***
— Привет! Я скучаю. Когда ты уже приедешь? — она одиноко сидела в кафе, и монотонно помешивала ложечкой уже остывший кофе. — Завтра утром. Сегодня заканчиваю здесь все дела, прыгаю в машину, ночь за рулем и… знаешь, я так не хочу возвращаться в пустой, холодный дом, где темно и никто не ждёт. Пожалуйста, возьми у соседки ключи, приходи ко мне, и встречай меня из этой поездки. А если еще приготовишь праздничный завтрак, то я буду счастлив вдвойне. — Ох, и хитрец же ты! Но мне твоя идея нравится, — она наконец-то улыбнулась, и в ее серых глазах промелькнула искорка любопытства, — тем более, что я у тебя ни разу еще не была. Ну, хорошо. Будет тебе и праздничный завтрак, если ты привезешь мне… — Шоколада? Сластенка моя. У меня уже давно вся сумка забита этим лакомством, я же тебя знаю. — Тогда утром тебя будет ждать не только гастрономический сюрприз… Она отключила телефон и, поднявшись из-за столика, покинула кафе.***
После завершения всех переговоров и подписания всех договоров, а так же отсидев торжественную часть банкета, посвященную всем этим событиям, он стал собираться в дорогу. — Послушай, Дэн. Ну, куда ты поедешь на ночь глядя? — пытался остановить его приятель. — Сейчас же начнется самое интересное. Оторвемся, потусим. А утром — в дорогу. — Не могу, меня же ждут. Она ждет. Понимаешь? Я сказал, что буду утром. — Ладно, Ромео. Лети к своей Джульетте. Только смотри, на дороге будь аккуратнее, все-таки ночь. Мало ли что… — Я буду ехать только шагом, кстати, а зовут ее Крис, — засмеялся Дэн и, усевшись за руль, вдавил в пол педаль газа.***
Мелькающие огни ночного шоссе, быстро сменяющиеся пейзажи за окном машины, приятный теплый встречный ветер в лобовое стекло и любимая музыка на полную громкость. Все, как он любит. Скорость — это его страсть, а тяжелый рок — отдушина для настроения. И еще, он очень торопится домой, ведь теперь его там ждет она. «Он очень тихо открывает дверь своим ключом и, оставив сумку на пороге, осторожно, не включая свет, продвигается через большой зал в спальню. Но она не спит. Подбежав к нему на носочках сзади, обнимает, прижавшись всем телом к его спине, обхватив руками талию. Он поворачивается и… поцелуй. Долгий. Сначала нежный, ласковый, затем переходящий в страстный, настойчивый, обжигающий. Пока они идут до спальни, не отрываясь друг от друга по ступенькам на второй этаж, одежда разлетается во все стороны, по всему дому. Там, упав на кровать, он начинает осыпать поцелуями все ее тело, такое гибкое, загорелое, податливое. Бархатистая кожа от прикосновения его пальцев покрывается мурашками, а его горячий язык проходится по шее и спускается ниже к ее груди. Она уже тяжело дышит и, выгнув спину, зарывается пальцами в его каштановые волосы, сначала слегка массируя кожу головы, а потом сжимая в своих руках его роскошную темную шевелюру. И тихо стонет, прося его о большем… Возьми… возьми…» «Возьми трубку» — сообщает ему телефон, заиграв мелодией звонка, а на экране высветилось «Любимая». Он встряхнул головой, прогоняя остатки эротического видения, и ответил на вызов. — Да дорогая! Я уже еду. — Бортовой компьютер показывал двадцать три часа пятнадцать минут. — Ты как? Мой дом тебе понравился? Уже освоилась? — Да, любимый! Я в полном восторге! — такой нежный и радостный голос, — ну, во-первых, у тебя очень дружелюбная и милая соседка. Она даже мне помогла справиться с твоим трудным замком… — Да, он там немного заедает, все хотел его поменять, но вот руки никак не доходят… — А во-вторых, почему ты никогда мне рассказывал о своем брате? — О брате? — Да. Знаешь, у тебя замечательный и милый брат, вы с ним даже внешне похожи. Он мне рассказал очень много интересного про твою семью, и про тебя. Да, любимый, теперь я узнала о тебе чуть-чуть больше, — она захохотала в трубку. — Кстати, здесь в гостиной замечательные портреты твоих предков, выполнены очень хорошим художником, это я тебе как галерист говорю… — Портреты? Милая, объясни, что там происходит? — Да я же говорю, мы просто общаемся с твоим братом. И еще, ты же не будешь возражать, что мы тут в гостиной разожгли камин? — Нет, конечно. Но только… — Ой, знаешь, Эд мне еще обещал показать ваш семейный фотоальбом. Ладно, дорогой, не буду отвлекать тебя от дороги, смотри там аккуратнее… Она отключилась, а Дэн, припарковавшись у обочины, положил руки на руль и опустил голову. Мысли путались. Он ничего не мог понять из того, что говорила ему Крис. «Брат? Какой брат? Я, наверное, схожу с ума. Ведь он умер два года назад. Погиб. Разбился на мотоцикле. Да, Эд всегда любил быструю езду и женщин. Мы еще часто шутили по этому поводу, что или одна или другая страсть сведут его в могилу. Так и вышло. Он