Погода лукаво вторила переменчивому настроению ключника, а сегодняшний день, окутанный всеобщим волнением перед предстоящими съемками финала, разделил жизнь юноши на «до» и «после». Никита ждал и боялся этого дня, он был полон одновременно удушающего томления и сладостной неги, предчувствуя, что сегодня он наконец-то увидит его. В этот день Дима не мог не прийти на Новую Басманную, он ждал слишком долго, чтобы упустить эту возможность, поэтому сейчас он уверенно направляется к дому Стахеева, придворье которого уже наполнено гостями. Попеременно мелькающие знакомые и незнакомые лица, фанаты, выстроенные живым коридором, которые за время ожидания уже успели продрогнуть от моросящего дождя, машины с вип-гостями, подъезжающие к назначенному месту в назначенное время.
Всеобщая суматоха усилилась с объявлением победителя. Съемка финала подходила к концу, и вот уже итоговые секунды, когда экстрасенсы и гости, стоя на лестнице, создают атмосферу праздника, улыбаясь.
Снято. Гости постепенно расходятся, время уже перевалило за полночь, а мелкий дождь продолжал раздражающе накрапывать.
Незаметно обойдя охранников, Дима оказался в доме Стахеева. Полдела сделано и теперь оставалось лишь найти запутавшегося в себе мальчишку и хорошенько преподать ему урок за периодические психи в сети, за удаление из друзей и всецелую неблагодарность.
Неподалеку раздался смех юноши, отчего сердце Димы сдавило волнение, но у парня неплохо получилось его обуздать и придать себе необходимой уверенности. Никита неторопливо подошел к зеркалу, обличенный в белый парик и костюм Хока Инумута, и стал смотреть прямо на свое отражение, не замечая людей вокруг, затем, зажав между ног белый джемпер, принялся застегивать молнию на куртке, но замок не вовремя заел, и парень тщетно пытался исправить это.
— Не трудись, тебе все равно её сейчас снимать, — послышался голос из-за спины ключника, и в следующую секунду холодные руки по-собственнически притянули юношу за талию к себе, а жаркое дыхание обдало шею, отчего по телу Никиты пробежали мурашки, и он нервно вздохнул, ощущая, что сердце начинает стремительно учащать ритм.
Не объясняясь, Дима, отстранился от парня, и, взяв его за руку, потянул в сторону лестницы на второй этаж. На ходу соображая, где можно было бы уединиться. Парень чуть крепче обычного сжал руку юноши, будто боясь упустить его, затем, оказавшись перед кабинетом самого Стахеева, заглянул в дверь и, убедившись, что кабинет пуст, довольно ухмыльнулся.
— Что ты хочешь? — по-детски спросил Никита и попытался освободить свою руку.
— Тебя, — глухо ответил Островский, приблизившись к лицу ключника и остановившись в паре сантиметров от его губ продолжил,
— Прямо здесь и сейчас, — уверенными движениями парень оттеснил юношу сначала к стене, а потом и в сам кабинет. Турчин успел лишь шутливо крикнуть
«насилуют!» в свойственной для него манере и наигранно вскинуть руки в сторону выхода.
Дима резко прильнул к парню, без словесных прелюдий, пропуская руки под его куртку, и, исследуя хрупкое тело своими руками, а в последствии и губами, целуя его шею, и, заставляя вздыхать и изнывать от желания продолжить. Белый парик, который до недавнего времени скрывал новую причёску Никиты, легким движением оказывается на полу, и парни для удобства направляются вглубь кабинета, к рабочему столу, ранее принадлежавшему Стахееву.
Продолжая поцелуи, Никита таял в руках Димы, новые ощущения соприкосновения губ и языков расходились внутри парней безмерным трепетом и пульсацией сердец, учащающих ритм и сливающихся в безумном всплеске давно томящихся чувств. Каждое прикосновение в разы ярче предыдущего раздавалось дурманом в голове, опьяняя сознание и заставляя забыть обо всех обидах и недосказанностях.
