Никогда не говори "Прощай".

Чимин.

Я как всегда сидел в своём пустующем кабинете. Слева от двери стоит ещё один стол, за который должен был сидеть мой коллега, но его нет. Опрокинувшись на спинку кожаного кресла, я стал пристально рассматривать своих коллег, которые проходили мимо моего кабинета. Какая-то девушка помахала мне, а я ответив, улыбнулся ей. Она, немного покраснев, пошла видимо в свой кабинет, иногда спотыкаясь. «Мило.» — первое, что я подумал, когда первый раз увидел её в самом офисе. Я до сих пор помню, как она тряслась и заикалась, когда рассказывала мне, где и что находится, а я немного посмеивался за её хрупкой спиной. После недели работы в этом офисе я сдружился с многими ребятами: Ким Намджун, Ким Сокджин, Чон Хосок и ещё несколько ребят. Из их «компашки» я был самым младшим, поэтому они не жалели меня, и прикалывались надо мной, думая, что я им ничего не сделаю, ведь они же мои хёны. Но, они ошибались. В один из таких дней, когда они опять решили прикалываться надо мной, я не вытерпел и взяв ручку и карандаш, кинул в лицо Намджуну и Хосоку. Они оба заржали, а я просто стоял и смотрел на них, как на диких животных. Сейчас самый разгар работы, поэтому мы практически не видимся, только когда идем вместе в офис перекидываемся несколькими словами, и каждый из нас идет в разные стороны. А, жаль. Мне иногда не хватает «несмешных» шуток Джин-хёна, которые кажется не смешные, но я всегда смеюсь. Так как я в самом офисе самый младший, то мне разрешали делать то, что мне вздумается, но только один раз в неделю. И сейчас именно этот день. И босс, да и вообще все коллеги знают, что сегодня именно тот день, когда я творю непонятно что. От скукоты я начал крутится на стуле в разные стороны. Коллеги, проходящие мимо меня ненадолго останавливались и издав смешок, шли дальше с приподнятым настроением. После очередного «аттракциона», я начал грызть ручку и карандаш, хотя никогда этого не делал, только тогда, когда я нервничал. После «грызения» я начала перебирать тщательно бумаги, смотря, поставил я подпись или нет. После того, как я убедился, что все бумаги я подписал, я полез в карман черных классических брюк, и достав телефон, посмотрел на время, и пришел в ступор. Телефон просто приклеился к рукам. На часах показывало 12:33. «Черт!» — ругнулся я, и бросил недосмотренные бумаги на стол в разнобойном порядке, бросился к двери. Потянув её на себя, я не увидел никого. Только пустующей коридор, и несколько картин, на которых я так и не смог понять, что находится. Закрыв тихо дверь, потому что я знал, что все уже наверное поели и сидят сейчас и работают, поэтому, что бы их не сбить с их «темпа» работы, я пробирался как мышка в столовую. Дойдя до двери, я осторожно открыл её, и немного прошел внутрь самой столовой, как замер. На меня, злыми глазами смотрела повариха, прожигая во не дырку, и что-то бубнила себе под нос. «Думаю, это не проклятье.» — подумал я, и ещё немного прошел в глубь столовой, и взяв поднос, стал набирать всего понемногу. Набрав «всего понемногу», я прошел и сел за стол, который находился посередине. Я не любил шумные компании, именно поэтому я приходил почти самый последний в столовую и садился за крайний столик. Но, сегодня я очень сильно опоздал, наверное, именно поэтому вызвал такой негативный взгляд поварихи на меня. Кое-как все доев, я поставил грязную тарелку и стакан и сказав короткое «Спасибо.», вышел из столовой, нервно кусая губу. От рождения я никогда никуда не любил опаздывать, но сегодня видимо весь мир против меня. Ах, что не за справедливость? Дойдя по кабинета, я почувствовал металлический привкус во рту. Позже я понял, что раскусал губу до крови. Проведя языком по губам, я