погиб от первой, вылетев на встречную полосу и столкнувшись с джипом». Дэн попробовал набрать номер Крис, но абонент был недоступен. Он потихоньку вывернул руль на дорогу и поехал, набирая скорость. Темное ночное шоссе. Редкие встречные автомобили. И свет фар машины позади. Он посмотрел в зеркало заднего вида, на котором болталась старая фенечка с его именем. «Точно такая же была у брата, Эда. Это нам сделала одна из его тогдашних любовниц, вплетя в фенечки наши имена. Эд никогда не снимал ее с руки. Даже, когда они расстались, все равно носил, очень уж она ему нравилась. И в тот день, когда он разбился, фенечка была у него на руке. Так с ней и похоронили. А я потом еще долго не мог прийти в себя после его смерти. Разница в возрасте у нас с братом была небольшая, всего два года, поэтому, мы были очень близки. Родители наши умерли еще раньше. И мы жили вдвоем в том самом доме, куда я сейчас спешил к своей невесте. Но тогда, после его смерти, мне было тяжело там находиться, и я купил себе небольшую квартирку, и переехал туда. По чести сказать, нас с братом связывали далеко не братские отношения. Мы любили друг друга. Не как братья. И были вынуждены скрывать свою любовь от всех. Между нами был не просто секс, не просто любовные отношения, между нами была страсть, желание, сумасшествие. Таких чувств я не испытывал ни с одной женщиной. Его никто не смог заменить, даже Крис. Примерно через год, после того, как мы с ней познакомились, я решил сделать в доме ремонт и перебраться обратно туда, где мы были счастливы с братом. Ведь рано или поздно надо было создавать свою семью. А дом все равно стоял пустой… И вот теперь, моя девушка мне заявляет, что познакомилась с моим братом, о котором я ей даже никогда ничего не говорил. Да, мы с ним действительно внешне очень похожи, но только она этого не могла знать. И еще… какие, к черту, картины? У нас отродясь не было никаких картин. Тем более портретов родственников. Что там все-таки происходит? Или это чья-то злая шутка?» Мысли Дэна подгоняли его ехать быстрее, и он прибавил скорость.***
— Странно, Дэн отключился… — удивленно сказала Крис, — ой, да у меня же телефон разрядился совсем, а зарядку я оставила дома… Девушка стояла в холле перед огромным зеркалом, и тщетно пыталась реанимировать свой «умерший» телефон. Она посмотрела на свое отражение, поправила выбившийся из прически локон, повернулась и… — Это ничего, — за ее спиной стоял Эд, — Дэн скоро приедет, и вы сможете так с ним поговорить. — А я не заметила, как Вы подошли… — она хотела еще раз взглянуть в зеркало, но Эд, взяв ее под руку, увел в сторону. — Давай уже перейдем на «ты»? Все-таки мы почти что родственники. И ты почти увела у меня брата, — он пристально посмотрел ей в глаза и как-то зловеще улыбнулся. — Давай, — сглотнув непонятный комок в горле, пролепетала Крис. — Какие у тебя необыкновенные глаза. Они ярко-синего цвета. Я такие никогда еще не встречала. Они сейчас стояли очень близко, их лица были рядом, а глаза смотрели в глаза. Эд провел рукой по ее шелковистым волосам и поправил вновь выбившийся локон. Она чувствовала его дыхание, только от него почему-то веяло прохладой. Но все равно от такой близости голова Крис пошла кругом, а мысли все куда-то улетучились. Она прикрыла глаза и почувствовала его холодный поцелуй. — Ты что, замерз? У тебя губы ледяные. Пойдем поближе к огню… Они расположились на небольшом мягком белом ковре, что лежал у камина. Разлили по бокалам вино. В гостиной царил полумрак. Она освещалась лишь горевшими свечами и отблесками каминного огня. По стенам бегали блики и вытягивались причудливые тени. От этого казалось, что картины на стенах оживали, и изображенные на них портреты могли поворачивать головы и переводить взгляды. Игра света и теней создавала иллюзию присутствия неких фантомов, расположившихся по углам гостиной. — Замечательные картины, — пригубив вина, Крис подняла голову и посмотрела на изображения, — расскажи мне подробнее о ваших предках. — С удовольствием расскажу тебе. Только вот истории эти не совсем веселые. — Почему? — она перевела удивленный взгляд на Эда, и опять остановилась на его синих глазах. — Потому, что все наши предки по мужской линии умирали не своей смертью… — и Эд начал длинный рассказ о своих давно умерших родственниках. — Это наш прадедушка по материнской линии, ты видишь, этот ужасный ожог на левой щеке? Он его получил во время пожара в собственном доме, где он, в общем-то, и сгорел. А это наш родной отец, — с портрета на них смотрел очень строгим взглядом молодой мужчина, — у него шрам на шее. Его зарезали, прямо на пороге нашего дома, когда он возвращался с работы, вечером, какие-то отморозки. После