Тонкими пальцами ключник неторопливо приподнял край джемпера Островского, и, соблазнительно ухмыльнувшись, опустился перед ним на колени, затем потянулся к ширинке, аккуратно расстегивая пуговицу и молнию. Поставив для удобства колени чуть шире, Никита начал медленно стягивать узкие джинсы с Димы, целуя низ его живота и наслаждаясь запредельной близостью к тому, о чем он так давно мечтал. Невинно, с легкой улыбкой и образовывавшимися на щечках едва заметными ямочками, сквозь ткань трусов ключник поцеловал разгоряченную плоть Островского и поднял взгляд вверх, желая увидеть одобрение. Полный предвкушения, юноша немедля избавился от мешающей преграды и прильнул к так давно манящему фаллосу. Впервые пробуя на вкус нечто подобное, Турчин не торопясь провел от основания ствола до головки члена и погрузил её в рот, обводя язычком по кругу, и, находя самые чувствительные зоны, тем самым, сводя Островского с ума еще больше своим чертовски сексуальным, но одновременно милым видом. Вобрав в себя чуть больше, Никита положил свои руки Диме на бедра и, приятно сжав их, стал медленно поддаваться головой вперед, стараясь взять немного глубже, чем прежде.
«Быстро учится» — пронеслось у Димы в голове, и он сделал несколько несильных толчков навстречу рту Никиты, затем положил свои руки ему на голову, и, сделав заключительное движение, медленно оттянул Турчина за волосы.
— В левом кармане джинс, — протянул Островский и посмотрел на смущённо опустившего глаза Никиту.
Ничего не отвечая, юноша потянулся к карману джинс и, обнаружив презерватив, который был заблаговременно приготовлен Димой для сегодняшней встречи, ключник еще больше засмущался, затем протянул упаковку парню и облизал успевшие пересохнуть губы.
Пока Дима спешно снимал с себя одежду, ключник успел обойти стол и удобно расположиться в кресле, затем, пододвинувшись, поставить локти на стол, и, начать наблюдать за тем, как парень, раскрыв упаковку, быстро надел презерватив с дополнительной смазкой на возбужденную плоть и едва заметно улыбнулся.
— До сих пор думаешь, что популярность лучше меня? — с ухмылкой сказал Островский, бросая некий вызов ключнику, и, не отрывая взгляда от лица парня, продолжил
— Все также полагаешь, что только слава сделает тебя по-настоящему счастливым? — Дима, усмехнувшись еще больше, хотел было уже двинуться к юноше, но тот, опередив парня, встал из-за стола и одним движением скинул лежавшие на нем бумаги, —
Даже сейчас не можешь не играть, — едва слышно заключил Островский и, сделав пару шагов, вплотную приблизился к Турчину, и, приподняв его за бедра, усадил на стол.
Накрывая губы юноши своими, Дима начал со спокойных и уверенных движений, но нарастающее желание и давно затаившаяся обида, давая о себе знать, срывала всю сдержанность с крепких цепей, обнажая истинную пылающую сущность. Поцелуи рвано переходили в импульсивно-страстные, язык то и дело заходил слишком далеко, ерзая по зубам, переплетаясь с языком ключника, влажно оставляя мокрые дорожки поцелуев от губ к шее, на которой уже начинали проявляться небольшие кровоподтёки от вырывающейся наружу страсти.
Островский одним движением снял с парня обувь, а затем куртку, и тут же продолжил действия, покрывая каждый миллиметр лица юноши многочисленными поцелуями, мягко покусывая нежную шею и ключицы, зацеловывая пухлые губы и мочки ушей. Не прерывая череду поцелуев, Никита обхватил руками шею Димы, а тот в свою очередь, ловко расстегнул пуговицу и молнию на его штанах и, тут же стянув их вниз, отбросил на пол, ровно такой же участи удосужились и трусы парня.
Проводя руками по обнаженным бедрам Никиты, и, заставляя его вздрагивать от раздающихся по телу мурашек, Дима возбуждающе бродил ладонями по самым чувствительным зонам, побуждая юношу прижиматься сильнее и желать его с каждой секундой больше.
Будто в контраст разгоряченным телам, температура в помещении была явно ниже комнатной, окна, покрытые едва уловимым глазу морозным узором, пропускали холод с улицы, а отопление похоже, что вовсе отсутствовало.
Никита поставил правую ногу на стоявшее сбоку кресло и, крепко обхватив Диму руками, сдвинулся на самый край. Островский, немедля ни минуты, просунул одну руку под левую ногу Турчина, приподнимая её, и крепче прижал парня к себе, затем свободной рукой аккуратно направил головку члена к напряженному колечку мышц Никиты. Плавно и нежно поддаваясь вперед, впервые проникая в любимого, Дима ощущал безграничную нежность, которая накрывала и раздавалась в теле миллионом искр и туманила сознание.
