Крушение

За окнами в холодной темноте остро искрились огни фонарей и яркие вывески, когда Эд протянул руку и бережно заправил выбившуюся из причёски рыжую прядку. Изабелла своим преображением попыталась исцелить его, и он чувствовал, что это сработало. Внутри пело осознание того факта, что эти когда-то неподвластные ему, опасные руки больше не причинят зла его любимым людям. Всё вернулось на круги своя, и он снова здоров, а любимая женщина дремлет рядом… — Эд, чёрт возьми, я опаздываю на конференцию! — воскликнула Изабелла, распахнув глаза. — Я рассчитывала выехать двадцать минут назад. — Но я не могу отпустить тебя сейчас! — возмутился Эдвард. — Как ты доедешь в таком утомлённом состоянии? — Я должна быть там к утру!.. — упрямство звенело бы в этом голосе, если бы не последовавший за фразой зевок. — Тебе придётся ехать четыре с половиной часа! Ночью! — Я должна! — упорно повторила Изабелла. — Обязана быть на регистрации и на пленарном заседании. У меня доклад в первой половине дня, в конце концов! От мысли, что любимая женщина собирается уезжать в ночь, у Эда тоскливо засосало под ложечкой: он-то чувствовал себя бодро, но это не помогало. Решение пришло следом само собой. — Я отвезу тебя сам! — Что? — переспросила Изабелла, оставив тщетные попытки разгладить ладонью воображаемую морщинку на юбке. — Я отвезу тебя. Я бодр, ехать, как ты говорила, четыре с половиной часа, а обратно можно добраться… Да неважно! Вызову машину, в конце концов. Успею обернуться к утру.

***

Устраиваясь за рулём, Эд отрегулировал под себя высоту сиденья, несколько раз огладил руль, привыкая к ощущениям. Водил он в последнее время нечасто, но был уверен: достаточно выехать из Готэма на междугороднюю трассу — и можно будет прибавить газу, вряд ли в это время там много машин. Сейчас главное — довезти любимую женщину до места и заодно выиграть ей пару-тройку часов на сон. — Сядешь назад? — уточнил он. — Хочу быть рядом, — улыбнулась она в ответ, протягивая руку к магнитоле и включая негромкую, но вполне бодрящую музыку. — Не переживай, я вполне могу дремать под болтовню по радио. Эд не был против. Он пристегнулся, подождал, пока Изабелла сделает то же самое, и плавно тронул с места. — Здесь прямо, до железнодорожного переезда, а там на север, — пояснила она. — Дальше по шоссе до съезда у… — Я успел посмотреть карту и знаю дорогу, — Эд убрал руку с руля лишь для того, чтобы погладить край юбки и колено. — Отдыхай. — Люблю ночной Готэм, все эти огоньки в темноте и пустынные улицы. Посплю, когда покинем город, — её улыбка обезоруживала Эда в который раз. К переезду приближался скорый поезд, Эд заметил его издали. С одной стороны, Изабелла спешила на свою конференцию, и можно было поддать газу и проскочить, с другой — Эд не слишком любил превышать скорость. Всё должно происходить вовремя, вот и весь секрет. Поэтому он решил тормозить, но машина вдруг перестала слушаться. Участок дороги к переезду шёл под горку, и даже физика сейчас была против них. Спустя несколько мучительно долгих мгновений Эд вдавил педаль газа в пол, но потраченные зря секунды было не вернуть. — Тормози!!! — вскрикнула Изабелла, и её расширенные от ужаса зрачки были последним, что увидел Эдвард Нигма.

***

Утром в особняке Кобблпота раздался звонок телефона. Освальд нервно усмехнулся: кажется, план сработал, если звонят из полиции. Странно только, что Ольга не доложила о ночном возвращении Эда. Услышав в трубке несколько тревожных фраз, он помрачнел. Если план был разыгран по нотам, почему же вызывают его? Морг полицейского участка встретил его холодным полумраком. Когда неприветливый сотрудник откинул простыню, укрывавшую тело, все слова застряли у Освальда в горле огромным болезненным комом. На гладком ледяном столе лежал Эдвард Нигма, помощник мэра Готэма. Вернее, то, что от него осталось. Левая часть лица — разворочена, глубокие рваные раны от стекла и искорёженного металла. — Это Эдвард Нигма? — равнодушно спросил работник. — Д-да… — Освальд словно разучился говорить. — Распишитесь в документах, два экземпляра, — бланки противно хрустнули в руках, когда простыня упала обратно на мёртвое лицо. — И Вас просили зайти в городскую больницу, в этой катастрофе был второй пострадавший. Пострадавшая. Больница находилась недалеко от участка. Освальд мог бы сказать, что не станет ходить по больницам, он мэр, в конце концов, и его время стоит дорого… Но он пошёл. Словоохотливая медсестра подтвердила его гипотезу: да, машина влетела под поезд, успели оперативно, но молодого человека с водительского места спасти не успели, погиб мгновенно. А девушка в очень тяжёлом состоянии, в сознание не приходила, но шанс, что она выкарабкается, всё-таки есть. Освальд накинул на плечи белый халат и проследовал в палату. Разумеется, это была она, назойливая мисс Флинн. — Оставьте нас на минутку, — вежливость в голосе давалась с трудом, потому что в душе внезапно поднялась волна злобы. Медсестра глянула непонимающе, но не посмела перечить самому мэру. Когда дверь закрылась, Изабелла вдруг приоткрыла глаза. Сначала чуть, но увидев гостя, распахнула их так широко, что стали видны розоватые белки. Конечно, она узнала его. Кажется, Освальд навсегда запомнил этот взгляд: ставшие гранитно-серыми радужки, изломанные после удара накладные ресницы, которые некогда и некому было убрать, и почти волчью ярость. Можно было бы выдернуть из розетки вилку аппарата жизнеобеспечения. Можно было бы до хруста пережать пальцами белую шею… Но, в сущности, ничто из этого больше не имело смысла. Освальд развернулся на каблуках и покинул здание больницы.

***

Через месяц подлатанная, хоть и не пришедшая окончательно в себя мисс Флинн получила уведомление о переводе на работу в другой город. На этот раз она благополучно миновала тот самый переезд, но далее её след затерялся на бескрайних просторах американского континента. Никто не искал наивную библиотекаршу, поверившую в любовь, способную изменить мир.

***

Покойный Эдвард Нигма был похоронен по соседству с родителями Освальда Кобблпота, и в дни памяти белые лилии ложились на все три могильные плиты.