Попасть под раздачу

      Всецело ненавидеть только пробки на Невском проспекте этим морозным вечером Кириллу мешала лишь возможность прочувствовать на себе, какого это — быть ослом. Он даже не сильно расстроился, когда подрезал какого-то водителя и услышал в свой адрес пару «теплых» слов. Ему было сейчас плевать на всё, лишь бы поскорее добраться до нарушителя своего спокойствия, ибо с каждой секундой чаша терпения норовила лопнуть и выплеснуть всю накопившуюся желчь на любую живую душу, которая попадется под руку или под ногу.       События последних двух месяцев сложились в четкую объемную картинку, как только артист музкома побывал в кабинете у директора, популярно объяснившего ему за каких-то полчаса, что ничего театр от расставания с ним не потеряет, так что в его, Кирилла, интересах разобраться, что за группа такая распространяет какие-то провокационно-эротичные фотографии и видео с ним, до конца недели. Иначе: «можешь катиться колбаской по длинной лестнице театра прямо на выход». Еще и штраф закатили размером в зарплату!       Первое чувство, посетившее мужчину, было недоумение: неужели у такого уважаемого человека, директора театра, есть время заниматься подобной дребеденью? Лазить по сливному стоку соц.сетей и выискивать осуществленные в такой бредовой форме фантазии поклонников, потрясающе!       Второе — это была, конечно, тихая ярость. Вот тебе, пожалуйста! Всегда выступал явным противником частых посиделок в интернете без пользы, и тут тебе открытым текстом заявляют: «а не ты ли часом, голубчик, сам себя на позолоченный пьедестал выставляешь, перед камерой позируешь, чтобы сделать своеобразную саморекламу, дабы на тебя билеты чаще остальных брали?» Это было не столько обидно и несправедливо, сколько нелогично и абсурдно! Он себя не таким перед людьми ставил, да и в принципе не перед кем чиниться был не намерен. Жаль только, что словам — грош цена. Теперь ему помогут только действия, срочно принятые меры.       И, наконец, третье, что разорвалось бомбой замедленного действия в голове Кирилла — осознание. Та самая объемная картинка, собранный воедино пазл, звенья которого до этого валялись хаотичным мусором в его мозгах. Ему стало понятно, кто повел против него нечестную игру, ненамеренно, но все же изрядно и подло запачкав грязью его имя. Стоило начальству в претензионной форме провозгласить слово «голубые зонтики», как у мужчины тотчас всплыла в памяти коротенькая встреча около служебки некоторым временем раньше со своим коллегой, на чьем телефоне он впервые и увидел это название.       «Игорь Кроль, тебе там вообще хорошо спалось эти два месяца? Никакая мистическая горошина под матрасом пятую точку не натирала? — посетил Гордеева наболевший вопрос, пока он на своем авто заворачивал во дворы, где уже было рукой подать до пункта назначения.»       И ведь есть еще одна ложка дегтя, примешивающаяся в на редкость подпорченную жизнь Кирилла и ударяющая по его самолюбию, ибо в дедукции он оказался негоразд. Это абсолютно ошибочный вывод относительно странного поведения коллеги, которое Гордеев подметил уже давно и силился разгадать.       «Ну, а что я мог предположить, — ловко вписавшись на парковке между двумя автомобилями, сетовал про себя Кирилл, — если он чуть ли ни после каждого нашего общего выступления требовал то дружеского объятия, подкрепляя его словами: „какие мы сегодня молодцы“, то заводил разговоры в гримерке на странные темы типа: „представь, если бы ты был Гербертом, то мальчика с каким характером ты бы себе взял для утех?“ Сначала это все смахивало на обычное баловство, но ведь всему есть предел, а он уже которую неделю, не мог угомониться. Естественно, я решил, после черт знает какого повторения этих странностей, что он в меня влюбился, — мужчина раздраженно передернул плечами, стараясь не вникать в смысл этих слов.»       Он, не зная правды, собирался серьезно переговорить с Игорем, чтобы вывести его на чистую воду, если он еще хоть раз выдвинет любую странную просьбу в его адрес, но все разъяснилось раньше.       Ну вот и нужная квартира. Кирилл нетерпеливо вдавливает кнопку звонка, про себя отмечая, как за дверью тихо. Ничего, он его теперь из-под земли достанет, так что побег лишь оттянет момент божьей кары. А план этой самой кары принимал все более резкие очертания с каждой пройденной ступенькой, каждым минутым этажом, благо мститель специально не поехал на лифте, а предпочел вспорхнуть на шестой этаж на своих двоих. И полезно, и времени на то, чтобы сгенерировать идею, как поступить с Игорем, стало больше.       