Закусив до крови губы, Никита едва сдержал крик, когда ощутил в себе Диму. "Блять!", - сорвалось с губ парня, но стоило Островскому войти полностью и сделать первый толчок, который раздался с ума сводящей болью как парень опять выругался: "Сука, бля". Крепче обхватил руками парня за шею, стараясь нормировать сбившееся дыхание.
Ключник то и дело то откидывал голову назад, обнажая вид на свою шею, то наоборот припадал к парню как можно ближе.
Никита проводил пальцами по спине Димы, оставляя отметины от ногтей, в болевом экстазе закрывая глаза, и под финал даже молил, чтобы тот продолжал, чувствуя приятную волну ощущений, раздающуюся от нежных, но уже уверенных движений.
От происходящего стоявшая на краю настольная лампа с грохотом упала, но парни, не обращая на это внимание, с жаром продолжили.
Стоны юноши безмерно приятные слуху Островскому, сейчас были непозволительны любовникам, и поэтому Дима быстро накрыл рукой рот Никиты, но тот в свою очередь успел в последний раз дакнуть будто назло всем, кто сейчас находился в здании, а затем совсем немного отстраниться.
В следующую секунду, Дима, ловко приподняв лежавшую на своей руке ногу Никиты, положил её себе на плечо и продолжил движения более активно, чем прежде, а затем и вовсе, решив привнести еще большее разнообразие, ослабил хватку и отпустил юношу, давая ему возможность прийти в себя некоторое время, сам, спустил его со стола, хищно смотря на него.
Слабо стоя на ногах от головокружительных ощущений, Турчин поцеловал парня в шею и вдохнул полной грудью, слегка доносившийся аромат парфюма, стараясь вобрать и запомнить его, насладиться безумной близостью.
Нещадно уничтожив расстояние между собой и юношей, Островский, ощущал Никиту каждой клеточкой своего тела, вжимая его в себя, сжимая его талию, проходясь руками по бедрам, по чувствительному животу, вдыхая его запах, и, пробуя сладкую кожу на вкус.
Сейчас парни стояли боком к столу, Дима ухватил дальнюю от стола ногу Никиты чуть выше колена и направил её по диагонали на стол, затем сильнее развернул корпус ключника на себя и, впился поцелуем в его губы, прижимая парня за талию ближе. Не медлив, Турчин положил одну руку себе на бедро, а другой оперся на стол, чтобы сохранять равновесие.
Островский плавно начал входить, стараясь доставить парню как можно больше удовольствия. Совершая толчки разной силы, он наблюдал за меняющимся лицом Никиты и то и дело припадал к его губам, пропуская язык ему в рот, и, лаская чувствительное нёбо.
Постепенно замедляя темп, Дима остановился и отстранился от юноши, учащенно дыша, он облокотился о стол, а затем провел кончиком языка по собственным губам, будто желая вновь почувствовать вкус желанных губ ключника.
— Ты специально хотел добить меня сливом? — начал Никита, придя в себя, —
Специально выкладывал то, что разочаровывало меня… Специально? Да? — ключник глубоко вздохнул,
— Ты хотел спровоцировать меня на все это? — юноша бегло окинул взглядом обнаженное тело парня, а затем опустил взгляд в пол и, резко подняв глаза продолжил,
— Как тебе не стыдно?
Голос Турчина эхом пронесся в голове Островского, парень совершенно не хотел слушать то, что говорил ключник. Упреки, не вовремя высказанные юношей в минутном порыве обиды, подействовали на Диму отравляюще и парень, вспомнив все моменты, проведенные в ожидании хоть какого-нибудь ответа от Никиты, и потому, особо не церемонясь, рывком притянул юношу к себе.
Развернув Турчина к себе спиной, и, подтолкнув парня опереться на стол, Дима поддался бёдрами вперёд, чтобы склонить ключника над опорой. Продолжая катастрофически близко прижиматься к парню со спины, Островский положил свои руки сначала на талию парня, а затем, спустившись плавно ниже, руками немного раздвинул ягодицы Никиты и провёл между ними членом, от чего Никита издал легкий стон и еще больше поддался назад в предвкушении того, что Дима вот-вот окажется внутри. Островский не был намерен так быстро сдаваться и давать парню то, чего он желал, он, умело дразня, начал проводить между ягодиц ключника разгоряченной плотью, имитируя фрикционные движения, от чего юноша, изнывая, томно вздохнул и сильнее обычного поддался назад, желая, как можно скорее вновь почувствовать парня в себе.
