * * Однажды я встречаю Игоря на выходе из офиса. Хоть я раньше никогда не видел его вживую, сразу узнаю эту вечную ухмылку с фото. И глаза необычные, золотисто-карие и чуть раскосые. Он стоит, прислонившись к капоту машины, зябко кутается в несуразное объемное пальто. Все выискивает взглядом — в трех подъездах нашего офиса сложно разобраться — а когда замечает меня, то выпрямляется во весь свой внушительный рост и радостно улыбается. Вот же мудила. Подловил и радуется, как теленок, упившийся молока. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты очень приятный человек? — спрашиваю, подходя к нему. Игорь качает головой: — Неа. — Значит, ты окружен чертовски честными людьми, — заявляю я серьезно, а Игорь, дурак дураком, хохочет. — Ты такая же язва, как по телефону, — замечает он, отсмеявшись, и окидывает меня внимательным взглядом. На секунду мне кажется, будто я ему внешне несимпатичен, и это отзывается во мне неловкостью и легкой обидой. Красивого мало, конечно. Очки в толстенной оправе, нос с неаккуратной горбинкой. И еще целая куча недостатков. Но Игорь ничего не говорит. Не пытается дать деру. И даже к своему уникальному шансу — купить чертов «Гланц» прямо сейчас, замяв наше знакомство — не прибегает. Просто открывает дверцу машины и делает широкий приглашающий жест рукой. — Садись, — велит он. — Зачем? — может, это его непробиваемая тупость на меня так влияет, что я уже перестал понимать самые очевидные намеки? — Повезу тебя есть стейки. Я знаю одно очень славное место. Не знаю почему. Но я не собираюсь возражать. * * * Когда я просыпаюсь, на улице еще темно. И перед глазами за отсутствием очков все расплывается и теряет в четкости. Матрас непривычно мягок, а простыня гладкая, без катышков и торчащих ниток. Я позволяю себе на минуту почувствовать простое счастье лежать в роскошной кровати, в тепле разделенного на двоих тяжелого одеяла. А потом на меня обрушиваются, как ушат холодной воды, воспоминания о вчерашнем дне. — Меня уволили! — вскрикиваю я, вцепляясь в лежащую на моем бедре руку. — Уволили! И они… они слышали… — у меня щеки горят от одной только мысли. — Тот разговор… Игорь сонно ворочается рядом. Сгребает меня в объятия и не дает вскочить. — Чего ты орешь, — бурчит он, утыкаясь губами в мое плечо. — Ну услышало твое бывшее начальство запись нашего секса по телефону... Ну уволили тебя… Разберемся. Найдем, куда твои таланты пристроить. Я немного успокаиваюсь. Не потому, что Игорь говорит так уверенно. Он что угодно наобещает, лишь бы не вставать еще час или два. А потому, что мне становится смешно. Сложно представить, какие лица были у тех, кто слушал ту запись. Сложно представить, что я совсем недавно так обожал однообразие. — Самое главное, — довольно сообщает Игорь чуть погодя, — что «Гланц» у них я так и не купил.