опять почувствовал мерзкий, для меня, металлический привкус. Я решил не обращать на это внимание, и опять зашел в пустоту, где только я — Пак Чимин, и больше никого нет. Закрыв жалюзи, которые выводили моё окно в коридор, а так же занавесив окно, которое выходило на красивый вид, в кабинете стало сразу как-то уютно, по-домашнему. Сразу же, как на автомате, мне захотелось закутаться в теплое одеяло, и взяв теплый напиток, смотреть дорамы. «Так, стоп! Я же на работе!» — подумал я, и помотал головой, что бы выкинуть эти мысли из головы, которая не была ни чем забита. Только перекати-поле туда-сюда, и больше ничего. — Айщ! Скучно то как! — проскулил я, и открыв окно, мне представился красивый вид с вышки. Я, как маленький ребёнок, смотрел на всех людей, которые проходили мимо. Смотрел с восхищением. Я видел множество таких же парней, как и я, которые тоже шли с работы на обед, видел несколько парочек, которые гуляют по парку, по тротуару. Снег блестит, красиво переливаясь на солнечном свете. Мне почему-то сразу стало завидно. Наверное потому что, все те люди сейчас на улице, наслаждаются свежим воздухом, гуляют и просто проходят мимо, а я тут запечатан в «четырёх стенах» моего кабинета. Я настолько погрузился в свои мысли, что не слышал, как в дверь стучали. Сначала тихо, наверное думали, что я работаю, потом пожестче, а потом и вовсе закричали моё имя. — Пак Чимин! — послышался мужской голос с другой стороны двери. Я, как на автомате, вылетел из своих мыслей, и обернувшись в сторону двери, медленно подошёл к ней, и открыв замок, на меня, прямо-таки чуть не падая, вбегает Хосок, и смотрит на меня диким взглядом, прожигая во мне дырку. Мне стало неловко. — Что-то не так? — спросил я, смотря также на Хосок, иногда отворачиваясь в сторону окна, и смотря на красивый вид из него. — Пак Чимин, какого блин лешего, ты не работаешь? — чуть ли не крикнул Хосок. Если бы крикнул, то проблем бы было не избежать. Я вздрогнул. Действительно, что я делаю? Залипаю на людей, которые проходят мимо. — У тебя ещё куча работы. — он издает маленький свист, и в кабинет, на тележке, привозят кучу документов, которые надо прочесть. Коллега оставляет эту тележку около моего стола, и уходит, закрывая за собой дверь. Назвать это «мой коллега», конечно же нельзя. Я его первый раз увидел. Даже лицо не разглядел. Я приподнял одну бровь, смотря на Хосока, а тот в свою очередь делал очередную дырку во мне, видя все мои органы. — Что стоишь? За работу! — скомандовал он мне и поспешно вышел из моего кабинета, оставляя меня одного, в компании, состоящей из кучи неизвестных мне бумаг. Вздохнув, я подошёл в окну, и открыв жалюзи, что бы свет падал и на бумаги, я взял небольшую стопку и принялся читать. Читать мне совершенно не хотелось, буквы шли наперекосяк. Просто хотелось поставить свою подпись на всех бумагах, и наслаждаться тишиной в кабинете. Но, если я сейчас все быстро сделаю, то мне не поверят, и будут спрашивать, про что я прочитал. Прочитав и подписав первую стопку, я её отложил на стол. На столе у меня всегда был порядок. Никакой лишней бумажки или карандаша быть не должно. Я любил чистоту, и всегда ей придерживался, в том числе и на работе. Когда выдавалось свободное время, я начинал маленькую уборку в кабинете. Протирал пыль на своей столе и столе соседа, протирал полки. До верхних я не доставал. Не позволял рост, а на стуле я боялся упасть. Приступив ко второй стопке, у меня немного закружилась голова. Но, не смотря на боль, которая не унималась, я продолжил читать и подписывать листки. После второй стопке, мне стало ещё хуже, поэтому я прекратил это дело, что бы не заболеть окончательно. В кабинете стало душно, поэтому я, встав с кресла и