Островский вошел неожиданно и сразу стал набирать темп, непроизвольно делая его более урывистым от обиды и недосказанности, от стольких дней, проведённых в размышлениях о странном и противоречивом поведении юноши. Сейчас, буквально втрахивая парня в стол, грубо, страстно и самозабвенно, он вымещал всю свою боль и не излитую любовь, нисколько не щадя его еще не привыкшее к подобному тело. Турчин был уже не в силах сдерживать крик и экстаз, который накрывал его, и отпустив ситуацию, и забыв, что их кто-то может услышать, издал громкий и сладкий стон, который отражаясь о стены, замер в тишине, и заставил Диму ещё яростнее и глубже поддаваться бедрами вперед.
От крышесносных ощущений, нарастающих с каждым толчком у юноши, непроизвольно стала течь слюна, и он, жадно глотая воздух, поддавался навстречу Диме с каждым движением, делая волнообразные движения тазом, то расслабляясь полностью, то напрягаясь, то издавая лёгкие стоны, то переходя на крики, которые уже были запредельно громкие, что Диме пришлось накрыть его рот своей рукой и тут же рывком войти по максимуму, будто проверяя сможет ли он заглушить ладонью крик ключника.
Тем временем язык Никиты во всю скользил по пальцам Островского, облизывая их, поочерёдно, погружая каждый из них в ротик, смачно обсасывая, и, немного покусывая.
Дима, стал остро чувствовать приближение оргазма и начал еще больше ускорять темп, грубо, словно в последний раз втрахавая парня в стол, и, сжимая его талию свободной рукой до появления белых отметин.
Островский глухо выдохнул, кончая прямо в парня, сжимая его талию двумя руками, и, обдавая шею Турчина горячим дыханием, затем, отчетливо почувствовав обострившееся учащенное дыхание ключника, свидетельствовавшее о приближении оргазма и поддался в последний раз вперед.
Никита обхватил свой член рукой и стал совершать поступательные движения, уделяя внимание головке, массируя её большим пальцем, и, экспериментируя с силой обхвата плоти.
Реакция юноши на вспомогательные действия не заставила ждать и Никита, громко вздыхая, излился прямо на пол, как оказалось на листы сценария.
Дима, теперь уже преисполненный пришедшей на смену злости любовью, поцеловал юношу сначала в плечо, а потом, оставляя влажную дорожку на шее, в щеку.
Развернув лицом к себе, довольно измождённого Никиту, Островский на несколько секунд замер, глядя парню прямо в глаза, затем нежно обнял его и глухо прошептал на ухо
«Одевайся, пупс».
Лениво одеваясь, Турчин размышлял о случившемся и едва заметно улыбался, затем, загадочно сверкнув глазами в сторону Димы, будто готовясь что-то сказать.
— А ты в курсе, что за секс с несовершеннолетними дают серьёзный срок? — выпалил Никита, стараясь держать серьёзный вид,
— Так что увидимся, дорогой мой, в суде, 8 лет строгача тебе обеспечены, — юноша резко отвернулся к окну, чтобы подавить смешок, Дима же недоумевающе посмотрел на ключника и поправлял джемпер.
— Да шучу я, шучу, — хихикнул ключник, вновь развернувшись, затем приблизился к Диме и, обвив руками его шею, легонько поцеловал парня в губы.
Собравшись, молодые люди как ни в чем ни бывало вышли из кабинета и направились к черному выходу, о былом в кабинете теперь могли напоминать только случайно забытый парик, разбросанные листы сценария и упавшая лампа.
На улице накрапывал мелкий дождь вперемешку со снегом, и парни двинулись вперед к дороге, чтобы поймать машину и поехать сначала в хостел, в котором остановился Дима, чтобы забрать вещи, а потом на съёмную квартиру Никиты.
Поймав машину, Дима, открыл дверь и пропустил юношу вперед, затем сел сам и, закрыв дверь, назвал адрес гостиницы.
Дорога до пункта назначения прошла в тишине, мысли парней были увлечены друг другом, а ненавязчивая музыка в салоне разбавляла повисшее молчание, которое, впрочем, не смущало парней.
Никита остался ожидать Диму в машине, а тот в свою очередь, быстро взяв вещи, сдал номер и спешно вернулся, дабы поехать дальше, на квартиру к ключнику.
***
— Лучше бы сразу переехал ко мне, и не тратил 50 тысяч в месяц на аренду, — сказал Дима, смотря в зеркало на Никиту, и, приводя влажные от дождя волосы в подобающий вид.