План был до умопомрачения прост. Игорю нужны как можно более откровенные снимки для своих «зонтиков»? Оу, он их сейчас сполна получит, и даже поучаствует сам в роли позера. Проштудировать более подробно акт мести артисту уже не удалось, так как ему все-таки открыли. Тихий щелчок замка прозвучал как первый звонок перед началом спектакля. Итак, да начнется игра!       — Добрый вечер, — неожиданно громко приветствует его Игорь, потихоньку пятясь задом из прихожей в соседнюю комнату, куда за ним незамедлительно последовал и гость, как только разулся и снял верхнюю одежду.       — Может чаю? Сегодня, наконец, похолодало, согреться не помешало бы, — завел бессмысленную болтовню молодой человек, как бы между прочим поглядывая в окно, явно намеренно избегая прямого зрительного контакта.       Звенящая тишина в квартире убедила Игоря, что ответ ждать бессмысленно, вынуждая прекратить созерцание вечернего Петербурга, и взглянуть на своего посетителя.       Мама родная! Он сейчас в нем дыру прожжет! Эти глаза будто злобно вопрошали: «что в окно смотришь, скорую вызвал, ждешь пока подъедет, чтобы начать исповедоваться?»       — Я сюда не чай пить приехал, — наконец, почтил ответом Кирилл уже порядком перепуганного Кроля, который, несмотря на отказ, все-равно достал с полки коробку с чаем, благо просто стоять он не мог, боялся бездействием как-то повредить свои туго натянутые, точно тетива лука, нервы.       Снова тишина, нарушаемая лишь характерным звуком типичного ритуала заваривания чая и обогащенная мимолетными испуганными взглядами исподлобья. Похоже, Игорь опасался, что Кирилл найдет способ нанести ему увечья обычным чайным пакетиком, настолько испепеляюще на него смотрели его зеленые глаза.        — Мм, зря отказался, — беззаботно прихлебывая напиток, снова подал голос Кроль, когда все было готово.       Решиться начать говорить о своем проступке он никак не мог. Одно дело геройствовать в теории, а другое — исправлять свои косяки, стоя нос к носу с Гордеевым, который уже явно сыт по горло его лживо-оптимистическим настроем и сдерживает гнев, очевидно, лишь благодаря великой силе Дзена.       Внезапно Кирилл «отмерз», то есть перестал калечить своим немногословием и ужасающим бездействием нервы Игоря. Мужчина достал из кармана джинс свой телефон и установил его на небольшом комоде, развернув так, чтобы объектив был направлен на одноместный диван, который Игорю не удалось вместить в свою крошечную спальню, и по сему он пристроил его на кухне.       — Ч-что, прости, ты делаешь? — опешил хозяин квартиры, когда на пол полетел серый свитер с высоким воротником.       Обнаженный до пояса Гордеев недоуменно выгнул бровь, картинно всплеснув руками.       — Хочу подбросить тебе материала для группы. Тебе ведь тяжело ее содержать, занимаясь постоянно тайной съемкой?       — Послушай, я как раз хотел объясниться, — Игорь буквально подавился чаем от таких заявлений и, если до этого, он еще мог нафантазировать хоть какую-то развязку в виде драки, к примеру, то сейчас его просто сбило с толку такое поведение, и он понятия не имел, чего ждать дальше. — Вся моя деятельность в той группе была без злого умысла! Оденься, пожалуйста, ты же несерьезно, правда?       — Ну отчего же, — подчеркнуто обидчиво прозвучал ответ, и в следующий миг его грубым образом спихнули на тот самый диван напротив камеры, что он едва не расшиб затылок.       Чашка разлетелась на тысячу кусочков, а остатки чая запачкали паркет. О, какими же эти события показались безобидными для Кроля в следующий миг, когда Гордеев уселся ему на нижнюю часть живота и разорвал на нем футболку, после этого тут же захватив запястья несчастного стальной хваткой одной руки, благо пальцы были длинными и удивительно сильными.       — Это что, шутка? Кирилл, ты рехнулся?! — забрыкался, что есть силы молодой человек, но такого, как Гордеев, попробуй скинь, силенок маловато.       — Что тебя смущает? Я тебе дам такие чудесные кадры, твои подписчики будут в полном восторге, — подмигнул ему внезапно воплотившийся в явь «Герберт», чьи бесовские зеленые глаза Игорь знал лучше любого человека на земле, благо лично убегал от него на сцене музкома и МДМ.        — Очень смешно! Ха-ха-ха, я оценил твою изобретательность! Роль Монте-Кристо помогла придумать такой изощренный способ мщения? — не прекращая попытки освободиться, взывал к здравому рассудку мужчины Игорь, веря, что коллега лишь давит на его психику, делая вид, что это всё не понарошку.       