подойдя к вентилятору, включил его. Меня сразу же окутал прохладный ветерок, который меня расслабил. В кабинете стало сразу же прохладно. Головная боль немного прошла, но все равно были отклики на боль, но я не обращал внимания. Включив режим: «В разные стороны», я вернулся на своё место и приступил к третьей стопке. Лично для меня, не знаю, как для других сотрудников, но для меня эта работа была самой адской из всех. Просто тупо сидишь, читаешь и подписываешь, просиживая задницу на стуле. Я бы лучше танцевал, чем сидел тут и подписывал бумаги. Раньше, когда я ещё был маленьким, меня мама отдала в кружок по танцам. Мне там очень нравилось. Три или четыре раза в неделю мы танцевали, разучивали новые движения. Из мальчиков, я был один в компании девочек, но потом пришел мальчик, которого звали — Ким Тэхён. Мы с ним сразу сдружились. Тэ стал моим другом, лучшим другом. Мы жили по соседству, гуляли вместе, играли. Я любил его. Как друга конечно. После школы я всегда заходил за ним, и мы вместе шли играть в песочнице или ходили на заброшку, думая, что там нас опять ждёт что-то интересное. Так и было. Когда мы приходили туда, мы ощущали себя «королями этого нового мира». Вместе с Тэ мы построили свой бункер, и когда проходили люди, мы прятались и перешептывались, как по рации. Нам это нравилось, пока Тэ не уехал в другой город, неизвестный как для меня, так и для Тэхёна. В один из дней, когда мы шли на кружок по танцам. У меня было приподнятое настроение. Я шел в припрыжку, думая, что Тэ тоже за мной бежит, но когда я обернулся, я увидел, что Тэ остановился за метров 5 от меня. Я испугался, и быстро подбежал к другу, хватая за плечи. — Тэ, что-то случилось? — заволновался я, смотря на Тэхёна, который виновато опустил голову. Я его не понимал. «Может, его обижают, бьют?» — именно такое я подумал, когда увидел Тэхёна в таком настроении. Он не поднимал головы, и просто тупо смотрел в землю, теребя край курточки. Я заволновался ещё больше. Мне стало страшно. Через минуты 3, после долгого молчания я услышал всхлип. Такой тихий, незнакомый для меня всхлип. — Тэхён! Ответь мне, Тэхён! — закричал я, привлекая внимания старший людей. Мне было все равно, как они на меня смотрят, сейчас мне было важно состояния своего друга. Наконец он поднял на меня свои глаза. Они были все в слезах, красные. Прозрачные капельки слез стекали по щекам, обжигая их. Я никогда не видел Тэхёна в слезах. Он всегда мне улыбался, а я ему. Я даже не подозревал, что он, такой дружелюбный и весёлый человечек может плакать. Но, тогда я был ещё очень глуп, и не понимал этого. — Тэхён! — в который раз я уже кричу его имя, но все тщетно. — Ответь мне. Что случилось? — переспросил я. — Прости… — Тэхён сказал это слово как можно тише, что бы я не услышал, но я все услышал. Я все прекрасно услышал. Но, я не понимал, за что он извиняется. За то, что плачет? Или за то, что тогда разбил мою машинку? Я не понимал. — Я завтра уезжаю. — коротко сказал Тэхён, и зарыдал. Я тоже хотел плакать, но держался. Я сильно стиснул Тэхёна в объятья, и пытался успокоить. Через минуты 3 Тэхён успокоился, и поднял на меня красные, от слез, глаза. Но…он улыбался. Ярко, красиво улыбался. Смотря на эту улыбку просто невозможно не улыбнутся такому лучику счастья. Сквозь страх мне удалось улыбнутся другу, которого я уже завтра не увижу. Мы шли медленно, стараясь продлить этот момент в своей жизни как можно дольше. В итоге мы опоздали на занятия, но меня это не особо волновало. Сейчас, на тот момент, меня волновало состояние моего лучшего друга. Я всеми силами пытался его успокоить, и кажется у меня это получилось. После долгой, для нам прогулки, мы пошли в наше любимое место — наш бункер, в