— Знаешь, если бы я переехал к тебе сразу, то ты бы не лишил меня девственности в кабинете Стахеева, — самодовольно сказал Турчин, переодевая кофту,
— К тому же деньги не мои, а мамы, — юноша немного усмехнулся и продолжил,
— Изначально я вообще не был уверен в твоей реальности, мне казалось, что ты меня разыгрываешь… Поэтому я и игнорировал твои сообщения…
— Может посмотрим ближайшие рейсы до Краснодара? — сказал Дима, присаживаясь на кровать.
— А давай, — отозвался парень и, взяв ноутбук со стола, сел к Диме.
Увидев, что еще остались билеты на ближайший самолет в Краснодар, парни загадочно переглянулись и тут же оформили два билета, затем ключник спешно начал собирать свои вещи, а Дима наблюдал за ним и думал о своем.
Никита носился из комнаты в коридор, из коридора в ванную, боясь забыть что-то важное, Дима с улыбкой наблюдал за этим и ожидал смс от службы такси о том, что машина уже прибыла к подъезду.
Собравшись, парни спешно вышли из квартиры, закрыв дверь. Никита недолго думая положил ключи под коврик и улыбнулся, затем будто прощаясь, в последний раз дотронулся до двери и перевел взгляд на Диму.
— Поражаюсь твоей легкомысленности, вся голова в облаках, — заключил Дима слегка улыбаясь
***
Оказавшись в аэропорту, парни быстро разобрались с документами и расположились на своих местах, коротко беседуя о том, что им ещё предстоит.
— Как ты не боишься летать? — неожиданно спросил Дима Никиту.
— Знаешь, я не думаю об этом, уже как-то привык к перелетам…
Ключник, почувствовав усталость, аккуратно положил голову на плечо любимому и провалился в сладкий сон, ровно, как и Дима спустя несколько минут после Никиты.
Посадка оказалась мягкой, теперь оставалось лишь найти машину и двинуться в путь. Трехчасовая поездка на такси из Краснодара в Гелен не пугала, а наоборот даже забавляла.
Mercedes-Benz-C-Class будто специально ожидал парней и они, договорившись с водителем, тронулись в путь.
Извилистая дорога петляла, а Никита волнительно наблюдал за её изгибами, следя глазами за изредка проезжающими машинами, Дима, прикрыв глаза, пытался заснуть, чтобы по приезду домой быть более-менее бодрым.
Ключнику было трудно сидеть без действий и, он, достав телефон, решил посмотреть страницу Димы еще раз. Поставив несколько лайков на фотографии, юноша долистал до старых фотографий и обнаружил на одном из них неизвестную девушку в обнимку с Димой. Приступ ревности атаковал Никиту и он, не дожидаясь как Дима откроет глаза, заговорил.
— Кто это?! — ключник пальцем указал на экран мобильного.
— … В одном классе учились, — сонно ответил парень, открыв глаза, и, посмотрев на фотографию в телефоне, но Турчин не унимался.
— Одноклассница значит… — протянул он, затем раздраженно отвел взгляд к окну и громко вздохнул,
— Ясно…
Дима, не обращая внимания на минутные бзики парня, притянул его к себе, стараясь пресечь его вздорную ревность и легонько поцеловал его в щеку, от чего юноша замолчал, ощущая руки парня на своих.
Посидев пару минут спокойно в объятиях парня, Никита, разжарившись, поспешил расстегнуть и снять с себя куртку, затем, вопросительно посмотрев на Диму, спросил:
«Тебе не жарко?» и, не дожидаясь ответа, потянулся к замку на куртке парня.
— Мне не жарко — ответил Дима, но Никита уже не слушал парня и, расстегнув молнию, стянул с него куртку, а затем, игриво посмотрев на Диму, будто бросая вызов, спросил:
«Давай в эфир?»
Дима ничего не ответил, сейчас он меньше всего хотел прямого эфира, он хотел уже как можно скорее добраться до дома и вновь отдаться чувствам, без всякого дискомфорта от посторонних глаз. Он хотел уюта и тепла, спокойствия и комфорта, любви и искренности во всем, в каждом слове, в каждом взгляде юноши. Дима хотел, чтобы Никита полностью доверился ему, чтобы ничего не скрывал, чтобы не носил глупых масок постоянной беспечности и пафоса, чтобы был полностью самим собой рядом с ним…
— Дорогие мои, как вы? Давно не выходил с вами в эфир, но вот решил выйти на пару минут. Я сейчас в такси, да. Как у меня дела? Всегда — лучше всех, — Никита облокотился головой о плечо Димы, но продолжал направлять камеру только на себя,
— Та-а-к, — Никита сконцентрировался, чтобы прочесть имя автора комментария,
— Таня Трефилова, ты так и будешь продолжать спрашивать один и тот же вопрос… Хочешь знать с кем я еду? — довольно ухмыляясь сказал Турчин, и посмотрел на неожиданно оживившегося после прозвучавшей фамилии Диму.