Боже, да он сейчас еще несколько секунд поиграет в изнасилование и успокоится, в конце концов аморальность и Гордеев — это антонимы, так что бояться нечего!        — Ты слишком много болтаешь, — сделал вид, будто собирается заткнуть Кролю рот его же футболкой, Кирилл, вызвав этим действием новую порцию страха. — Знаешь поговорку: клин клином вышибают…       «Он тебе сейчас свой клин куда-то засунет, может пора звать на помощь?!» — вопило чувство самосохранения, тогда как у Игоря пропал дар речи, когда его запястья, несмотря на брыкания, привязали к деревянному подлокотнику дивана лохмотьями чертовой футболки!       — Пожалуйста, — находясь на грани обморочного состояния, опустился до мольбы Игорь, всерьез перепугавшись, когда брякнула пряжка ремня джинс Кирилла. — Я правда очень раскаиваюсь в содеянном! Ты же гуманный человек! И мы оба прекрасно знаем, что тебе нет дела до того, что о тебе пишут по всяких там пабликах!       — Я лояльно отношусь к подобному «творчеству»… — едко выделил слово артист, чувствуя, как оно обжигает губы, — …лишь когда обо мне городят такое незнакомые мне люди, и без ущерба для моей карьеры. Но переварить и проглотить твое предательство… Да тебе мне в глаза смотреть не стыдно? — сквозь стиснутые зубы выдохнул он, прикрыв глаза от одолевающей сознание ярости.       Игорь предпринял попытку освободить руки, с опаской глядя на то, как с каждой секундой всё явственнее проступают эмоции на лице Гордеева, но успехом тут и не пахло.       — Не надейся, что мы закончили, — резко опустив ладонь на его солнечное сплетение, тем самым вдавив молодого человека в поверхность дивана, пообещал Кирилл, очевидно собираясь осуществлять свою месть дальше. — Забыл поинтересоваться, твоя совесть поспособствовала удалению твоего источника дохода? Или мне еще предстоит работа?       Взгляд Игоря опасливо метнулся к ноутбуку и был тотчас перехвачен.       — Значит, совесть твоя взывает к долгу безуспешно*, — внезапно из жестокой улыбка Кирилла превратилась в грустную, явив на секунду разочарование, адресованное непосредственно Игорю. — Сейчас посмотрим, как далеко ты там зашел…       — Нет!       Артист вспомнил все свои ночные посиделки за ноутбуком, заключающиеся в бесконечном подчищении следов преступления посредством удаления тех или иных фраз из видеозаписей, которые ему удавалось сделать в театре; а до этого еще и в освоении специальной программы монтажа. Но его ведь сейчас волнует не угроза удаления проделанной работы, ведь так? Какого Кириллу будет услышать собственные исковерканные опошленные слова? Или увидеть свои фотографии, которые он не планировал выносить в свет ни при каких обстоятельствах, а тут их еще и переделали, пустив в ход фотошоп?.. Да, похоже совесть все-таки у Игоря есть, и стыд, пожалуй тоже.       Едва Гордеев начал подниматься с дивана, как молодой человек (едва с живота слезли) молниеносно опоясал ногами его талию, резко потянув на себя, прерывая попытку подойти к ноутбуку на корню. Вот только силы от страха не рассчитал, Кирилл в последний момент успел поставить руки по обе стороны от его головы, чтобы не свалиться в прямом смысле этого слова на своего коллегу.       — Лучше отпусти, — скорее пригрозил нежели попросил Кирилл, нависая над Игорем в каких-то нескольких сантиметрах и ощущая его прерывистое дыхание.       Кроль застыл. Это было похоже на немного искаженное дежавю. Сколько раз они принимали эту позу на полу сцены? И каждый раз, стоило Кириллу наклониться вот так, вторгаясь в личное пространство, как все прекращалось, режиссер объявлял перерыв, или профессор прибегал с зонтиком. И, неловко признавать, но молодой человек позволил себе несколько раз дать волю фантазии и попытаться представить, что могло произойти, не приди никто на помощь? Да, кажется у него возник нездоровый интерес к этой пикантной сцене «нежной скрипки», когда он проиграл ее кучу раз, и каждый раз она заканчивалась одинаково: Герберт над ним исчезал, ибо его сгонял профессор, и вместе с ним пропадал и адреналин в комплекте с каким-то пьянящим чувством запрета, и запах сладкого греха. Откуда у него вообще возникли такие ассоциации?! Просто на какое-то мгновение он видел с помощью этой сцены черту, которую нельзя переступать, а все недоступное имеет свойство дразнить сознание, ведь человек еще та любопытная скотинка…       — Остынь. Ты меня уже наказал и рискуешь наказать еще и себя, ведь посмотри до чего ты дошел. Хочешь изобразить Герберта, добравшегося, наконец, до Альфреда, но смахиваешь больно на Хайда, насилующего Люси, — вырываясь из своих до жути странных в данной ситуации размышлений, нашелся, что сказать, Игорь.       