этого мама тяжело заболела и через три месяца умерла. Она не смогла жить без него. Правда, наша мама была красавицей? Крис посмотрела на портрет женщины в синем платье. Она, действительно, была очень милой. Даже сильная бледность на лице не портили ее. — Да, она очень красива, — слова, словно сами выходили наружу, и Крис не узнавала собственного голоса. — А это наш дедушка, по линии отца… — этот портрет немного напугал Крис, потому как лицо мужчины, было изображено с почти прозрачной кожей, через которую были видны все вены и жилки. — О, не пугайся так, дорогая Крис! — увидев ее глаза, улыбнулся Эд. — В жизни он был очень веселым и жизнерадостным человеком. Но он утонул… — А это кажется… — Крис перевела взгляд, и глаза ее округлились. — Да, это я. Эд был чертовски красив на портрете. Он смотрел, лукаво улыбаясь уголками губ. А взгляд был томный, кошачий, с поволокой. Вот только глаза… глаза на портрете были карие, а не синие. И на голове была бейсболка. — По-моему этот головной убор портит весь вид, — критично отозвалась Крис. — Он закрывает рану, полученную от падения с мотоцикла… Эд все продолжал и продолжал свой рассказ, а она, рассматривая портреты, никак не могла понять, зачем художник изображал все те увечья, от которых они погибали. И почему здесь есть портрет Эда, а Дэна — нет. Ей сейчас казалось, что портреты ожили и внимательно рассматривали ее, словно изучали. Впрочем, вскоре голова Крис совсем отяжелела, а мысли, как тягучая карамель, потекли в каком-то совершенно другом направлении. Вино дурманило, а от камина сделалось тепло и уютно, и она стала тонуть, в чем-то мягком, нежном и очень приятном…***
Припарковав машину, Дэн поспешил в дом. Открыв дверь, он еле слышно перешагнул за порог и огляделся. В доме было тихо. Солнце сквозь незанавешенное окно уже проникло в гостиную и беззастенчиво игралось «зайчиками» по потолку и стенам. В камине тлели угли. Крис, укрывшись теплым желтым пледом, мирно спала на огромном диване, что стоял в центре комнаты. На столе была открытая бутылка красного вина и один недопитый бокал. Дэн облегченно выдохнул. Он, конечно, еще не знал, как отнестись ко всему случившемуся. Но то, что Крис была жива, здорова, и сейчас мирно спала на его диване, вселяло надежду, что это просто какое-то наваждение, или чья-то нехорошая шутка. Он присел рядом с ней на корточки и тихонько провел тыльной стороной ладони по ее щеке. От этого нежного прикосновения Крис чему-то мило улыбнулась во сне, и приоткрыла глаза. — Милый, — тихим со сна голосом произнесла девушка, — это ты? — Доброе утро, дорогая! Как спалось? — Утро? Я проспала до утра? Вот это я соня, — она поднялась, откидывая плед. — Я так торопился. Вдруг почудилось что-то нехорошее… — Да, знаешь, я видела странный сон. Как будто у тебя есть брат, и он пришел сюда. Мы здесь пили вино и рассматривали портреты родственников… Она удивленно окинула взглядом комнату, пробежалась глазами по стенам. — Странно, — она поднялась с дивана и обошла комнату по кругу, — но я точно помню, что здесь висело пять портретов. — Милая, это всего лишь окна. В этой комнате никогда не было никаких портретов. А только пять окон. — Окна… — понизив голос, тихо прошептала Крис, — а что же тогда я видела в этих окнах? Кто смотрел на меня? — Тише, тише, тише, — Дэн крепко прижал ее к себе и поцеловал в макушку, — это всего лишь страшный сон, видение. Этот страх скоро пройдет. Ведь я здесь, с тобой рядом. Он сейчас не хотел, не мог ей сказать о том ночном звонке, потому что сам до конца не понимал, что происходит. Но выложить ей все, значит напугать ее еще больше. А ему хотелось поскорее все забыть, и думать, что тот звонок просто был навеян ее кошмарным сном. И все. Утро. И за окном ярко светило солнце. Новый день пробуждался ото сна, все оживало и радовало глаз. Не хотелось думать о чем-то грустном и страшном. День вселял надежды на жизнь. Новую, счастливую жизнь. — Спасибо, любимый. Я не знаю, чтобы без тебя делала. Ты так заботишься обо мне. Она провела рукой по его волосам. Он блаженно прикрыл глаза, но что-то, что было на ее руке, зацепилось за его роскошную шевелюру и он, резко дернув головой, «ойкнул». — Что там у тебя такое, — он улыбнулся, пытаясь отцепиться от ее руки. — Не знаю, — Крис сейчас была немного растеряна, — я ведь не ношу ни браслетов, ни часов, а это… — девушка с удивлением смотрела на свою руку, — откуда взялся этот браслет. Она взглянула на Дэна. Улыбка с его лица мгновенно стерлась, а глаза округлились и почернели от ужаса. — Это не браслет, — сглотнув ком воздуха, с большим трудом проговорил мужчина. На руке его возлюбленной красовалась та самая фенечка, на которой было вплетено имя: «ЭДГАР».