— Как ты меня заебала — процедил Островский, а затем, кивнул, разрешая Никите поднять камеру, чтобы было видно их обоих,
— Помнится, ты говорила мне, что без пруфов не поверишь, ну так вот тебе пруфы, — Дима прильнул к Никите, нежно целуя его губы, а Таня тем временем, сидя дома, медленно охуевала от происходящего и делала множество скринов, чтобы в дальнейшем скинуть их в беседу.
Эфир был закончен стремительно и не сохранен, парни довольно сидели в объятьях друг друга, не нарушая тишину. Никита, аккуратно просунул одну руку под спину Димы, а вторую расположил на животе парня, Дима в свою очередь одной рукой обнял ключника за талию, а второй бережно прикоснулся к руке юноши, переплетая свои пальцы с его.
Поглаживая своими пальцами пальцы Никиты, Дима ощущал абсолютную бесконечность в этот момент, любовь и трепет, ему совершенно не хотелось отпускать от себя парня, хотелось сильнее прижать его к груди, защитить от треклятой популярности и славы, от никчёмной компании псевдомагов, которые негативно на него влияют, от дурных мыслей, которые периодически приходили в голову ключнику… От всего.
***
Теплые струйки воды скатывались по обнаженным телам Димы и Никиты, смывая усталость от переезда, парни не спешили как можно быстрее выйти из душа, они, наслаждаясь друг другом, желали продлить этот момент как можно дольше.
Запотевшие от теплой воды стекла, на которых руки ключника вырисовывали сердца, нежные поцелуи и скользящие по мокрому телу руки сводили с ума.
Приняв душ, парни не торопились разбирать вещи, первым делом они удобно расположились на диване и решили проверить беседу Никиты. Сообщений было множество, все обсуждали нашумевший утренний эфир и скрины с поцелуем парней, которые скинула Таня.
Настя Ангелова: «Ааа, вы видели прямой эфир?! Никита, ну как так ☹ »
Инесса Ленская: «ЕБАТЬ МЕНЯ В ЖОПУ И НАСИЛОВАТЬ В ЛЕСУ»
Катя Филатова: «Предупреждение за мат»
Татьяна Трефилова: «Голосовое Сообщение» /0:37 СЕКУНД/
Михаил Погребовский: «Вот это поворот, господа»
Закончив с перепиской, Дима сходил на кухню и принес большую пачку чипсов, чтобы перекусить, Никита тем временем включил телевизор и стал листать каналы в поисках чего-нибудь интересного.
Остановившись на какой-то незамысловатой комедии, парни устроились поудобнее и принялись есть чипсы. Никита кормил Диму, улыбаясь и показывая свои милые ямочки на щеках, сюжет фильма был примитивен, и возлюбленные постоянно отпускали смешные комментарии, стараясь хоть как-то улучшить фильм.
Доев чипсы и отложив пачку в сторону, Дима приблизился к ключнику и, легонько поцеловав его в губы, взял руку юноши, затем начал целовать пальчик за пальчиком, вошедши во вкус, парень стал поочерёдно погружать пальцы Никиты в рот, тем самым смущая его, и заставляя возбуждаться больше.
Не в силах сдерживать желание, Турчин одним движением оказался сверху Димы, целуя его в шею, проходясь руками по его телу, пробираясь под футболку и целуя живот, ребра, грудь парня. Прикосновения разжигали в Диме новые волны возбуждения, но ключник продолжал покрывать тело Димы поцелуями, которые расходились мурашками по телу парня. Желая прекратить это чертовски приятное испытание, Дима привстал и потянул Никиту лечь рядом. Сквозь череду поцелуев Никита неожиданно заговорил:
— Через неделю мне уезжать… У меня съемки в Уфе, — парень облизнул губы и хотел вновь продолжить поцелуй.
— Ты никуда не поедешь, — мягко ответил Дима, —
Теперь ты — мой.