котором Тэхён проводит последние часы. Я очень печалился, но не подавал ввиду, и когда Тэхён смеялся, я смеялся вместе с ним, хотя в душе я чувствовал пустоту, потому что завтра я проснусь один, один пойду в школу, один пойду на занятия, и больше никогда не пойду в этот бункер один. И вот самый ужасный для меня день. День, когда Тэхён уезжает. Я в последний раз зашел за ним в школу, но я удивился. В отличие от вчерашнего, он был в хорошем настроение, и я, что бы не испортить ему настроение, красиво ему улыбнулся и мы пошли вместе в школу. После школы я за ним зашел и мы пошли вместе на занятия, которые у нас продлились около двух или трёх часов. После этого, я пришел домой, и увидел записку. В записке был номер Тэхёна и несколько предложений: «ЧимЧим, мне правда было хорошо с тобой, но сегодня последний день, когда я могу сказать тебе такое: Прощай. Я понимаю, что ты расстроен, я тоже расстроен не меньше тебя, но я прошу тебя не плач, ты ещё встретишь своего лучшего друга, с который будешь играть, гулять, бегать. Я очень тебя люблю, и никогда не забуду. Вот мой номер. Запиши его, когда у тебя появится телефон, и напиши мне. Мне будет очень приятно правда. Прощай.». Я сжал в руках это маленькое письмо и беззвучно начал плакать. Мне было грустно, обидно.Я не сдерживал свои слезы, дал им волю. После того, как я успокоился, с положил это письмо в коробку, где написал: Никогда не говори «Прощай.» После того, что я вспомнил, мне захотелось опять плакать, но я уже не тот мальчик, который плакал в подушку. После того случая прошло уже много времени, но я все равно все ещё переписываюсь с Тэхёном каждый день, узнаю у него много нового о его городе, о его работе, где он живет. Вздохнув, я посмотрел на настенные часы. Часы показывали 17:48. Рабочий день почти окончился. Я отложил все бумаги на завтра, и начал убирать все бумаги по полкам (которые подписал), а остальные оставил рядом с столом, что бы завтра придти и закончить. Я уже все собрал, и уже собирался выходить, как вдруг дверь в мой кабинет распахнулась, и в кабинет вошел босс, а за его спиной кто-то стоял. — Босс? — я посмотрел сначала на самого босса, а потом уже на паренька, который выглядел солидно. — Пак Чимин, хочу представить тебе твоего нового коллегу — Мин Юнги. — гордо сказал босс. — Завтра ты ему все покажешь, где и что находится. — сказал босс, и вышел из кабинета. Кажется я проглотил язык, я стоял в ступоре, не знал, что ответить. Моя тишина, мой покой, моя свобода… Все разрушено. Я оглядел его с ног до головы. Выглядел он на несколько лет старше меня, но меня это не пугала, потому что я знал, что смогу его подчинить себе. Тем временем пока я его осматривал, он остановил свой взгляд на моей чисто-убранном столе, и плюхнулся в моё кресло. — Это моё рабочее место. — гордо сказал я, смотря на Юнги взглядом испепеления. — Твоё вон там. — я указал пальцем, где он должен сидеть. — Я тебя старше, где хочу, там и сижу. — пафосно ответил Юнги. «Он меня уже бесит!» — взбесился я, смотря на Юнги. Господи, что же приподнесла мне судьба? Какого-то нахала, который смахивает на подростка, которому «все можно». — Я сказал: Твоё место вон там! — прикрикнул я, подходя к своём столу, и смотря на Юнги злым взглядом. — Я тебе «хен». Будь вежлив со мной.Чимин-а. — господи, как же меня взбесило это «Чимин-а». Я с детства ненавидел, когда меня так называли. Чимин так Чимин. Никак Чимин-а, Чимин-ши. Я ничего не ответил и молча подойдя к Юнги, треснул по щеке, оставляя на его бледной щеке красные отпечаток моей маленькой ладошки. Он ухмыльнулся. «А мне ведь ещё завтра ему показывать целый офис.» — вздохнув, я подошёл к окну и задумался, забыв о том, что рабочий день закончился.