Черт! Если минуту назад его заботило лишь сбрасывание своего крупного, но, — спасибо, — не очень тяжелого коллеги с себя, то теперь — он не знал, как избавиться от сумасшедших мыслей. Он же сейчас еще в опасности, а почему-то все, что беспокоит его больную головушку — это как жаль, что он лишал себя до этого момента возможности слышать так удивительно понижающийся при злости голос Кирилла. Странно… Но кажется ему это начинает нравится. Ну или совершенно точно — не пугать.       — Чувство юмора проснулось? Или ты решил сразить наповал действиями с аморальным подтекстом меня ответно? — красноречиво покосившись на плотно сжимающие его талию Кролевские ноги, уже не так гневно отозвался мужчина.       Творилась какая-то белиберда. Пока Игорь, заливаясь краской придумывал очередной подкол, сообразив, что только так ему удастся утихомирить Хайда, Гордеев уже задумывался пойти к мозгоправу. До какого этапа он планировал заходить в своей мести? Разумно было бы не позорить себя, подняться (эти же ноги уберутся с его пояса? кто кого в конце концов насилует-то?) и уйти восвояси, проследив предварительно, чтобы группа прекратила свое существование. Но нет! Чувство собственного достоинства легко, даже как-то слишком, заменилось чувством отмщения. Сейчас этот паршивец наверняка думает, что все сойдет ему с рук, так его ждет сюрприз!       Кроль не сразу сообразил, что ему надо сопротивляться, когда его одарили самым грубым поцелуем из всех, что ему когда-либо приходилось лицезреть, даже со стороны. В какой-то момент он осознал, что это даже чертовски больно! Но почему-то прекращать его ему не хотелось.       Кирилл и не догадывался какого рода паника зреет в голове у молодого человека, укусив его нижнюю губу, он перевел свою атаку на юношескую шею, оставляя в следующую секунду на ней собственнический засос. Если его и смущало что-то в данной ситуации (собственная безбашенность была не в счет), так это то, что скрещенные ноги его жертвы ничуть не ослабили хватку, а наоборот — пытаются притянуть Гордеева сильнее, хотя куда уж там! Неаккуратное движение и… почему у Игоря «там» стало так твердо?       Пришлось оторваться от многострадальческой шеи, на которой он уже практически не оставил живого места.       — Какого черта?       Раскрасневшийся молодой человек только жалобно заскулил, ощущая, как тесны ему стали брюки. Проклятье, стало нестерпимо жарко! Сейчас бы в холодный душ, смывать позор, который уже успел заметить сам его инициатор…       — Это я у тебя хочу спросить! — мечтая провалиться сквозь землю, огрызнулся Игорь.       — Неужели я был прав, и ты на самом деле в меня влюбился?       Надо же, а Игорь считал, что пик его смущения сейчас пойдет на спад, ан нет, от вынесенного Кириллом вердикта щеки запылали еще сильнее. И от чего? Он же не влюбился? Нет? Это просто увлечение, сказалась работа в «голубых зонтиках», ведь так?       — А если так, то что? — ловя неподдельную растерянность Кирилла, вопросил несчастный, а потом не выдержал. — Послушай, ты эту кашу заварил, так что не надо теперь так невинно хлопать глазами.       И безумие вновь продолжилось, когда, слегка приподнявшись (насколько это было возможно со связанными над головой руками и малость придавливающим сверху Кириллом), Игорь сам его поцеловал, страстно, со всей отдачей, будто хотел этого уже долгое время. Как не продумано оказалось со стороны мужчины не сомкнуть плотно челюсти, Кроль мигом скользнул к нему в рот языком, сначала пощекотав кончиком небо, а затем сплетаясь в пьяняшем танце с его языком. Они целовались с минуту, пока обоим стало катастрофически не хватать кислорода. Жадно переводя дыхание, Игорь пытался понять, о чем думает его партнер, чьи глаза с какой-то долей испуга смотрели на него в ответ. Так-так, и что его не до Герберт теперь будет делать?       — Ты сошел с ума…        — И ты, — всё еще приводя дыхание в норму, ухмыльнулся Игорь, снова попытавшись повторить проделанный маневр с поцелуем, но силенок, чтобы приподняться до нужного уровня не хватило из-за неудобства позы. Какого же было его удивление, когда Гордеев одним рывком стянул с него путы из футболки, подарив, наконец, свободу уже малость затекшим рукам.       «Очевидно, он не хочет принимать в одиночку решение о том, что делать дальше», — мелькнула мысль у Кроля.       — Так ты мстить-то до конца собираешься? — нашел в себе силы отшутиться артист, таким образом, давая безмолвное согласие на дальнейшее блудодеяние.